Теперь она была готова к тому, чтобы рассмотреть телесный аспект своего сценария, в котором важную роль играли ее ягодицы. Через ее стыдливого Ребенка они контролировали то, как она сидит, как ходит, чего боится, чего хочет и как Ребенок в других людях реагирует на нее. Уровень был — Ребенок в ее Ребенке, то, что многие психологи называют «подсознательным». Оставалось, следовательно, докопаться до давно забытых транзакций с ее родителями, на которых сфокусировались ее страхи, желания и внимание к другим частям своего тела. И это нужно было делать под тщательным присмотром Взрослого и под терапевтическим контролем, чтобы Клуни могла справиться со смущающими и опасными чувствами, которые обычно связаны с краснеющими ягодицами.
Б. Виктор
Когда Виктор впервые обратился к терапевту, он участвовал в играх со своим боссом, стареющим великаном, который играл в «Вот ты и попался». Виктор отвечал ему играми «Посмотрите, как я старался», «Начинаю сначала» и «Пни меня». Когда Виктор собирался поступить на новую работу, его жена сказала подруге:
— Он хочет попробовать и посмотреть, получится ли.
— Я не собираюсь пробовать, — сказал Виктор. — Я сделаю.
— Так ты наконец отказался от бесконечных проб! — сказала подруга.
— Что ж, теперь у вас есть разрешение добиться успеха, — сказал доктор Кью, когда Виктор пересказал ему этот разговор.
— Я получил разрешение не на успех, — возразил Виктор. — Я получил разрешение перестать пытаться.
— А как оно действует? — спросил доктор Кью.
— Моя мать часто говорила: «Пытайся, а если не получится, все равно ты прав». Теперь, изучив марсианский, я понимаю, что мой Ребенок переводил это в следующее: «Не добивайся успеха, лучше вернуться домой, к маме». Мне нужно освобождение от того, чтобы пытаться. Я уже большой мальчик. Не можете ли вы назвать мне имена специалистов в Нью-Йорке?
Что-то заставило доктора Кью колебаться, но поскольку обычно врач дает уезжающему пациенту фамилии других специалистов, чтобы тот мог к ним обратиться, он взял справочник и назвал Виктору имена двух врачей на востоке.
— Вы не направите им мою карту или ваши записи? На этот раз доктор Кью прислушался к своей интуиции и ответил:
— Только если они меня об этом попросят.
— Почему?
— Ну, теперь вы выздоровели и должны обо всем этом забыть. Если что-нибудь не так, вы сами сможете рассказать им о себе.
Теперь он знал, что здесь не так. Виктор освободился от своего великана, а заодно и от доктора Кью, но в сознании своего Ребенка он уже находился под защитой двух психиатров с востока, то есть уже в какой-то степени отказался от своей с таким трудом обретенной самостоятельности.
— Вот что я вам скажу. Сожгите листок с двумя фамилиями.
— Но я их все равно помню, так что могу и оставить у себя в бумажнике.
— Сожгите.
— Ритуал, — сказал Виктор.
— Совершенно верно. Это ваш Взрослый говорит вашему Ребенку: можешь принести их в жертву и действовать самостоятельно.
Виктор посмотрел на него, и доктор понял, о чем он думает («Я постараюсь»).
— Сожгите, — повторил он.
Виктор улыбнулся. Сессия кончилась. Они встали и обменялись рукопожатием, и это был конец лечения Виктора.
В. Джен и Билл
Джен и Билл обратились к доктору Кью с просьбой о групповой терапии. Они примерно с год посещали транзакционные аналитические группы (или «группы ТА», как они их называли) под руководством нескольких различных терапевтов, работавших вместе, а также участвовали в нескольких «марафонах». Оба они испытывали благодарность к этим опытам, которые сблизили их и имели другие благотворные последствия. Было очевидно, что после трех лет брака они влюблены друг в друга и очень любят своих двух малышей.
— Как давно вы не посещали группу? — спросил доктор Кью.
Билл посмотрел на Джен. Она улыбнулась ему и ответила:
— Перестали посещать примерно год назад.
— Почему же хотите начать снова?
— Многое можно усовершенствовать, — сказал Билл. — Большую часть времени я чувствую себя хорошо, но хотел бы так себя чувствовать постоянно.
— Нелегкое дело, — сказал доктор Кью.
— Ну, я могу уточнить, — продолжал Билл. — Моя работа — я продаю редкие книги, — по существу, заключается в общении с людьми. До посещения ТА я никогда не подумал бы, что смогу быть продавцом, но сейчас я продавец, и хороший продавец к тому же. Но я был бы еще лучшим продавцом, если бы мой Взрослый сохранял контроль и в ситуациях стресса. Например, я считаю, что заслуживаю повышения зарплаты. Теперь я зарабатываю восемьсот долларов в месяц — столько я никогда еще не зарабатывал, и впервые мы смогли купить то, что нам всегда хотелось, а не жить от получки до получки.
