– Я поддерживаю! – с торжественной скромностью сказал мистер Дюжи.
– Надеюсь, месье Дюпон согласится быть моим помощником и представителем нашего славного союзника, его великой страны? – спросил мистер Айдакот.
– В отсутствие более достойного представителя и в интересах контроля за должным соблюдением французских интересов я согласен, – ответил месье Дюпон.
– И не хотел бы мистер Хамлоу взять на себя обязанности моего заместителя? Лорд Барралонга мог бы стать квартирмейстером, а отец Камертонг – капелланом и военным цензором. Мистер Дюжи – тут не может быть двух мнений – должен стать главой гражданской администрации.
Мистер Хамлоу кашлянул и нахмурился, явно приготовившись к непростому объяснению.
– Так сразу и заместителем. Я не хочу занимать официальную должность. Заокеанские стычки вызывают у меня некоторую брезгливость. Я лучше буду наблюдать и временами помогать. Но я думаю, вы еще увидите, что можете на меня рассчитывать, джентльмены, когда вам понадобится моя помощь.
Мистер Айдакот сел во главе стола и указал на соседний стул месье Дюпону. Мисс Грита Грей села с другой стороны, между ним и мистером Хамлоу. Мистер Дюжи остался на своем месте на расстоянии примерно одного стула от американца. Все остальные встали за спиной командира, за исключением леди Стеллы и мистера Коттеджа.
Мистер Коттедж почти нарочито повернулся к новому штабу спиной и заметил, что леди Стелла осталась на своем месте и с сомнением смотрит на кучку людей у противоположного конца стола. Потом ее взгляд, наконец, переместился на суровый горный хребет на горизонте, она зябко поежилась и поднялась.
– После заката здесь будет очень холодно. Пойду достану накидку.
Она медленно направилась к дому и больше не показывалась.
Мистер Коттедж не хотел оставлять впечатление, будто его интересуют разглагольствования военного совета, подошел к стене старого замка и поднялся по каменным ступеням вдоль бастиона до верхней точки мыса. Грохот прибоя в двух сходившихся ущельях звучал здесь особенно громко.
Верхушку горного кряжа за спиной все еще золотил солнечный свет, однако весь остальной мир погружался в сгущающиеся синие сумерки. В глубине ущелий клубился пушистый белый туман, скрывавший от глаз шумные потоки. Туман доходил почти до края маленького моста, перекинутого через более узкий из двух каньонов к лестнице с перилами, спускавшейся с гребня дальнего холма и похожей на корабельный трап. Впервые за все пребывание в Утопии мистер Коттедж ощутил холод и нечто, похожее на приступ болезненного одиночества.
В верховьях более широкого из двух каньонов производились какие-то инженерные работы, в пелене тумана периодически мерцал свет. Далеко-далеко над горами одинокий аэроплан, парящий на большой высоте, то и дело сверкал в лучах солнца, бросая слепящие золотые блики, но вскоре, сделав поворот, растворился в густеющей синеве.
Мистер Коттедж посмотрел вниз, на большой двор древнего замка. Современные здания в сумерках были похожи на бутафорские шатры в окружении архаичных каменных сооружений. Кто-то принес фонарь, воинский начальник Руперт Айдакот, новоявленный Кортес, строчил приказы, а его команда стояла вокруг него в ожидании.
Свет падал на лицо, плечи и руки мисс Гриты Грей, которая заглядывала через локоть начальника, любопытствуя, что он там пишет. Пока мистер Коттедж смотрел на нее, она подняла ладонь и прикрыла рот, чтобы подавить неожиданный зевок.
Глава 3Мистер Коттедж, предатель человечества
Мистер Коттедж провел немалую часть ночи, сидя на кровати и размышляя о непредсказуемости развития ситуации, в которой он оказался.
Что он мог сделать? И как должен поступить? На чьей он стороне? Варварские традиции и заразные болезни Земли слишком быстро превратили чудесную встречу в гадкое, опасное противостояние, из-за чего он не успел мысленно приноровиться к новой ситуации. Теперь, похоже, оставались открытыми всего две возможности: либо утопийцы окажутся сильнее, мудрее и раздавят его и других мятежников, как клопов, либо мистер Айдакот осуществит свои безумные замыслы и группа землян превратится в растущую язву на здоровом теле благородной цивилизации, в банду разбойников и разрушителей, толкавших Утопию год за годом, век за веком назад к земному состоянию. Избежать этой дилеммы, казалось, можно было только одним способом: выбраться из крепости и выдать утопийцам планы землян, отдав себя и своих соотечественников на милость хозяев. Но сделать это следовало поскорее, пока не захвачены заложники и не пролилась кровь.
