На душе у Прохора полегчало, как будто он и в самом деле переговорил с матерью, которая всегда найдет доброе слово для своего горемычного сына. Сбросил с плеч груз, давивший на его плечи в последние дни. Теперь можно воевать дальше, брать ответственность за жизнь сотен людей, остававшихся у него в подчинении, и находить подходящие слова даже в том случае, если посылаешь их на смерть.
Прохор глянул в угол комнаты, где висели часы с кукушкой, напоминавшие лакированный скворечник. Надо полагать, что птице в нем очень одиноко куковать. Завидная редкость для фронта, которую майор Бурмистров таскал с собой по всем фронтам. Лак на углах пооблупился, пообтерся. Оно и понятно, сказывается фронтовое бытие, на войне всякое случается. Но к фронтовой кукушке, запечатанной в крепкий лакированный ящик, Прохор относился бережно, как к боевому товарищу.
Стрелка приближалась к девяти часам вечера, пора выходить. Бойцы уже находятся на заданных позициях. Следует еще раз проверить подготовку к завтрашнему бою и оставить немного времени на устранение недостатков, если сделано что-то не так. Артиллеристы пододвинулись поближе к форту и замаскировали орудия. Подтащили на позиции ящики со снарядами и в бинокль высматривали амбразуры, по которым предстояло вести огонь. На передовой линии обстановка деловая, спокойная. Уже был объявлен приказ о взятии «Виняры» в течение следующего дня. Настроение немного переменилось: не сказать, что оно было прямо уж победное, до него было еще далековато, но некая приподнятость ощущалась.
— Доложите обстановку! — Бурмистров подошел к начальнику батареи штурмового отряда, сухопарому тридцатилетнему старшему лейтенанту с вытянутым худым и вечно мрачным лицом.
— Удалось выявить дополнительные огневые точки в центральном здании форта. Это шесть тяжелых пулеметов. Восемь полковых пушек и четыре миномета. После прекращения артиллерийского обстрела и по сигналу зеленой ракеты переходим в атаку. Выкатываем орудия для прямой наводки и бьем по огневым точкам противника, по амбразурам центрального здания для поддержания штурмующей пехоты.
Майор Бурмистров в знак одобрения кивнул:
— Хорошо. Вас будет поддерживать артиллерия, что находится за крепостным валом. Она будет бить по северным крепостным сооружениям форта.
— Мы уже согласовали наши действия, товарищ майор, — ответил старший лейтенант. — Будем работать слаженно.
В минуты отдыха время пролетает быстро. Только вытащили махорку, только свернули цигарки, а уже зеленая ракета, ломая вымученный перекур, стремительно и с легким шипением взмыла в воздух, окрасив окружающее пространство в болотный цвет и описав неправильную дугу, на какое-то мгновение застыла в вышине, подкрасив болотным цветом чернильные облака, и стремительно полетела вниз.
Затухающая зеленая ракета еще не успела выбрать место для падения, как раздался первый артиллерийский залп, отчего центральное здание Цитадели осветилось от разрывов. В воздух поднялись клубы дыма, окрестности заволокло пылью, запахло пороховой гарью. За ним последовали скорые залпы, перерастающие в гул канонады. Вскоре вся крепость казалась сплошным, нескончаемым взрывом, выбрасывающим в воздух тонны земли и камней, становившимся то глуше, когда задувал ветер, а то вдруг громче, когда порыв ветра ослабевал. Здание крошилось, ломалось, осыпалось, поглощалось огнем, но, вопреки происходящему, продолжало оставаться на своем месте, бросая безумный вызов сотням тонн железа, начиненным взрывчаткой.
Над Цитаделью еще не развеялся дым от пороховых газов, не осела на растерзанные стены пыль, как в небо взлетела зеленая зловещая ракета — сигнал к атаке штурмовым батальонам.
Впереди простреливаемое открытое пространство, которое следует преодолеть как можно быстрее. Впереди цель — центральный форт крепости Цитадель «Виняры». Бежать нужно сейчас, не теряя драгоценных секунд, пока противник не пришел в себя.
— За мной!!! — майор Бурмистров выскочил из воронки и устремился к центральному входу.
Бежалось легко, совершенно не чувствовались нагрудные металлические пластины. На земле лежало расколоченное стекло, бликовавшее во вспышках разрывов. Когда достигли середины широкого двора, немцы пришли в себя, и со всех сторон, поражая бегущих, зазвучали автоматные очереди. Цепь залегла. Позади штурмующих размеренно, стараясь попасть точно в стреляющие амбразуры, хлопали полковые пушки.
Взлетели осветительные ракеты. Зависнув над главным зданием, они ярко осветили двор. Приподняв голову, Бурмистров даже рассмотрел, что немецкий солдат, занявший позицию на втором этаже, небрит. Желал увидеть в его потемневших, глубоко запавших глазах нечто похожее на страх, но заприметил лишь смертельную усталость.
С левой стороны двора шел жесткий стрелковый бой — в здание удалось просочиться штурмовой группе девятой роты. Трое бойцов швырнули по гранате в подвальное помещение и укрылись за стеной, опасаясь разлетающихся осколков. Глухо ахнул разрыв, отозвавшись эхом в углах первого этажа. Верещавший пулемет умолк на самой высокой ноте, будто что-то недосказал. Панцирная пехота, воспользовавшись кратковременной паузой, совершила короткий рывок, сократив расстояние до центрального входа метров на пятнадцать. В подвальном окне, прежде безмолвствующем, надоедливо, длинной очередью застучал пулемет. Подползший огнеметчик направил ружье в сторону амбразуры и надавил на курок. Шипящая красная струя, выгнувшись в извивающуюся дугу, проникая внутрь помещения, щедро обрызгала пулеметный расчет огненной жидкостью. Из подвала, словно из преисподней, раздались предсмертные крики, слабо пробивающиеся через гранитную кладку. Из окон упруго заструился черный дым — результат возгорания человеческой плоти. Здесь все было кончено.
