Противостояние ослабло. Пулеметы в редуте разом умолкли, и, воспользовавшись передышкой, штурмовые отряды устремились в атаку: панцирная пехота короткими перебежками приближалась к валу; артиллеристы выталкивали пушки, ненадолго останавливались, чтобы прямой наводкой произвести несколько выстрелов по амбразурам, а потом снова, опасаясь отстать от передовой штурмовой группы, катили орудия дальше.
Глава 25Разрешите выполнять
Неожиданно похолодало. Посыпалась изморось. Неприятная влага холодила, коварно забиралась за шиворот, сковывала движения. Погода в Пруссии отличная от российской, в ней не встретишь лютых февральских морозов с пронзительным сухим ветром. Тут все выглядело по-другому. Вроде бы запахло весной, растопило в лужах лед, но уже ночью так крепко прихватит стужа, что земля напоминает бетон. Даже ветер какой-то странный. Вертит вкруговую, меняет направление, порывы настолько сильные, что порой сбивают с ног.
В этот раз погода была на стороне русских — ветер с силой дул в сторону немцев, собирая с покореженной поверхности снежную крошку. Прохор Бурмистров всматривался в дымовую завесу, пытаясь рассмотреть хотя бы что-то, но кроме крыш редутов, находящихся на значительном отдалении, не видел ничего, взгляд упирался в черный, словно пожарище дым, не пропускавший через себя ни одного, даже самого пытливого взгляда. Иной раз в дыму мелькали нечеткие силуэты, немцы, воспользовавшись дымами, проводили какие-то перемещения и вновь исчезали в никуда, как если бы привиделись. Сержант Савельев ушел около часа назад, времени вполне достаточно, чтобы он как-то себя проявил. Однако на территории немцев ничего не происходило. Все было, как прежде: немцы палили из тяжелых пулеметов по мосту; вели фланговый огонь; долбили из минометов и не позволяли поднять головы. Трупы смельчаков лежали как на самом мосту, так и на подступах к нему, и от этого было особенно горько. Вытащить из-под огня убитых товарищей невозможно, и их мертвые тела безропотно принимали пулю за пулей, словно и после смерти красноармейцы проявляли стойкость.
Перед возведенным мостом, затаившись, лежали бойцы инженерно-саперной группы. Провоевавшие не один месяц, они воспринимали Познань как очередную преграду, которую предстояло одолеть, чтобы двигаться победным маршем к Берлину. Нередко их жизнь перечеркивали выстрелы немецких снайперов и прицельные очереди из пулеметов. Невозможно было подкатить и пушки. Артиллеристы обстреливались сразу с трех сторон, и отдать приказ для выстрелов прямой наводкой по укрепленным зданиям и редуту означало обречь их на верную гибель. Массированный артналет по редуту тоже не поможет. Расстояние между воюющими сторонами было настолько незначительным, что можно угодить под «дружественный» огонь собственной артиллерии.
Как это ни странно, но в этом море огня проникнуть на территорию немцев способен только одиночка, такой бесстрашный и ловкий человек, как сержант Савельев. Он умел не только воевать, но обладал сверхъестественным чутьем на опасность. Было в нем что-то от лесного хищника. Однополчане помнили случаи, когда он выходил из землянки за минуту до того, как в нее попадал снаряд. В рукопашном бою он чувствовал опасность спинным мозгом — вовремя уклонялся и сам наносил удары. За годы войны он не был даже ранен, хотя постоянно находился на передовой линии. Такое тоже случается, но крайне редко, и выпадает только на счастливчиков, а Савельев был из таковых. Это уже судьба, а ее не перекроишь.
И вот сейчас Коля Савельев пропал. Конечно, прошло не так уж много времени, чтобы считать его погибшим, но его вполне достаточно, чтобы выполнить задание. Времени ждать уже не осталось, а значит, для выполнения задачи необходимо подобрать другого бойца.
— Позови ко мне Саленко, — сказал Бурмистров ординарцу, не оставлявшему его ни на минуту.
— Есть, — энергично отозвался Петр и тотчас скользнул в туман серой неприметной ящеркой.
Через несколько минут, стремительно перебегая от одного простреливаемого места до другого, умело прячась за укрытиями, до командира штурмового отряда добрался Саленко. Некие салочки со смертью. Переиграл. Обманул. Предстал перед майором Бурмистровым целехоньким.
Не особенно вдаваясь в подробности, Бурмистров поставил ему задачу:
— Перейдешь ров и уничтожишь на углу огнеметную точку в здании напротив. Житья не дает!
Бурмистров задержал внимательный взгляд на лице Саленко, ожидая увидеть нечто похожее на внутренний протест. Солдат прекрасно понимал, что отправляется на верную погибель. Двое вот уже не вернулись, теперь на очереди третий. На Прохора смотрели живые понимающие глаза. Командир должен отправлять своих подчиненных на смерть, служба у него такая. А подчиненный должен выполнять отданный приказ.
— А другие не нужно? — неожиданно спросил Саленко.
Прохор задержал на нем строгий взгляд — вопрос на иронию не походил, спрашивал серьезно, похоже, парень действительно намеревался потягаться со всеми пулеметчиками рейха.
— Не нужно. Как только смолкнет этот пулемет, нам легче будет добраться и до других. За мостом есть несколько мест, с которых можно подавить эту точку.
— Разрешите выполнять?
— Пойдешь, когда в сторону моста полетит зеленая ракета. А сейчас заполни баллоны огнемета под самую крышку. На той стороне у тебя будет много работы.
