Несколько дней назад под прикрытием дымовой завесы к стенам крепости на расстоянии триста пятьдесят метров подтянули мортиры и гаубицы. Но снаряды отскакивали от гранитных стен Цитадели, как горох, не причиняя особого вреда, а попадая на крышу, засыпанную землей, оставляли лишь воронки. Множество раз взрыхленная, перелопаченная, начиненная кусками железа насыпь лишь добавляла твердости кровле, делая ее практически непробиваемой. Впереди — нелегкая задача, решить которую предстояло русскому солдату ценою собственной жизни, — взять «Виняры», вмещавшую более двенадцати тысяч солдат, включая бывшего коменданта города генерал-майора Маттерна и нынешнего — Коннеля, матерого несговорчивого нациста.
Телефонный звонок, прозвучавший по высокочастотной связи, показался особенно громким. Подняв трубку, командующий армией произнес:
— Чуйков слушает.
— Сейчас с вами будет говорить товарищ Иванов, — услышал он приятный голос телефонистки, — оставайтесь на связи.
Псевдонимом Иванов представлялся Верховный главнокомандующий товарищ Сталин. Невольно, как если бы Иосиф Виссарионович перешагнул порог наблюдательного пункта, командарм распрямился и посмотрел на связистов, сидевших с рацией в самом углу комнаты.
Как и всякий командующий армией, Василий Чуйков имел личную радиостанцию, которая находилась при нем практически повсеместно. Вещь удобная, в некоторых случаях даже незаменимая, но всегда существовал риск, что эфир может прослушиваться неприятелем. Иное дело проводные телефоны, которые невозможно запеленговать и которые позволяют скрытно управлять войсками. Правда, провода весьма уязвимы, и немцы, зная об особенностях советской связи, в первую очередь старались бить по телеграфным столбам, чтобы лишить командующих и командиров крупных подразделений возможности эффективно руководить войсками на поле боя.
— Здравствуйте, товарищ Чуйков. Доложите обстановку.
— Здравия желаю, товарищ… Иванов.
Иосиф Виссарионович не доверял даже высокочастотной связи, полагая, что его может прослушивать противник, несмотря на все заверения специалистов в надежности ВЧ, а потому всегда скрывал свою личность под псевдонимом, среди которых Иванов была наиболее частой.
— Город почти полностью очищен от противника. Остатки гарнизона оттеснены в Цитадель. По предварительным данным, в крепостях Цитадели находятся около двенадцати тысяч солдат. Штурм Цитадели и ее главной крепости «Виняры» намечен на завтра после усиленной артподготовки.
— Расскажите мне, товарищ Чуйков, как показали себя крупнокалиберные реактивные снаряды «М-31». Товарищ Жуков мне сказал, что именно вашей армии передали опытные образцы.
Вопрос был неожиданным. Командарм Чуйков готовился доложить о предстоящем штурме крепости Цитадель, которая, как ему было известно, весьма интересовала товарища Сталина. В какой-то степени, ведь именно город-крепость Познань являлся ключом к Берлину. С другой стороны, в этом вопросе не было ничего удивительного: товарищ Сталин всегда вникал в малейшие детали любого дела, будь то тактика ведения боя, новейшее вооружение или питание бойцов. А такой вопрос, как испытание реактивных снарядов «М-31», не мог пройти мимо его внимания. Тем более что разработчики столкнулись с некоторыми трудностями при его создании: кучность снарядов оказалась ниже ожидаемой, дальность заметно меньше запланированной, взрывные качества ниже предполагаемых, подача снарядов на раму затруднена, вращение снарядов с направляющих конструкций некачественное… Генерал-полковник Чуйков был горд, что именно ему доверили в боевых условиях испытать новый реактивный снаряд, пришедшийся по душе армии, который должен превосходить прежние параметры по всем показателям. Как командарм он лично присутствовал во время залпов «катюш», в бинокль наблюдал производимые разрушения, и увиденное произвело на него сильное впечатление.
— Товарищ Иванов, крупнокалиберный снаряд «М-31» показал себя самым лучшим образом. Значительно увеличилась дальность стрельбы, а также кучность — по сравнению со старым образцом, в два-три раза. Выросла и плотность огня батареи. Снаряды очень хорошо себя показали как для поражения живой силы противника и бронированной техники, так и для уничтожения фортификационных сооружений. Уверен, что эта техника очень нам поможет при штурме Берлина.
— Очень рад, что наши мнения сходятся, товарищ Чуйков. Не могли бы вы привести примеры, с какой эффективностью действуют реактивные снаряды?
— Было выпущено около сорока крупнокалиберных реактивных снарядов «М-31». Результат превзошел все наши ожидания. Было разрушено одиннадцать зданий, из которых три здания были пятиэтажными.
— Как проявляет себя наша артиллерия в условиях городского боя?
