Здесь, сжатая в несколько секунд, содержится история жизни миссис Сэйерс. Она пытается быть осмотрительной, но все делает неловко. Едва не попадает в неприятности, но в последний момент спохватывается. Извиняется, но затем кто-то другой принимает на себя вину. Можно почти наглядно увидеть ее папу-людоеда, который приказывает ей упасть и даже подталкивает ее (сценарий), и ее мать, спасающую дочь в самое последнее мгновение (антисценарий). После этого она вежливо извиняется за свою неловкость. (Она еще в детстве поняла, что неловкость себя оправдывает, если она хочет сохранить любовь отца, потому что именно этого он от нее хочет; больше того, это дает ей повод извиниться, и это один из тех немногих моментов, когда отец ее слушает и признает ее существование.) Затем происходит поворот сценария, который превращает эпизод в драму, а не в простой каталог неловкостей: кто-то другой принимает на себя вину и извиняется еще искреннее. Мы видим здесь классическую иллюстрацию треугольника Карпмана для классификации сценариев и театральных драм (см. рис. 12 в главе десятой).
Л. Повороты сценария
Согласно Карпману, все драматическое действие можно свести к смене трех главных ролей: Жертвы, Преследователя и Спасителя. Такие повороты сценария осуществляются с разной скоростью и могут происходить в обоих направлениях. В драме «Торопись и спотыкайся — и быстрое выздоровление» мы имеем стремительные повороты. Начинает миссис Сэйерс вместе с Отцом (в голове) в роли Преследователя («подталкивает» ее), Мать в ее голове действует как Спаситель («спасает от падения»), а она сама — как Жертва. Так установлен треугольник в ее сознании, это головной сценарий. В сценарии действия она становится Преследователем, пронося руку мимо миссис Каттерс, которая тем самым превращается в Жертву. Миссис Сэйерс извиняется, но миссис Каттерс, в свою очередь (в соответствии с потребностями своего сценария), делает очень быстрый поворот и, вместо того чтобы вести себя как Жертва, извиняется, как будто это она сделала что-то не так, беря на себя таким образом, роль Преследователя.
В этом сжатом наборе транзакций мы очень много узнаем об истории двух жизней. Миссис Сейерс первоначально выступает в роли унылой Жертвы; ясно что она может сделать поворот и перейти в роль Преследователя, изобразив, что все произошло «случайно» и она извиняется. Цель сценария «Торопись и извиняйся» — избавиться от ответственности, заставив Жертву извиняться. Дополняющую сценарную фигуру она встретила в миссис Каттерс, сценарий которой, очевидно, может быть назван «Ударь меня, и я извинюсь» или «Простите, что мое лицо попалось на пути вашего кулака» — типичный сценарий жены алкоголика.
Дэнни, молодой человек без диплома, тоже перелистывает всю драматическую историю своей жизни, рассказывая о своем опыте. Как уже отмечалось, название его любимой игры, как и название его сценария, «Проведем Джо». Дэнни встречает дружелюбного Спасителя, который предлагает за плату провести его жертву, профессора. Дэнни заканчивает тем, что становится жертвой, а его дружески настроенный Спаситель оказывается мошенником или еще большим Преследователем, чем сам Дэнни. Профессор, который, неведомо для самого себя, первоначально должен был стать Жертвой, вынужден играть роль Спасителя: Дэнни обращается к нему за помощью, чтобы закончить колледж. Такова история жизни Дэнни. Его перехитрили в его попытках провести кого-то, и заканчивает он в роли мученика; но поскольку все видят, что он сам виновен в своем падении, вместо сочувствия он встречает смех. Он не только не справляется со своим делом, он не может даже стать мучеником. Это единственное, что удерживает его от самоубийства. Он знает, что если попытается, у него ничего не получится и все будут только смеяться над ним; а если даже получится, произойдет что-нибудь такое, что сделает его самоубийство смехотворным. Даже его попытки психоза неубедительны и заставляют остальных членов группы смеяться. То, что дала ему мать, оказалось доброжелательной сценарной западней. «Слушай, — говорила она Дэнни, — тебя во всем будут преследовать неудачи. Бесполезно биться головой об стену, потому что ты не сумеешь даже сойти с ума или убить себя. Уходи и попытайся, а когда убедишься, возвращайся ко мне, как хороший мальчик, и я обо всем позабочусь».
Такова одна из наград группового терапевта, если он наблюдает за каждым движением каждого пациента в каждый момент в течение сессии. Он может заметить, как пациент в несколько секунд в сжатом виде переживает весь свой сценарий. Эти несколько секунд могут совершенно прояснить случай, рассказав терапевту историю жизни пациента; в противном случае пришлось бы потратить месяцы и годы на раскопки и прояснения. К несчастью, невозможно предсказать, когда это произойдет. В той или иной форме это, вероятно, происходит с каждым пациентом на каждой групповой встрече, но обычно более или менее замаскировано или закодировано. Расшифровка зависит от готовности терапевта понять происшедшее, а это, в свою очередь, зависит от его интуиции. Когда он не только готов к интуитивному восприятию того, что произошло, но и способен передать понимание Взрослому, терапевт может распознать сценарий пациента, включая роли, которые исполняют он сам и другие члены группы. Поскольку эти роли очень важны для успешного лечения, мы рассмотрим их в следующей главе.
