Лев Толстой писал: «Чехов – это Пушкин в прозе». А Бернард Шоу подметил: «В плеяде великих европейских драматургов… имя Чехова сияет как звезда первой величины».
«Я отдала бы все, что написал Мопассан, – все до единого слова, – за один рассказ Чехова», – Кэтрин Мэнсфилд, писательница-новеллистка.
«Чехов, которого его соотечественники считают одним из самых русских среди русских писателей, кажется нам, французам, самым близким, самым западным из них. Чувство достоинства без тени высокомерия, мужественное приятие жизни без тени нигилизма, внутренняя дисциплина, которой Чехов обязан медицине, – все это пленяет нас в этом русском писателе, чей гений отмечен к тому же совершенным знанием человеческого сердца и поэтическим восприятием мира», – писал Анри Бернар Дюкло, французский историк и краевед.
Английский писатель Сомерсет Моэм выражал свое мнение так: «То, что я открыл при чтении Чехова, мне пришлось по душе. Передо мною был настоящий писатель – не какая-то дикая сила, как Достоевский, который потрясает, изумляет, воспламеняет, ужасает и ошеломляет, – а писатель, с которым можно быть близким. Я чувствовал, что он, как никто другой, раскроет передо мной тайну России. Он обладал широким кругозором и непосредственным знанием жизни…»
Джон Голсуорси, известный прозаик и драматург, нобелевский лауреат, считал: «Никто из русских писателей старшего поколения не обладал таким глубоким пониманием русского ума и русской души и таким интуитивным проникновением в типично русский характер, как Чехов…»
Антон Павлович Чехов в своем произведении «Остров Сахалин» писал такие строки: «В России все прекрасно, упоительно, самая смелая мысль не может допустить, чтобы в России могли быть несчастные люди, так как жить где-нибудь в Тульской или Курской губернии, видеть каждый день избы, дышать русским воздухом само по себе уже высшее счастье… Тоска по родине выражается в форме постоянных воспоминаний, печальных и трогательных…»
Евгений Иванович Замятин. Первая антиутопия XX века
– Плохо Ваше дело! По-видимому, у вас образовалась душа.
Евгений Иванович Замятин – русский писатель, критик, публицист, автор первого романа-антиутопии «Мы».
Евгений Иванович Замятин
Евгений Иванович родился 1 февраля 1884 года в Тамбовской губернии, в городе Лебедяни (сейчас Липецкая область). Отец его был священнослужителем, а мать – пианисткой. Мальчик рос очень одаренным: в четыре года он уже читал книги Н.В. Гоголя и другую серьезную литературу вместо букваря. В 1893 году Евгений поступил в Лебедянскую гимназию, где проучился до 1896 года. Потом он вместе с родителями переехал в Воронеж и продолжил обучение в Воронежской гимназии, которую окончил с золотой медалью в 1902 году. Во время учебы Замятин легко справлялся с гуманитарными науками, а математика ему не давалась. Невзирая на это, он в 1902 году поступил в Императорский Санкт-Петербургский политехнический институт на кораблестроительный факультет, где точные дисциплины стояли в приоритете. Как позже отметил сам писатель, данную профессию он выбрал из упрямства: «В гимназии я получал пятерки с плюсом за сочинения и не всегда легко ладил с математикой. Должно быть, именно потому (из упрямства) я выбрал самое что ни на есть математическое: кораблестроительный факультет Петербургского политехникума».
Санкт-Петербургский политехнический институт
В 1905 году Евгений Замятин становится членом фракции большевиков РСДРП и активно участвует в революционной деятельности, за что его и арестовали, но вскорости отпустили благодаря усилиям матери. Летом 1905 года, возвращаясь из путешествия в Египет, он стал свидетелем восстания на броненосце «Потемкин», снова был арестован и выслан в Лебедянь. Позднее Замятин вернулся в Петербург нелегально и в 1908 году окончил университет, получив специальность морского инженера. Следующие два года он работал преподавателем на кораблестроительном факультете.
В том же 1908 году вышел первый рассказ Евгения Замятина под название «Один», оставшийся незамеченным. И начинающий писатель начал работать над другим рассказом – «Девушка». В 1911 году властям становится известно о его нелегальном проживании в Петербурге, и его отправляют в Лахту. В ссылке он написал повесть «Уездное», в ней были отражены проблемы русской провинции. Произведение положительно приняли критики и читатели. В 1913–1915 годах Замятин был в командировке в Англии, где являлся главным проектировщиком российских ледоколов и руководил строительством судов. Там же он начал элегантно одеваться, выучил английский язык, ощутил интерес к заграничной жизни. Однако от него не укрылись и негативные стороны британского быта, которые он раскрыл в сатирических произведениях «Островитяне» и «Ловец человеков». В 1914 году вышла повесть «На куличиках», где Замятин рассказал о суровом быте военного отряда на Дальнем Востоке. Правительство не оценило столь откровенное повествование, поэтому привлекло автора к суду; его обвинили в оскорблении русского офицерства и в 1915 году сослали в Кемь.