Во-первых, от группы будет очень трудно оторваться. Мистер Айдакот наверняка уже расставил дозорных и часовых, и на утесе беглец будет заметен как на ладони. Во-вторых, у мистера Коттеджа сложилось стойкое отвращение к инакомыслию и наушничеству. Школьное воспитание выработало в нем покорность любой группе или компании, к которой он принадлежал: своему строю, своему окружению, своей семье, своей школе, своему клубу, своей партии и так далее. Однако его разум и безграничное любопытство всегда восставали против узколобого отношения к многообразию мира. Его дух всю жизнь толкал его, причиняя дискомфорт, на бунт против приземленного бытия. Он презирал политические партии и политиков, ненавидел и отвергал национализм, империализм и всех их горластых последователей – воинственных захватчиков, жадных финансистов, наглых дельцов; он ненавидел их, как ненавидят шершней, крыс, гиен, акул, блох, крапиву и тому подобную дрянь. Он всю жизнь был гражданином Утопии, очутившимся в изгнании на Земле. Он по-своему пытался служить Утопии. Так почему бы не послужить ей сейчас? Этот отряд – жалкая кучка. Какой смысл служить тому, что презираешь? И хотя компания эта воистину жалка, факт остается фактом – она способна причинять зло. Нельзя доводить снисходительность до патологического потакания меньшинству.
Симпатию у мистера Коттеджа вызывали только двое из землян: леди Стелла и мистер Дюжи, – но даже насчет последнего не было уверенности. Мистер Дюжи, похоже, принадлежал к числу тех странных людей, которые вроде бы все понимают, но ничего не чувствуют. Его рассудительная безответственность поражала мистера Коттеджа. Не приносит ли она еще больший вред, чем безмозглый авантюризм Хамлоу и Барралонги?
Разум мистера Коттеджа вернулся из долгого похода по дебрям этики к реальности. Он решил оценить положение завтра, подготовить план и, если получится, улизнуть с наступлением сумерек.
Откладывать решительные действия на потом было вполне в его характере. Он почти с самого начала жизни все и всегда откладывал на будущее.
Увы, события не собирались ждать мистера Коттеджа.
На рассвете пришел Хек и сказал, что отныне гарнизону каждое утро будут играть подъем с помощью электрического гудка, который смастерили он и Геккон. Пока Хек говорил, начало новой эры ознаменовал душераздирающий вой этого самого устройства. Хек вручил мистеру Коттеджу вырванный из блокнота листок, на котором мистер Айдакот написал:
«Нестроевому Джокеру: помогать Геккону с приготовлением завтрака, обеда и ужина, указывать часы приема пищи и меню на стене столовой, мыть посуду на совесть, в остальное время находиться в распоряжении замкомандира Хамлоу в химической лаборатории для экспериментов по изготовлению взрывчатки. Поддерживать чистоту в лаборатории».
– Теперь это ваша работа, – сказал Хек. – Геккон ждет вас.
– Ну что ж… – Мистер Коттедж сел на кровати. Устраивать ссору, если он решил бежать, не имело смысла, поэтому он отправился к исцарапанному и перевязанному Геккону, и они организовали очень хорошее подобие британской полевой кухни образца сурового 1914 года.
Все явились на завтрак к половине седьмого по второму истошному воплю гудка. Мужчин построили на утреннюю поверку, которую произвел мистер Айдакот. Месье Дюпон не отходил от него ни на шаг. Мистер Хамлоу стоял с ними на одной линии, но сохраняя дистанцию в несколько ярдов. Все остальные, кроме мистера Дюжи, гражданского руководителя, дрыхнувшего в силу своих привилегий в постели, и негодного для воинской службы мистера Коттеджа, находились в строю. Мисс Грита Грей и леди Стелла сидели в солнечном углу двора и шили флаг. На синем фоне красовалась белая звезда – такой мотив намеренно был выбран, чтобы знамя не походило на национальные флаги других стран и ненароком не задело патриотические чувства кого-нибудь из членов отряда. Флаг представлял Лигу Наций землян.
После утренней поверки гарнизон разошелся, чтобы занять назначенные места и выполнить поставленные задачи. Командование взял на себя месье Дюпон, а мистер Айдакот, дежуривший всю ночь, пошел прилечь. Он обладал способностью Наполеона урвать часок сна в любое время дня.
Хек, выполняя обязанности дозорного, поднялся на башню замка, где был установлен гудок.
Между помощью Геккону и моментом, когда Хамлоу узнал, что мистер Коттедж уже освободился, удалось выкроить свободное время. Мистер Коттедж посвятил его осмотру крепостной стены со стороны горного склона. Пока он стоял на бастионе, взвешивая, как совершить побег в сумерках, из-за горной гряды вынырнул и опустился на ближний склон аэроплан. Из него вышли два утопийца. Немного поговорив с пилотом, они повернули лица к оплоту землян.
Отрывистый рев гудка вызвал мистера Айдакота на бастион, где стоял мистер Коттедж. Командир достал полевой бинокль и направил его на приближающиеся фигуры.
– Серпентин и Кедр, – констатировал мистер Айдакот, опуская бинокль. – Причем одни. Хорошо.
Он повернулся и дал отмашку Хеку, и тот ответил двумя короткими гудками, что служило сигналом общего сбора.
Остальная часть союзных войск и мистер Хамлоу выбежали во двор и построились, почти не натыкаясь друг на друга.
Мистер Айдакот прошел мимо мистера Коттеджа, не удостоив его даже взглядом, примкнул к месье Дюпону, мистеру Хамлоу и подчиненным и начал доводить до них план операции. Мистер Коттедж не мог их услышать. Он лишь с насмешливым осуждением отметил про себя, что всякий, кто получал инструкции мистера Айдакота, щелкал каблуками и отдавал честь. По команде «разойдись!» группа рассеялась.