Глава ВосемнадцатаяСЦЕНАРИЙ В ЛЕЧЕНИИ
А. Роль терапевта
Мы уже говорили о том, как пациент выбирает терапевта, если у него есть выбор. Если же выбора нет, он попытается манипулировать терапевтом, чтобы тот исполнил роль, предписанную сценарием пациента. Как только миновала предварительная фаза, пациент попытается заполнить с помощью терапевта ту нишу, которая в детстве была отведена «волшебнику», чтобы получить от него необходимое волшебство: «науку», «куриный бульон» или «религию». Пока Ребенок пациента организует игры и сценарные действия, необходимые для этого, его Взрослый пытается разобраться, чего ожидать от лечения. Чем быстрее терапевт поймет, какую роль он должен сыграть, и узнает драму, которую пациент в свое время попытается привести к кульминации и развязке, тем более эффективной будет его помощь пациенту; он поможет пациенту выйти из своего сценария в реальный мир, где тот сможет излечиться, а не просто добиться «улучшения».
Б. Дозировка игр
Как утверждают многие клиницисты, невротики обращаются к врачу не для того, чтобы вылечиться, а чтобы понять, как стать еще лучшим невротиком. Сценарные аналитики утверждают нечто похожее: пациент приходит не для того, чтобы вылечиться, а чтобы научиться лучше играть в свои игры. Поэтому он уйдет, если терапевт откажется подыгрывать ему, но уйдет и в том случае, если терапевт простак и его легко провести. В этом отношении транзакционные игры подобны шахматам: заядлого шахматиста совсем не интересуют и те, кто не умеет играть, и те, кто играет плохо и не оказывает сопротивления. В терапевтической группе заядлый игрок-«алкоголик» рассердится, если никто не захочет преследовать или спасать его, играть роли Простака или Посредника, и скоро покинет группу. Он покинет ее и в том случае, если Спасители слишком сентиментальны или Преследователи слишком энергичны, потому что нет никакого интереса в игре, если они слишком легко попадутся ему на крючок. Подобно всем игрокам, он предпочитает некоторое мастерство и сдержанность со стороны партнеров или противников. Если же они слишком сильны, как Армия спасения, он задержится ненадолго.
Он может покинуть и Анонимных алкоголиков, если сочтет, что они не представляют реального вызова со своим утверждением «Это не ты, это болезнь» и со своими угрозами «деревянной печени». Только миновав эту первоначальную стадию, сможет он оценить реальную пользу лечения. Синанон добивается лучших результатов, обращаясь с ним сурово и утверждая: «Не болезнь, а ты сам виноват в том, что стал наркоманом». Таким образом, «алкоголик» может покинуть «анонимных алкоголиков» и обратиться к семейному врачу, который совсем не так уж убежден, что это болезнь. Если же он решительный человек, то может обратиться к психотерапевту, даже к такому, который скажет, что это совсем не болезнь. Если он готов выздороветь, может обратиться к сценарному аналитику или встретиться с ним случайно, и тогда дела пойдут хорошо, и вскоре он перестанет играть.
Аналогично ведут себя игроки «Если бы не они». Терапевт, который совсем отказывается играть и требует индивидуальной ответственности, вскоре потеряет пациентов. Если терапевт начинает подыгрывать, лечение вырождается в легкую игру «Разве это не ужасно» между ним и пациентом. Большинство подобных пациентов вскоре начинают испытывать скуку и обращаются к кому-нибудь другому. Так происходило в тридцатые годы, когда молодые «коммунисты» обращались вначале к «коммунистическим» терапевтам, чтобы потом уйти к более традиционным специалистам. Если терапевт испытывает чувство вины, он заключит союз с пациентом, вместо того чтобы лечить его, — может быть, это и хорошо, только не следует такую процедуру называть лечением.
Правительство, Истеблишмент и Человек реально существуют, но Общество, которое так часто винят, это миф. У каждого человека собственное общество, состоящее не только из друзей, но и из врагов. Психиатрия не может сражаться с Правительством, Истеблишментом или Человеком, она может делать это только в сознании пациента. И пациент, и терапевт рано или поздно должны понять это. Психиатрическое лечение, подобно всякому другому лечению, может быть эффективным только в относительно нормальных условиях. Игра рано или поздно должна прекратиться, и искусство терапевта в том, чтобы сделать это, не отпугнув пациента…
Таким образом, дозировка игр, определенная для каждого пациента индивидуально, играет решающую роль в том, будет ли он продолжать лечение.
В. Мотивы терапии
Обычно пациент обращается к терапии по двум причинам, ни одна из которых не подвергает его сценарий опасности. Взрослый хочет узнать, как удобнее жить в мире своего сценария. Наиболее откровенные примеры этого — гомосексуалисты обоих полов, которые обычно достаточно откровенно об этом говорят. Например, мужчина-гомосексуалист не хочет покидать свой сценарный мир, населенный женщинами, либо опасными и ненавистными интриганками, либо невинными и изредка дружелюбными чудачками. Он хочет только более удобно жить в этом мире, и ему очень редко приходит в голову необходимость видеть в женщинах реальных людей. Другие терапевтические цели того же типа: «как удобнее