— Куда теперь? — спросил майор Бурмистров, остановившись на развилке.
— Направо, — не совсем уверенно ответил минер.
Протопали еще метров сто и оказались в узком каменном коридоре, стены которого по обе стороны имели узкие щели для огнеметов. Таких тупиков в форте было несколько, идеальное место для уничтожения заплутавшего в лабиринтах небольшого вражеского подразделения.
Бурмистров напрягся в ожидании пулеметной очереди в упор и невольно приподнял автомат для возможного ответа.
Однако стены молчали, а подвалы щурились далекой чернотой. Рядом, не сумев скрыть накатившего страха, выдохнул молоденький сапер.
— И где тут твои мины? — раздраженно спросил Прохор.
— Нужно повернуть обратно и пойти налево. Перепутал немного. Темно сейчас. Мы тут проходили, когда повсюду свет горел.
— Послушай меня, — хмуро произнес Бурмистров, — если что-то пойдет не так, тебе достанется первая пуля.
— Я все понимаю, вам не стоит беспокоиться, господин офицер, я вас приведу туда, куда нужно.
— Разворачивайте этого инвалида, — приказал Бурмистров, — идем в обратную сторону.
Вернулись к развилке и направились налево. Результаты гаубичного обстрела были заметны и в глубоких подвалах: потолок изрядно обсыпался, от стен отлетели огромные куски камней. Большую часть пути пришлось продираться через каменные завалы, — своды, не выдержав взрывной волны, местами сильно обвалились, оставляя лишь только узкие проходы.
Тоннели представляли собой настоящие лабиринты: совершали замысловатые петли, пересекали коридоры, поворачивали в обратную сторону. Сориентироваться в них мог только человек, который не раз бывал в них.
— Далеко еще? — нетерпеливо справился Бурмистров, хмуро посмотрев на немецкого сапера.
Блуждание по подземным коридорам приносило раненому немцу немало неудобств. И он всякий раз болезненно морщился, когда приходилось переваливаться на больную ногу.
— Сразу за этим поворотом будут отсеки с взрывчаткой, — заверил немец.
Впереди еще один завал из каменных гранитных глыб, оставлявший для передвижения всего лишь небольшое пространство у самой стены.
— Вы поосторожнее там с ним, — предупредил Бурмистров. — Не хочу, чтобы немец сдох раньше срока. Мне еще нужно будет пулю ему в башку всадить, если вдруг пойдет что-нибудь не так.
— Сделаем в лучшем виде, товарищ майор, — откликнулся тридцатипятилетний сержант, протискиваясь с носилками в узкую дыру.
Преодолев преграду, оказались в широком помещении, разбитом на узкие отсеки, в которых уложены рядком в ящиках снаряды, мины, взрывчатка. Посветили вокруг фонарями: в помещении оказались сотни снарядов, мин и гранат, которых хватило бы на длительную осаду. Тола, сложенного в аккуратные ряды, было достаточно, чтобы уничтожить несколько таких сооружений, как форт «Раух».
В наступившей тишине майор Бурмистров отчетливо услышал звук часового механизма. Почувствовал, как гимнастерка мгновенно прилипла к спине от холодного пота, по телу прошел неприятный озноб — взрыв возможен в любую секунду.
— Где находится мина с часовым механизмом? — все более холодея, спросил Бурмистров.
Даже при свете карманного фонаря было видно, как побелело лицо немецкого минера. Но держался он хорошо, страх старался не показывать и, разжав челюсти, сомкнутые, казалось бы, намертво, на удивление спокойно произнес:
— Часовой механизм лежит в среднем отсеке с правой стороны. В большом деревянном ящике. Прямо на кусках тротила. — Глянув на обломки гранита, разбросанные по поверхности, немец попросил: — Только положите меня поаккуратнее, сил больше нет терпеть боль.
— Вы двое — ищите механизм в среднем отсеке с правой стороны, — приказал Бурмистров, — мина с часовым механизмом там! Выберите подходящее место без камней и положите его поаккуратнее, заслужил.
Прохору казалось, что часовой механизм звучит громко, буквально заполняя своими ударами окружающее пространство, заползая в дальние и ближние уголки помещения. В действительности стрелки отсчитывали секунды не громче обычного будильника, только в темноте и абсолютной тишине, при небывалом напряжении слуха, звуки казались значительно громче обычного. Прохор подошел к деревянной коробке с миной, подле которой с тяжелыми лицами стояли саперы, пытаясь разгадать, что за часовой механизм лежит перед ними, как безопаснее его обезвредить и не содержит ли устройство каких-то смертельных ловушек.
Глянув через руки саперов, Бурмистров увидел электроды, вживленные во взрывчатое вещество. Рядом обыкновенный будильник, на котором было установлено время взрыва, — оставалось всего четыре минуты (где-то под ложечкой у Бурмистрова кольнуло при мысли о том, что было бы, если бы они ненадолго задержались перед одним из завалов) — и цепь замкнется. Взрывчатое вещество от аккумулятора резко нагреется, и адская машина сработает, выпустив наружу взрывную энергию.