— Превосходно, товарищ Иванов, — боевито продолжал генерал-полковник Чуйков. — Вот вам один из примеров… Артиллеристы выработали технологию при взятии сильно укрепленных немецких зданий. Наиболее эффективно проявил себя обвал зданий. Артиллеристы обстреливают между окнами фасад штурмуемого здания, а когда оно обваливается, то перекрывается обстрел, который немцы ведут из подвальных помещений, и тем самым замуровывается живая сила противника. Или вот совсем недавний случай с фортом «Раух»… Артиллеристы подошли на четыреста метров к бастиону, и батарея выпустила около сорока снарядов из гаубиц калибром двести три миллиметра. Стена просто рухнула от разрывов, и внутри крепости стали разрываться снаряды, а сам форт сгорел.
— И здесь русская смекалка пригодилась, — услышал Чуйков довольный голос товарища Сталина и представил, как Главнокомандующий улыбается в широкие густые усы. — Как планируете нанести удар по Цитадели?
— Ликвидация окруженной группировки возложена на двадцать девятый гвардейский и девяносто первый стрелковый корпуса. Особый упор будет делаться на орудия повышенной мощности — гаубицы и мортиры. Первоначальное наступление будет идти на участке немногим более одного километра. На этом отрезке будет сосредоточено около двухсот пятидесяти орудий и минометов калибром до двухсот восьмидесяти миллиметров. Еще пятьдесят орудий будут установлены для стрельбы прямой наводкой, среди них двадцать семь гаубиц.
— Это хорошо, когда таким успешным образом артиллерия облегчает работу пехоте.
— Стараемся, товарищ… Иванов.
— Познань находится глубоко в нашем тылу, но немцы совершенно не думают сдаваться.
— Сражаются с отчаянием обреченных. По мере приближения к Цитадели сопротивление немцев все более возрастает. По нашим разведданным, костяком сопротивления немцев являются элитные части СС, и отбиваться они будут до последнего патрона.
— Когда вы планируете взять Цитадель? За неделю сумеете?
— Постараемся справиться, товарищ Иванов.
— Где будет направление главного удара?
— С юга.
— Кажется, вы планировали штурмовать с севера.
— Поначалу именно так и планировали. Мы даже подтянули к северной стороне форта значительные резервы. Но потом сочли нужным переменить свое решение.
— Почему?
— У нас создалось ощущение, что немцы ждут нашего удара именно с северной стороны Цитадели.
— Понятно… Вам должно быть прекрасно известно, что означает для нас этот город. В Познани находится важный железнодорожный узел, нужный нам для подвоза всего необходимого для жизнеобеспечения войск фронта, перешедших в наступление. Поэтому штурм должен продолжаться до полной ликвидации Цитадели! Чтобы ничего не могло помешать продвижению наших эшелонов.
— Сделаем все, что требуется, товарищ… Иванов.
— Доложите мне завтра, как проходит взятие города.
Ответить генерал-полковник Чуйков не успел: послышались частые короткие гудки.
— Вызвать ко мне командира двадцать девятого гвардейского стрелкового корпуса, — приказал Чуйков ординарцу.
При штурме крепостей одного вооружения недостаточно, важны люди, пехота, царица полей, уже научившаяся брать города, а таких бойцов в армии Чуйкова было немало. Первыми в этом списке были бойцы двадцать девятого гвардейского стрелкового корпуса генерал-майора Афанасия Дмитриевича Шеменкова.
— Вызывали, товарищ генерал-полковник? — спросил генерал-майор Шеменков, переступая порог штаба армии.
— Вызывал… Приходилось ранее бывать в Германии? — задал неожиданный вопрос командующий армией.
— Приходилось, товарищ генерал-полковник, правда, давно это было, в Первую мировую. В плен к немцам попал, — смущенно ответил Шеменков. — Пришлось в их лагерях посидеть. Вот только вспоминать об этом не хотелось бы. У меня к ним давняя нелюбовь, — хмуро обронил комкорпуса.
— Это хорошо… Значит, и дальше воевать с ними будешь крепко. К чему я это говорю… Командование приняло решение возложить на тебя и твой корпус ответственную задачу… Начать штурм Цитадели! Твой корпус будет усилен второй штурмовой инженерно-саперной бригадой. Штурм начнется завтра после усиленной артподготовки. Задача корпуса под прикрытием дымовой завесы приблизиться к крепости, перебраться через ров и, пробив стены, войти в крепость. Следом за штурмовым отрядом двинется пехота. — Выдержав паузу, добавил: — Товарищ Сталин отвел на взятие города неделю. Победа над Познанью во многом будет зависеть от решимости и героических действий твоего корпуса.
— Постараемся управиться, товарищ генерал-полковник. Разрешите задать вам вопрос?
— Задавай.
— А кто получил приказ овладеть главным фортом «Виняры»?
— Генерал-майор Мотылевский.
— Достойная кандидатура, — стараясь не показать накатившей обиды, что не ему достается взятие форта, произнес генерал-майор. — Разрешите приступить к исполнению?
— Приступай.
Завершив разговор, Чуйков тотчас позвонил генерал-майору Мотылевскому:
— Дмитрий Евстигнеевич?
— Так точно, товарищ командующий.
— Мы тут в штабе подумали и решили поручить тебе взятие форта «Виняры». Справишься?
— Справлюсь, товарищ командарм.
— А для усиления мы тебе еще гаубицы подбросим.