Возникшая пауза позволила сделать десять стремительных шагов. И вновь цепь панцирной пехоты вынуждена была залечь, натолкнувшись на грозное рокотание немецких тяжелых пулеметов. Перекатившись за покореженную пушку, Бурмистров услышал, как в лобовой бронированный лист смачно зацокали свинцовые пули.
У Михаила Велесова, воевавшего западнее, дела шли куда веселее: его штурмовому отряду удалось, прячась за покореженную бронированную технику, каковой в этом секторе оказалось немало (прежде здесь стояла артиллерийская батарея), проникнуть сначала в западную башню форта «Виняры», а далее огнеметами и ручными гранатами смогли расчистить путь в его центральную часть. Был слышен грохот интенсивного боя, не прерывавшийся ни на секунду, шло сражение за овладение центральным зданием; и немцы, не желая уступать и пяди своей территории, держались за него, как за последний оплот, понимая, что форт «Виняры» единственное убежище, которое у них осталось.
…Бурмистров лежал за пушкой и наблюдал за полем боя. С обеих сторон рвались гранаты, заглушая на мгновение усиливающуюся перестрелку. Воцарилось равновесие, в котором ни одна из сторон не имела преимущества. Внутри помещений форта темень, освещаемая лишь всполохами выстрелов. Немцы лупили яростно, осознавая, что протекающий бой, возможно последний, в их жизни, а потому патронов не жалели. Такая усиленная перестрелка может идти долго, вот только нет времени дожидаться, когда снайперы перещелкают всех засевших в здании автоматчиков. Следовало придумать нечто более кардинальное и переломить ситуацию в свою пользу.
Связисты, не обращая внимания на интенсивный бой, продолжали настраивать рации. Через эфирные шумы пробивались обрывки разговоров, громкие команды. Связь на войне — дело первейшей важности, тем более в такой неразберихе, когда не можешь установить, где находятся свои, а в каких местах затаился противник.
— Соедини меня с командиром саперного взвода, — приказал Бурмистров связисту, чуть приподняв голову из-за покореженного бронированного листа пушки.
Напоминая о смертельной опасности, над головой, сильно резанув воздух, пролетели несколько пуль, выпущенные из тяжелого пулемета. От раскаленного свинца дохнуло жаром, слегка опалив на лбу кожу. Приподнимись он хотя бы на пару сантиметров выше, и для него было бы уже все кончено.
Прижав наушники поплотнее к голове, сержант кричал так, будто бы хотел перекричать грохот:
— Заря-один, Заря-один, вас вызывает Сокол! — Умолк на мгновение, а потом, повернувшись к Бурмистрову, объявил: — Товарищ майор, лейтенант Чугунов на связи.
Взяв наушники, Бурмистров закричал:
— Заря-один, нужны фугасные огнеметы для поражения огневых точек центрального здания. До него будет метров шестьдесят. Огнемет не достанет.
— Сокол, вас понял. Поможем!
— Выдвигайтесь под прикрытием орудий на плац и установите прямо в его центре две группы фугасных огнеметов. Направьте их по возможности на огневые точки второго и третьего этажей! — прокричал в микрофон Бурмистров.
— Сокол, сделаем, как нужно.
— Доложить о готовности!
— Есть, доложить о готовности!
Закончив разговор, Прохор сказал связисту:
— Дай мне командира минометной роты.
На небе сквозь облака пробилась ущербная луна. Она то обнажала выпуклую спину, а то вдруг стыдливо прятала ее за медленно плывущие облака, столь же черные, как и земля, проступавшая из-под ноздреватого колючего снега.
— Командир роты на связи, товарищ майор! — доложил связист.
— Заря-три, как слышите меня? — крикнул в трубку Бурмистров.
В эфире эхом слышался громкий треск затяжного боя.
— Сокол, слышу вас хорошо, — отозвался капитан Чернышев.
— Ударь по пулеметным точкам на втором этаже и на третьем. А мы здесь тебе поможем. Под прикрытием минометного огня на плац выйдут саперы устанавливать фугасные огнеметы.
— Сокол, вас понял. Мы им еще огонь из сорокапяток добавим, чтобы жизнь медом не казалась. Разрешите приступать?
— Разрешаю.
Бабахнуло неожиданно громко. По амбразурам дружным залпом ударили восьмидесятидвухмиллиметровые батальонные минометы и полуавтоматическое орудие сорок пятого калибра, засыпая засевших в здании осколочными снарядами. Усердно палили автоматчики. В образовавшиеся бреши неустанно колотили легкие пулеметы. Столь организованная пальба дала результат — ответная стрельба как-то ослабла, а в некоторых точках пулеметы умолкли совсем. Вместо узких амбразур теперь образовались значительные дыры. С левого края штурмующих дружно громыхнуло — то присоединились орудия второго штурмового батальона: подавляли пулеметы, размещавшиеся на последнем этаже здания. Они весьма успешно били по огненным бликам — умолк один пулемет, потом другой.