Обезвредить взрывное устройство оказалось предельно просто — достаточно только разъединить цепь, и опасность будет устранена (немцы не ожидали, что кто‑то будет проверять подвалы, иначе придумали бы что-нибудь похитрее). Но вместе с тем именно эта простота и пугала. А что если в прибор вмонтирована какая‑то хитроумная кнопка, которая при случайном и самом малом нажатии способна замкнуть цепь? И тогда все погибло!
— На будильнике сбоку кнопка есть, — подсказал губастый старший сержант. — Она может быть замкнута на срабатывание.
— Понял, — ответил второй сапер. — Будильник не трогаем. — Потянув за провод, сказал: — Крепко прикрутили фрицы, просто так не вытащишь.
— Давай кусачками, — подсказал старший сержант, придерживая конструкцию.
Майор Бурмистров посмотрел на часы. Оставалось две с половиной минуты. А что, если цепь сработает раньше? Такого варианта развития событий тоже нельзя исключать. Но саперы не торопились, будто бы впереди у них оставалось не сто восемьдесят секунд, быть может, последние в их жизни, а целая бездна времени.
Второй сапер, коренастый, плотный, осторожно, стараясь не потревожить конструкцию, опасаясь каких-то секретов во взрывателе, вытащил из кармана плоскогубцы и перекусил медный оголенный провод.
Бурмистров поймал себя на том, что невольно прикрыл глаза, опасаясь ослепительной белой вспышки. Но взрыва не последовало. Открыв глаза, Прохор увидел запотевшие улыбающиеся лица минеров.
— С днем рождения вас, товарищ майор! — поздравил Прохора стоявший рядом старший сержант.
— С каким днем рождения? — рассеянно спросил Бурмистров, разглядывая ящики со снарядами, аккуратно сложенные в высокие ряды.
— Со вторым днем рождения. Считайте, что еще раз родились, — весело рассмеялся старший сержант.
Глава 13Бункер Гитлера
— Мой фюрер, ударным группировкам Третьего Белорусского фронта удалось преодолеть нашу глубоко эшелонированную систему обороны и выйти к Балтийскому морю, — громким, хорошо поставленным голосом заговорил генерал-полковник Гудериан. — Образовалась угроза окружения нашей Четвертой армии. В связи с этим нами было решено отойти на укрепленный рубеж Мазурских озер. Несмотря на все прилагаемые нами усилия, наступления русских остановить не удалось. Третий Белорусский фронт с частями Первого Прибалтийского фронта оттеснили нашу тильзитско-инстенбургскую группировку и овладели городом Тильзит. В результате несогласованного командования наша группировка, занимавшая Инстенбург, была окружена русскими, и после усиленного штурма город пришлось оставить. Русским соединениям удалось форсировать реки Деймс, Прегель и Алле. Их войска с севера преодолели сооружения Хейльсбергского укрепленного района, и сейчас их передовые силы продвигаются к внешнему оборонительному обводу Кёнигсберга.
Слушая доклад начальника Генерального штаба сухопутных войск, Адольф Гитлер все более хмурился и поглядывал на карту, по которой проворно скользил конец указки генерал-полковника, указывающий места расположения немецких и русских армий.
Генерал-полковник Гейнц Гудериан был потомственным прусским военным, чья карьера началась еще в кадетском корпусе. Он прошел все ступени службы до генерал-полковника, обладал не только ярко выраженным военным талантом, выгодно отличавшим его от сверстников, с которыми он прошел победным маршем через города Европы, но и редким бесстрашием, каковое возможно проявить только на войне. Единственное, что не позволяло ему получить погоны фельдмаршала и тем самым сделать по-настоящему блестящую карьеру, так это его безмерная вспыльчивость и неуступчивость. Но военное дарование перевешивало все негативные черты его характера, и верховное командование закрывало глаза на особенности его нрава. Германии предстоит пройти через тяжелейшие испытания, где этот непокорный, но верный служака будет одним из главных ключиков к предстоящей победе, а может, даже ее вдохновителем.
Даже находясь на высокой генеральской должности, обремененный должностями, обласканный фюрером и получивший немалое признание за успехи в военной кампании в Европе, где он успешно применил тактику блицкрига, Гейнц Гудериан продолжал задираться, как мальчишка, считая себя несправедливо обиженным. Именно необузданное стремление к справедливости толкнуло его вызвать на дуэль фельдмаршала фон Клюге, посчитав, что именно он был причастен к отстранению его от командования армией в 1941 году. Лишь усилиями фюрера конфликт между генералами был улажен, и фельдмаршал Клюге, переборов свою гордость, написал Гудериану письмо, выразив сожаление по поводу произошедшего недопонимания.
Даже при разговоре с фюрером генерал-полковник Гудериан поддерживал репутацию своенравного и плохо управляемого командира: бывал несдержан, не менял своего мнения, не поддавался на уговоры и уступал только приказам.
Фюрер знал обо всех положительных и отрицательных чертах характера генерал-полковника Гудериана. Прекрасно представлял, с какими трудностями придется столкнуться с его назначением на должность начальника Генерального штаба сухопутных войск, но профессионализм Гудериана перевешивал все остальные отрицательные качества его характера.