— И много у немцев этих панцерфаустов?
— Собрано несколько сотен. Большая часть склада находится в подземных этажах.
— Немало, — удивленно протянул Князев. — Можете нарисовать нам схему всех этажей?
— Сумеем, — охотно откликнулся темноглазый.
— Как тебя зовут?
— Войчех Ковалевский.
— Давай нарисуй нам, Войчех, что там в здании располагается. — Майор пододвинул Ковалевскому большой кусок ватмана, на котором лежал синий карандаш.
Умелыми быстрыми движениями тот принялся разрисовывать ватман. Было видно, что чертежное дело ему хорошо знакомо.
— Вот это нулевой этаж, в нем размещаются казармы. Одна казарма в левом углу этажа, — обвел он карандашом помещение, — а другая в самом центре. Каждая из них рассчитана на сто человек. Между ними находится оружейная комната. А вот дальше по коридору с правой стороны склады с вооружением. Здесь и вот здесь, — начертил он перегородки, — тоже складские помещения. В одном из них продукты, а в другом инвентарь. Выше, на первом этаже, устроены пулеметные и огнеметные позиции. Тут минометы, — уверенно указал он место размещения батальонного миномета. — Две лестницы, одна с этой стороны, а вторая — с другой. Обе лестницы ведут в цехи. На этом же этаже работает мощная электростанция. Света от нее хватает на все здание.
Начальник штаба понимал, что в его руках находится ценная информация, которая позволяет ему взять форт в кратчайшие сроки и с наименьшими потерями. Детальнейшим образом был расписан каждый этаж, где наглядно были показаны наиболее уязвимые места крепости. Как выяснилось, стены «Рауха» тоже имели разную толщину, на что поляк обратил особое внимание, указав места наиболее тонкой кладки.
— В каком месте лучше пробить стену? — задал вопрос Бурмистров.
— Артиллерии лучше всего бить под кровлю первого этажа. Три месяца назад в форте проводились реконструкторские работы: менялись перекрытия, укреплялись балки… А вот в этом месте произошло небольшое обрушение стены, — обвел он уязвимый участок сооружения синей жирной чертой. — Стена толстая, но она не очень хорошо укреплена. Если ударить из мортиры метра на два повыше от земли, то будет пробоина.
— Спасибо, вы нам очень помогли, — пожал Князев ладонь каждому из поляков.
— А во сколько часов вы думаете штурмовать крепость? — неожиданно спросил третий, стоявший чуть в стороне. Теперь было понятно, что он самый младший из них. Возможно, отсюда некоторая робость.
— В четыре часа утра. А что?
— Мы родились в этом городе и знаем здесь каждый камень, каждую тропу, — с жаром заговорил молодой поляк. — Мы можем провести ваши отряды по тропинкам, где не будет немецкого охранения. В городе есть два подземных хода, о которых немцы даже не догадываются. Один из них приведет вас к самым стенам форта. Лет пятнадцать назад, будучи мальчишками, мы лазали в нем, но потом подземный ход завалили. Недавно я решил проверить его, и оказалось, что сточными водами вымыло камни и образовалась дыра. Мне удалось проползти до самого конца подземного хода.
— Он широкий?
— Да. Через него можно протащить даже пулемет.
— Прохор, не возражаешь против таких проводников? — бодро поинтересовался майор Князев у Бурмистрова.
— Буду рад всему тому, что позволит нам взять крепость в кратчайшие сроки и с наименьшими потерями.
— Пан, только у нас еще одна просьба, — произнес седой поляк.
— Говорите.
— У нас в городе есть отряд, который хотел бы сражаться за свою землю против немцев. Наши люди обучены, многие пришли из армии и уже воевали против немцев, вот только у нас мало оружия. Вы нам поможете?
— Разве мы можем отказать людям, которые хотят освободить свою землю от захватчиков? — удивился майор Князев. — Оружие мы вам предоставим. А теперь идите отдыхайте, когда будет нужно, мы вас позовем. Коля, отведи гостей в землянку, — сказал он ординарцу.
— Есть, товарищ майор, — козырнул ординарец. — Пойдемте, товарищи, со мной. Только поосторожнее, здесь у нас пол проломан.
Неожиданно дверь отворилась, и в комнату вошел капитан Велесов, подтолкнув вперед немца со связанными руками.
— Вот, товарищ майор, взяли в подвале соседнего дома. Отсиживался, — доложил Велесов. — Говорит, что гражданский, вот только на гражданского он как-то не очень похож… Может, переодетый эсэсовец?
— Сейчас проверим, — сказал начальник штаба полка. Повернувшись к Войчеху Ковалевскому, спросил: — Вы случайно не встречали в гарнизоне этого человека?
Войчех подошел поближе к немцу, с минуту разглядывал его заросшее щетиной лицо, а потом сказал:
— Это Ганс Шальке, командир пехотного немецкого батальона в форте «Раух». Он часто спускался в наши цехи. Одно время он был даже ответственным за производство «Панцерфауст-30».
— Вот оно что, — невесело хмыкнул Велесов. — А нам он другое напел. Хотя кто он на самом деле, было понятно с первого взгляда. Warum hast du gelogen? Sie wurden von polnischen Arbeitern identifiziert. Sie sind ein Infanteriemajor, Bataillonskommandeur. Sie verteilten sich von Positionen[11].