Но на небольшом предприятии нелегко попросить прибавки. У нас всего два или три работника, и мне кажется, босс не согласится на прибавку. Однако я хорошо владею делом, я работаю эффективно и заслуживаю прибавки. Ничего подобного два года назад я бы и не подумал сказать, но теперь я в это верю. Проблема в том, чтобы мяч оставался у Взрослого, чтобы Ребенок не перехватил его в критическую минуту и не начал свою игру. Мне нужно также знать, на что настроен босс, потому что он ведет свою игру. Так что я либо спрошу его о прибавке таким образом, чтобы ее не получить, и тогда рассержусь, а это опасно и не нужно, либо пробьюсь сквозь его игры и заставлю его сесть со мной и посчитать, чего я стою. Для этого дела мне нужна помощь.
Я считаю, что на самом деле мне нужна дополнительная работа над моим сценарием. Отец мой был алкоголиком, а мать мирилась с этим, поэтому у меня всегда был сценарий Неудачника. Поэтому я иногда срываюсь и хочу, чтобы это прекратилось. Мне нужно более глубокое понимание моего сценария и несколько хороших разрешений. Достаточно ли для нашего контракта?
— Не уверен, — ответил доктор Кью. — Может, есть еще что-то особое?
— Я по-прежнему многовато пью для того, чтобы работать лучше, — сказал Билл.
— А как насчет антиалкогольного контракта для начала? — предложил доктор Кью. — Это поможет разобраться в вашем сценарии и распрямить вашего Взрослого.
— Неплохо для начала, — сказал Билл.
— А вам что нужно, Джен?
— Я хочу, чтобы мой Ребенок стал свободнее и был способен на творчество. Я лаборантка и по-прежнему работаю неполный день. Но после посещения группы доктора X. я начала писать, и у меня неплохо получается. Я просто хочу делать это лучше. У меня такая инструкция от ведьмы-матери, что мой Ребенок все еще испуган, и это мешает мне. К тому же меня должны регулярно хвалить, чтобы я была счастлива, и я могла бы без этого обойтись.
— Расскажите мне сон, — попросил доктор Кью.
— У меня бывали ужасные кошмары. Понимаете, в детстве я провела несколько лет в Лондоне, когда город бомбили, и нам часто приходилось убегать в бомбоубежища. За все это время отца я видела только раз, когда он приезжал в отпуск. Но у меня бывают и прекрасные цветные сны, в которых я парю и летаю.
— Доктор X. как будто проделал с вами обоими отличную работу, — сказал доктор Кью. — Почему вы хотите заниматься в моей группе?
— Он действительно для нас много сделал, — согласился Билл. — Но к концу того периода мы как будто поднялись на плато, и мы считаем, что у вас могут быть для нас свежие идеи. Мы ведь еще далеки от совершенства. Начинали оба как Лягушки, и теперь Джен, несомненно, Принцесса, а я, как мне кажется, учусь быть Принцем.
Джен улыбнулась, услышав его слова, прекрасной улыбкой, которая, конечно, принадлежит Принцессе. Но военный невроз все еще беспокоил ее. Она больше не пугалась, когда слышала громкие звуки, но они мешали ей думать. Так что в ее случае согласились на контракт с целью лечения остатков страхов. Это еще больше освободило бы ее творческого Ребенка, что и было ее главной целью, а также позволило ей легче себя чувствовать с детьми, а им — с нею. Доктор Кью не сомневался, что доктор X. согласился бы с таким курсом, поэтому решил получить психиатрическую и общую историю болезни обоих, прежде чем направлять в свою группу.
Их истории болезней иллюстрируют удобство транзакционного анализа. Джен, Билл и все их терапевты говорят на одном языке, так что пара могла переходить от одного терапевта к другому, не замедляя темпа улучшения. Хотя доктор Кью был им обоим незнаком, они без труда объяснили ему, чего добились и на что надеются в будущем. Она знали также, какие трудности их ждут, и могли объяснить это на простом языке, понятном всем троим.
Когда они начали занятия в группе, то смогли это объяснить и остальным пациентам, и эти пациенты понимали, о чем они говорят. А слушая остальных, Джен и Билл поняли, насколько далеко зашел каждый и куда направляется. Это произошло на первой же встрече. После этого они были готовы к более личным транзакциям с другими пациентами, которые вскоре сумели отыскать следы алкоголика Родителя отца Билла и ведьмы-матери Джен и другие очень важные обстоятельства. Все это стало возможно, потому что все они говорили на одном простом языке, и когда один из них употреблял слово, все воспринимали его в одном и том же значении. А самые важные слова — это основные слова английского языка, которые понятны любому малышу по его собственному опыту: родитель, взрослый, ребенок, игры, разрешение и сценарий. (Дети, которые не понимают слово «сценарий», легко понимают выражение: «Что вы собираетесь сделать со своей жизнью».)
ЧАСТЬ ПЯТАЯ: НАУЧНЫЙ ПОДХОД К СЦЕНАРНОЙ ТЕОРИИ
Глава Двадцать ПерваяВОЗРАЖЕНИЯ ПРОТИВ ТЕОРИИ СЦЕНАРИЕВ
Многие возражают против теории сценариев, каждый со своей точки зрения. Чем убедительнее удастся ответить на эти возражения, тем вернее будет заключение о ценности теории сценариев.
А. Возражения спиритуалистов
Некоторые интуитивно чувствуют, что теория сценариев не может быть истинной, потому что она противоречит сути человека как существа со свободной волей. Такая мысль вызывает в них нечто вроде отвращения, так как сводит человека на уровень механизма, лишенного жизненной силы, как это в большинстве случаев де