— Вполне, товарищ полковник, — обрадованно произнес Прохор.
— Тогда выдвигайтесь, не медлите.
«Химики» капитана Зинченко сработали оперативно. Воспользовавшись ветром, задувшим с юго-восточной стороны, они сумели приблизиться едва ли не вплотную ко рву и установили дымовые шашки. Дым густо повалил на башни и стены. Скрыл небольшой отряд, продолжавший держать оборону на противоположной стороне рва, а взвод саперов под прикрытием дымового облака уже подтаскивал ко рву лестницы, доски, мостки для переправки бойцов на противоположную сторону. Другая группа саперов спешно пыталась починить поврежденный мост: сколачивала опоры, протягивала доски к уцелевшей части моста и скрепляла их скобами, а молоденький командир взвода лейтенант Семенов неустанно умолял:
— Давайте, братцы, давайте! Поторопитесь!
Вместе со всеми, пренебрегая разлетающимися минными осколками, свистящими пулями, лейтенант подтаскивал доски ко рву, проверял их на прочность и под частым пулеметным огнем волочил следующие.
«Химики», стараясь угадать направление ветра, не жалели дымовых шашек, закладывали новые. Черный дым густыми плотными клубами валил на крепостные стены, затруднял видимость.
Рота капитана Велесова продолжала отбиваться, посылая редкие снаряды в сторону немецких укреплений. Долго так продолжаться не могло, через какой-то час группу смельчаков сомнут, швырнут в ров, растерзают пулеметными очередями.
Первый штурмовой батальон короткими перебежками приближался к высокому валу, за которым шел глубокий ров. Перейти на противоположную сторону мешали два четырехэтажных дома, один из которых был с сорванной крышей: верхние этажи, укрепленные тяжелыми пулеметами, стреляли длинными очередями безо всякой паузы. Особенно досаждал тяжелый пулемет, установленный на углу первого здания. Для его ликвидации часа два назад был отправлен рядовой Строев, один из лучших разведчиков. Прихватив с собой огнемет, под прикрытием дымовой завесы он сумел перебраться через ров. Однако шло время, а пулемет продолжал вести интенсивный обстрел и сдерживал наступающих. Наверняка Строев погиб в перестрелке, начавшейся на той стороне рва практически сразу после его ухода.
— Как с мостом? — спросил Бурмистров у двадцатилетнего командира инженерно-саперного взвода лейтенанта Бочкарева. Почерневший от пороховой гари, он выглядел значительно старше своих лет.
— Спешим, товарищ майор, — ответил взводный, спрятавшись за каркасом сгоревшей машины. — Доску на ту сторону протянули.
— Один человек пройти по ней сумеет?
— Сумеет, — согласился взводный, чуток подумав. — Если он, конечно, расторопный, но если упадет, так костей не соберет. Высоко! А еще дно рва камнем выложено.
— Сейчас к тебе подойдет человек, он переправится на другую сторону. Прикроешь его плотным огнем со своей стороны.
— Сделаем, товарищ майор.
— Савельев, ко мне, — подозвал Бурмистров крепкого тридцатилетнего сержанта. На гимнастерке через распахнутый бушлат был виден орден Славы.
Каких только типажей не встретишь на фронте! В гражданской жизни Савельев был известный танцор. Выступал на московских площадках, ныне — сержант, возглавлял отделение огнеметчиков. Пластичный, гибкий, с какой-то редкой, совершенно невоенной грацией, он даже не подполз, а подобрался к Прохору с изяществом ящерицы.
Спрятавшись за обломок стены, Николай Савельев в ожидании приказа посмотрел на майора Бурмистрова.
— Видишь впереди два дома? Одна высотка, а второй — четырехугольный редут? — указал майор на здания, нечетким силуэтом проступавшие через серую пелену дыма.
— Вижу, товарищ майор.
— У того, что стоит первым, в самом углу, где-то в подвале установлен тяжелый пулемет. Уничтожь его! Перейдешь на ту сторону рва по тонкой дощечке. Кроме тебя этого никто сделать не сумеет. Нет у нас акробатов… А мы тебя тут автоматами прикроем. А еще дыма поплотнее припустим, чтобы тебе шагалось веселее. Фрицы не должны тебя увидеть.
— Понял, товарищ майор, — спокойно произнес огнеметчик. — Разрешите выполнять?
Даже бровью не повел, ведь прекрасно понимал, что на смерть посылают. Не отбрехался, не стал искать причину для отказа, принял приказ как должное, потому что осознавал, что лучше его порученное дело никто не выполнит.
Не должен командир привыкать к своим солдатам, не должен любить их ни отцовской, ни братской любовью. Если к каждому из них привязываться, так как в таком случае отдавать им приказ, чтобы шли на смерть? Кажется, это понимал и сам Николай.
— Огнемет хорошо заправил? — будничным тоном спросил Бурмистров. — Работы немало предстоит.
— По самое горлышко! — самодовольно ответил огнеметчик.
— Тогда ступай!
— Есть!
Юркий, быстрый, уверенный в себе, прячась в клубах густого дыма, Савельев то совершал ускорения, бросая вызов пулям, пытавшимся его настигнуть, а то вдруг совершал нырок в ложбину, стараясь обхитрить осколки, разлетавшиеся по углам. Ловко, подобно акробату на канате, он ступил на раскачивающуюся доску, перекинутую через ров.