Вокруг позиций невысокие строения. Частный сектор. Каменные здания почернели от пороховой гари, углы обглоданы разрывами. В таких домах не особенно-то и спрячешься, а потому бойцы ютились в подвальных помещениях, которые имелись едва ли не под каждым домом. Через небольшие оконца в подвалах можно наблюдать за передвижениями немцев. Сейчас был тот самый случай. Сильный порыв ветра сорвал с каменных стен дымовые покрывала, и строения предстали в своем неприглядном виде — поломанные, почерневшие будто бы от навалившегося на них горя, порой с обвалившимися стенами, но по-прежнему крепкими, способными выдержать не одну гаубичную атаку.
Подле первого четырехэтажного здания Бурмистров увидел группу немцев с легкими пулеметами и фаустпатронами. Еще через несколько секунд отряд фрицев рассыпался и затаился в развалинах, ожидая очередной артиллерийской пальбы. И фашисты не ошиблись! Артиллерийский снаряд, круша каменные блоки, разорвался именно в том месте, где минуту назад передвигалась группа немцев. Сразу же шарахнуло еще несколько взрывов, но все они в белый свет, как в копеечку, теперь их уже не достать, — попрятались по щелям, как тараканы. Прятаться фрицы научились.
В подвале одного из многоэтажных домов размещался штаб первого штурмового отряда. Снаружи ничего приметного. От дома оставался только скелет, хищно обглоданный разрывами. Вызывающе торчали вертикальные блоки, на которых устойчиво держались межэтажные перекрытия. Стояли лестницы с перилами, ведущие в никуда. Дом держался стойко, как настоящий боец, падать не желал. Сумел выдержать не один массированный удар. Его непоказному героизму следовало отдать должное. Вряд ли кто-нибудь мог подумать, что в подвале дома, от которого остался всего-то обглоданный скелет, может размещаться штаб инженерно-саперного батальона с прекрасным обзором во все стороны.
Из мебели в подвале имелись ящики от крупнокалиберного пулемета. Вполне пригодная вещь, чтобы разместить на них рацию и устроиться самому. Приходилось размещаться в куда более худших условиях. Так что нынешние можно сравнить с комфортабельным отелем. Чаще всего приходилось окапываться в землянках, где крышей над головой служили наспех набросанные бревна, а главным источником света являлась лампа-коптилка, сделанная из стреляной гильзы снаряда 45-мм орудия.
Крутанув ручку телефона, майор Бурмистров приказал:
— Зинченко, добавь дыма! Сейчас мой огнеметчик на ту сторону перебираться будет. Сделай ему прикрытие.
— Сделаем, — с готовностью пообещал командир химического подразделения. — Через минут пять так запалим, что сам черт ничего не разглядит!
Капитан Зинченко не разочаровал. Не прошло и пяти минут, как новая волна дыма, еще более плотного и тяжелого, укрыла крепость. Со стороны Цитадели стрельба не прекращалась — солировали тяжелые немецкие пулеметы, крошившие камень, расщеплявшие стволы деревьев. Дым задался густым, если Саленко не ранило в этой бойне случайной пулей, то он должен перебраться на другую сторону и под прикрытием дымовой завесы поджечь немецкие укрепления.
Отряд Велесова, прорвавшийся на противоположную сторону рва, крепко зацепился за кусок каменистой земли и продолжал удерживать подходы к мосту. Просто так его не сковырнуть. Но и продвинуться он не сумеет — слишком неравные силы. Оставалось дожидаться, когда мост перейдут оставшиеся подразделения, чтобы совместными силами атаковать Цитадель. На позициях закрепившегося подразделения то и дело звучали разрывы, пробивая плотный дым, вспыхивали белым огнем стреляющие стволы. Шел жаркий бой, грозивший перейти в рукопашную схватку. Но даже при таком невеселом раскладе, с явным перевесом в живой силе, немцам не удастся спихнуть горстку храбрецов на фланговые пулеметы.
Майор Бурмистров пытался различить в плотном дыму Саленко. Тщетно! Парень растворился в дыму, как если бы его не было вовсе. А немецкий фланговый пулемет, контролировавший подходы к мосту, продолжал неустанно тарахтеть, выискивая очередную жертву. Вот один из солдат приподнялся и тотчас был скошен короткой очередью. В упавшем Бурмистров узнал Саленко. Невольно заскрежетал зубами: «Как же это так?»
Пробившись через плотную стену дыма, полыхнуло багрово пулеметное гнездо, бросив длинные языки пламени в небо, крепко опалив брюхатые темные облака. Пулемет умолк. Здание погрузилось в безмолвие. Четырехэтажный дом с сорванной крышей запылал. «Неужели Савельев постарался? Живой он, чертяка! Добрался! Да что может случиться с этим дьяволом!»
Огонь разгорался, поедая все новые метры здания. Немцы спешно покидали строение. Еще какая-то минута — и оно полностью будет объято пламенем. Словно бы перехватив эстафету, в соседнем здании с почерневшим фасадом из двух мест застучали пулеметы. Фланговый пулеметный огонь прижал к земле пехоту, успевшую закрепиться на пятачке. Фрицы чувствовали себя хозяевами положения. Знали, что к ним не приблизиться. Патронов не жалели, колотили длинными очередями, не давая возможности оттащить от моста раненых и убитых. Жаль было раненых, надрывно кричавших от нестерпимой боли, иные негромко постанывали, а другие заходились в предсмертном крике. Как же им помочь? Мосток не перейти: узкий, шаткий, хорошо простреливаемый. Ров тоже не преодолеешь. В каменных бортах рва установлены фланговые пулеметы, мимо них не пробежишь.