В сентябре 1917 года писатель вернулся и продолжил дальше писать. Вскорости вышел фантастический рассказ «Дракон» – там Замятин в иносказательной форме показывает реалии Петрограда времен Гражданской войны 1918 года. В это же время он создает целую серию рассказов, сказок, повестей и организует класс художественной прозы, из коего в 1921 году выделилась группа «Серапионовы братья», в которой состояли М. Зощенко, В. Каверин и другие талантливые писатели.
В 1918–1924 годах Евгений Замятин – член редколлегии «Всемирной литературы» и заведующий редакцией в издательстве. Он вел активную литературную деятельность: состоял в правлении Всероссийского союза писателей, в Комитете Дома литераторов и Совете Дома искусств, председательствовал в ленинградском отделении Всероссийского союза писателей. На тот момент Замятин стал одной из самых заметных фигур в российской литературной жизни.
В 1920 году литературный багаж писателя пополнился рассказами «Мамай» и «Пещера», но главным событием стало создание романа-антиутопии «Мы». В нем он описал общество будущего, в котором контроль коллектива над личностью привел к абсолютному господству «мы» над «я»: «Мы идем – одно миллионоголовое тело, и в каждом из нас – та смиренная радость, какою, вероятно, живут молекулы, атомы, фагоциты». «Мы» стал одним из первых романов, созданных в жанре антиутопии. Позже Д. Оруэлл с его известным «1984» и Рэй Брэдбери с романом «451 градус по Фаренгейту» признавали, что их произведения возникли под влиянием творчества советского писателя.
Обложка зарубежного издания романа «Мы». E.P. Dutton & Company: New York, 1924.
Автор обложки – Эмлен Эттинг (Emlen Pope Etting Jr.)
Роман «Мы» органы цензуры СССР не пропустили и признали его враждебным советской идеологии. «Быть оригинальным – это значит как-то выделиться среди других. Следовательно, быть оригинальным – это нарушить равенство… И то, что на идиотском языке древних называлось “быть банальным„у нас значит: только исполнять свой долг», – писал Замятин в романе «Мы». Хотя устная презентация антиутопии все-таки состоялась: Замятин в течение двух вечеров прочел свое произведение при полном аншлаге в Петербургском институте истории искусств. Роман напечатали за рубежом на английском, чешском и французском языках. В России книга появилась в конце 1980‑х годов. В сентябре 1922 года Замятина арестовали: он оказался в группе известных литераторов и философов, которых правительство предполагало выслать из страны. Фамилия писателя попала в список антисоветской интеллигенции Петрограда. Однако друзья сумели добиться отмены приговора – Замятин остался в России и продолжил писать.
В 1929 году произошел скандал в связи с публикацией «Мы» в Париже. Союз писателей СССР вынуждал Замятина отказаться от своего произведения. На что он ответил: «Таких нелепых требований никто не пытался предъявлять к писателю даже в царское время. То, что сделано, что существует, – объявить несуществующим я не могу».
В связи с написанием «неудобного» романа Замятина критиковали и травили, в театрах запрещались постановки его пьес, книги изымались из библиотек, приостанавливались публикации его работ. «Литературная газета» озвучила, что «Е. Замятин должен понять ту простую мысль, что страна строящегося социализма может обойтись без такого писателя». Он вышел из Союза писателей и хотел уехать за границу, но ему в этом было отказано. Тогда он написал письмо И.В. Сталину, в котором требовал либо дать ему возможность печататься на родине, либо уехать из России. «Если я действительно преступник и заслуживаю кары, то все же, думаю, не такой тяжкой, как литературная смерть, и потому я прошу заменить этот приговор высылкой из пределов СССР… хотя бы на один год, выехать за границу – с тем, чтобы я мог вернуться назад, как только у нас станет возможно служить в литературе большим идеям». В 1931 году, получив согласие Сталина, Замятин покинул СССР. Сначала переехал в Ригу, потом в Берлин и в 1932 году осел в Париже, где занимался написанием статей для местных газет, темами которых были состояние современной русской прозы и искусство авангарда, работал над киносценариями по произведениям русской классики, написал ряд рассказов.
В 1934 году Замятина по его просьбе и с одобрения Сталина снова приняли в Союз советских писателей, а в 1935 году он участвовал в антифашистском Конгрессе писателей и был членом советской делегации. До конца жизни писатель сохранял советское гражданство и скучал по Родине. Он ждал, что отношения с родиной как-то наладятся. Из воспоминаний писательницы-эмигрантки Н. Берберовой: «Я вдруг поняла, что жить ему нечем, что писать ему не о чем и не для кого». Последний роман «Бич Божий» Евгений Замятин так и не закончил.
10 марта 1937 года Евгений Замятин в возрасте 53 лет скоропостижно скончался от сердечного приступа в нищете в Париже. На его похоронах присутствовала лишь небольшая группа друзей.