Артиллерийский налет усилился, шарахнули поблизости несколько мин, осколки рассерженно пролетели рядом, безжалостно калечили древесину, заставляли пригибаться и целовать раскисшую грязь. Савельев уже преодолел половину шаткого моста. Ранец с огненной смесью давил на плечи, заставлял быть повнимательнее и не замечать смертельной опасности, пролетавшей рядом.
— Усилить огонь! — закричал майор Бурмистров в рацию, наблюдая за тем, как огнеметчик балансирует на шаткой доске надо рвом. Неподалеку разорвался снаряд, хлипкий мосточек тряхнуло взрывной волной. В какой-то момент показалось, что сержант не удержит равновесие: слетит вниз и разобьется о валуны. Но уже в следующее мгновение Савельев уверенной поступью укротил расшатавшуюся опору. — Бить по огневым точкам!!!
Отвлечь внимание гитлеровцев от моста, притянуть огонь к себе! Дать возможность храбрецу переправиться на другую сторону. Сержант-огнеметчик перешел по мостку на противоположную сторону и тотчас затерялся среди тяжелых темно-серых клубов дыма.
Дымовая завеса была плотной. Стояла стеной и не желала рассеиваться. Будто бы огромнейшее чудовище, оно, казалось, пожирало все, что встречалось на его пути: людей, бронетехнику, здания. Не насытившись, двигалось дальше. Рукотворный туман пленил, дезориентировал в пространстве. Дымовая завеса поднялась стеной, слилась с небом, сделавшись как бы единым целым. Где-то впереди под облаками стоял форт «Виняры», рядом с которым должны стоять два четырехэтажных укрепленных здания. Пригнувшись, сержант Савельев увидел на углу здания, на уровне земли, отблески пламени, едва пробивавшиеся через стену дымовой завесы. Стараясь не попасть под случайную пулю, сержант, перескакивая от одного укрытия к другому, вплотную подошел к зданию.
Дымовая завеса, добравшись до здания, подобно утреннему туману, клочковато цеплялась за неровности, облепляла побитые стены. Впереди в окопчике затаилось немецкое охранение из трех автоматчиков, пристально посматривавших через ров. Сержант даже почувствовал тяжелый запах, исходивший от их немытых тел. Незамеченным проскочил мимо. Николай подполз вплотную к подвалу, откуда раздавалась трескотня тяжелого пулемета. Глянул через узкое смотровое окно вниз. В сумраке различил нечеткий вражий силуэт. «Сейчас я вас согрею!» — со злорадством подумал сержант. Сунув дуло огнемета в окошко, яростно надавил на курок. Сильная огненная струя рассекла сумеречное пространство и врезалась в грязно-серые шинели немцев. Обмундирование мгновенно вспыхнуло. Раздались крики ужаса, через щели и окна брызнул огонь с клубами дыма. «Здесь уже все кончено, можно двигаться дальше».
Завернув за угол дома, услышал громкие крики немцев, прозвучала фланговая автоматная очередь, пытавшаяся отыскать в темно-серой дымке врага. Перебежав к следующему зданию, Савельев приблизился к полуподвальному помещению, заложенному мешками с песком. Внизу слышалась какая-то возня. Звучали отрывистые команды офицеров. Беспрестанно трещали пулеметные очереди. Именно из этого здания шел наиболее интенсивный пулеметный огонь по советским позициям, не позволявший подняться в атаку.
— Будет сейчас вам, фрицы, подарочек от гвардии сержанта Савельева!
Просунув пистолет огнемета в отверстие, разведчик отыскал в полумраке офицера и нажал на спусковой крючок. Клапан открылся, и огнесмесь под давлением воздуха прошла через гибкий короткий шланг, добралась до пистолета, где разбившийся капсюль патрона воспламенил огненную смесь. Узкая струя ударила в группу людей, стоящих с автоматами у амбразур. Вспыхнувший в помещении пожар поблескивающим заревом пробился через немногие отверстия, перекрыл выход, стал стремительно распространяться по полу и стенам. Фрицы, оставшиеся в помещении, были обречены.
Пламя от первого этажа поднималось все выше. Длинные красные языки лизали стены, подбирались к кровле, оставляя на щербатой, побитой пулями поверхности черные закопченные следы. Беспорядочная стрельба усиливалась. Рядом с лицом, обдав кожу жаром, пролетел ворох пуль. Немцы стреляли наугад, но дымовая завеса надежно укрывала его от вражеского взгляда. Приподнявшись, Николай увидел три нечетких размазанных силуэта, сливающиеся с местностью. Здание продолжало разгораться, длинные языки пламени, выбираясь из плена дымовой завесы, рвались кверху, освещая клубы дыма.
— Сейчас я вам устрою баню! — Сержант направил пистолет на приближающиеся силуэты.
Послышалось лишь шипение сдавленного воздуха — резервуар для огнесмеси был пустым. Сержант скинул с плеча автомат и полоснул короткой очередью по надвигающимся силуэтам. Увидел, что попал, — немец, шедший немного впереди, запнувшись, упал, — и мгновенно юркнул за угол. Вовремя! В стену, в то место, где он стоял какое-то мгновение назад, выбивая каменную крошку, злобно зацокали пули. Здание усиленно разгоралось. Внутри трещало дерево, ломались перекрытия, падали плиты. Пора возвращаться. Задание выполнено.