— Ich bin in der Tat Major der Infanterie Hans Schalke undIch möchte in Übereinstimmung mit der Genfer Konvention vom 29. Juli 1929 über die Behandlung von Kriegsgefangenen behandelt werden[12].
— Что он там лопочет, товарищ майор?
— Говорит, что действительно майор пехоты, и требует, чтобы с ним обращались уважительно, согласно Женевской конвенции по военнопленным от 27 июля 1929 года.
— Ишь ты, гуманист какой выискался, конвенцию вспомнил. А когда они наших военнопленных десятками тысяч расстреливали, что-то никто про эту Женевскую конвенцию даже не вспоминал. А потом, он не военнопленный, взят не в бою… Он дезертир! Его свои за побег шлепнут! Вы можете идти, товарищи, — сказал Князев полякам. — Спасибо за содействие. Будем сражаться вместе, плечом к плечу.
— Спасибо, паны! — с чувством произнес Войчех Ковалевский и зашагал к двери, увлекая за собой товарищей.
— Боевые хлопцы, — посмотрел вслед удаляющимся майор Князев и, повернувшись к Велесову, спросил: — Так как прошла разведка? Что выяснили?
— Обнаружили на бронеколпаках люки, — ответил Михаил. — Через них вышла разведгруппа и направилась в сторону Цитадели. Форт лучше взять без предварительного артобстрела, чтобы немцы не догадались о предстоящем штурме. Нужно захватить люки, а далее штурмовая группа овладеет всеми подходами к форту: спустится через люки внутрь крепости и будет уничтожать фрицев с верхнего этажа по последний. Как это сделать, у нас есть опыт, поднаторели воевать в городских условиях.
— Схема форта тоже лишней не будет, — показал начальник штаба на разрисованный ватман. — Выяснилось, что у фрицев имеются слабые места в обороне. Этим мы тоже воспользуемся. Доложу о результатах вашей разведки командиру полка, а дальше мы решим, что делать. Затягивать со штурмом не станем. Время не терпит. А сейчас отдыхайте.
Прохор Бурмистров расположился со своим инженерно-саперным батальоном в одном из разрушенных зданий. Проверил выставленное охранение. Приказал укрепить его двумя пулеметами с фланга и вернулся к себе, в маленькую каморку на первом этаже, где, судя по рисункам на стенах, некогда размещалась детская комната. Не все бойцы спали: кто-то писал домой письмо, возможно, последнее в своей жизни, кто-то прилаживал капсюли к гранатам, а кто-то просто курил, думая о чем-то своем; накрывшись шинельками у окон, дремали пулеметные расчеты.
Добравшись до своего тулупа, постеленного в углу комнаты, Прохор лег. Едва он смежил глаза, как почувствовал, что кто-то деликатно трогает его за плечо, а потом услышал негромкий голос:
— Поднимайтесь, товарищ майор, вас командир полка вызывает.
Не без сожаления разлепил веки и увидел склонившегося над собой ординарца Колисниченко. Через небольшое окно просачивался сумрачный утренний свет, слегка обеливший на потемневших стенах помещения черную копоть, — несуразные рисунки войны. Несмотря на короткий сон, Бурмистров почувствовал, что заметно восстановился, сил хватит ровно на сутки, чтобы воевать добротно, а дальше потребуется такой же недолгий отдых. Попросил одного из бойцов, чтобы плеснул на руки водицы, и, наскоро умывшись, заторопился в штаб.
Штаб полка находился в трехстах метрах от расположения батальона, это если по прямой, по широкой улице, раздолбанной снарядами. Но этот отрезок пути жестоко обстреливался немцами с крыши и верхних этажей ближайших зданий, где по-прежнему размещались немцы, а потому пришлось сделать немалый крюк через обрушенные дома, пробираться через пробоины, прежде чем он добрался до небольшого уцелевшего двухэтажного дома, в котором размещался штаб.
В комнате, где некогда была гостиная, присутствовали несколько офицеров штаба. Удивляло, что среди них был пленный немецкий майор, загнанным зверем посматривающий по сторонам.
Значит, скоро штурм! Лучше начать пораньше, пока не рассвело и сон особенно крепок. Хотя поздним вечером тоже можно.
— План у нас таков, — заговорил подполковник Крайнов, когда все офицеры расселись по местам: кто на ящиках из-под оружия, а кто просто присел на стопке кирпичей. — Очень здорово нам помогли польские патриоты. Теперь мы представляем, как устроен форт, знаем его сильные и слабые стороны. Нашим двум боевым группам под командованием майора Бурмистрова и капитана Велесова завтра в десять часов вечера нужно будет выдвинуться в сторону крепости. Подойти незаметно к форту вам помогут польские патриоты. Но сейчас у нас другой разговор… Мы должны взять форт с минимальными потерями в течение нескольких часов. Нам еще до Берлина топать, так что каждый боец у нас на счету. Прохор, мы тебя позвали еще и как переводчика, ты пленному вот что переведи… Пусть идет к своим с белым флагом и растолкует, что сопротивляться бесполезно. На обдумывание нашего предложения мы даем немецкому гарнизону «Раух» три часа. Если немцы не согласятся сдаться, то будут уничтожены!