Штаб гарнизона Позена размещался на самом верхнем этаже форта «Виняры», где у Гонелла находился личный кабинет, из окон которого прекрасно обозревались русские позиции и строящийся мост, подле которого завязалось нешуточное сражение. Подойдя к небольшому затемненному окну, комендант поднес к глазам бинокль и увидел, как русский солдат ловко подхватил с моста на руки раненого товарища и побежал с ним в укрытие. В какой-то момент показалось, что русский заговоренный, — пригнувшись, он стремительно улепетывал; каким-то чудом ему удавалось увертываться от пуль, пролетавших над его головой, стремившихся зацепить его справа, поддеть слева, но он прыгал со своей нелегкой ношей в ложбины, укрывался за разбитой бронетехникой и с каждым шагом приближался к безопасному месту.
Обвинить автоматчиков в скверной стрельбе было бы несправедливо. Парни прекрасно знали свое военное ремесло. В этот раз бог войны предстал в облике русского солдата, подсмеиваясь над стрелявшими.
Генерал-майор Гонелл, как зачарованный, не замечая снарядов, долбивших по кровле крепости, наблюдал азартную игру со смертью и, к своему немалому удивлению, поймал себя на том, что желает русскому уцелеть. Солдат здорово разозлил пулеметчика, который потратил на него едва ли не половину боекомплекта, но не только не убил его, а даже не ранил. Оставалась всего-то малость — соскочить с недостроенного моста на сыпучую мелкогравийную насыпь, где немецкий пулемет будет бессилен. На какое-то мгновение русский застыл на самом краю, выбирая место для прыжка, но именно в этот момент бог войны отвернулся от него, а разорвашаяся неподалеку мина ранила его осколком в голову. Спихнув раненого в безопасное место, русский нелепо повалился на откос, где и застыл, подмяв под себя руки.
Некоторое время рассерженный пулеметчик поливал упавшего тяжелым свинцом — с тела рваными лохмотьями слетало обмундирование, куски плоти — и, вконец утешив свою ненависть, переключился на другие цели вблизи моста.
Русские, находившиеся у моста, не сидели без дела — каким-то неведомым образом им удалось подобраться под самые стены, заложить фугасы и подорвать два пулеметных расчета на первом этаже. Там, где была амбразура, теперь зияли дыры в шесть квадратных метров.
Вдруг Гонелл увидел, что к мосту подходят два русских огнеметных танка. Одного выстрела огненной смесью будет достаточно, чтобы накрыть огнем несколько десятков квадратных метров и уничтожить пулеметный расчет.
— Капитан Хунтер, — произнес комендант города в трубку. — Сейчас к мосту направляются огнеметные танки со штурмовиками. Если они приблизятся, то сожгут все живое! Отправьте к мосту пулеметный взвод и противотанковое отделение. Займите позиции в каменных стенах рва и не дайте русским подойти к мосту. — Через едва заметную паузу добавил: — Я хочу, чтобы вы лично возглавили пулеметный взвод.
— Слушаюсь, господин генерал-майор! — отозвался капитан Хунтер ровным спокойным голосом, лишенным бравады или лихости. Слова солдата, честно исполнявшего свой долг, прекрасно осознававшего, что, быть может, он проживает свою последнюю минуту.
С крепости продолжал стучать пулемет, звучавший вызовом всем русским соединениям, стоявшим по другую сторону рва.
Генерал-майор Гонелл в свете ярко вспыхнувшей ракеты, зависшей над позициями, рассмотрел трех русских саперов, сумевших с безопасного направления подобраться к равелину, выпиравшему острым углом, и подложить под стены фугас. Едва русские спрятались за бронированным листом покореженной гаубицы, как прозвучал взрыв. Земля поднялась на дыбы, а вместе с ней отлетели отколотые от стены гранитные глыбы. На какие-то мгновения они зависли в воздухе, а затем обрушились на крышу редута, на мост, стоявший немного в стороне.
На мгновение вспышка взрыва ослепила Гонелла, и он зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел, что из стены был выдран здоровенный гранитный кусок вместе с автоматчиками, разместившимися этажом выше.
Бой шел всюду. Западный равелин «Виняры» штурмовали гвардейцы 27-й стрелковой дивизии. Им в помощь были приданы 259-й и 34-й танковые полки. Было слышно, как танки, не жалея снарядов, били по средним и верхним этажам равелина, откуда наступающих встречали плотным пулеметным огнем.
Из каменных стен рва непрерывно велся меткий огонь. Пулемет отсекал всех, кто хотел приблизиться к мосту. Немцы сориентировались быстро — перебросили пулеметные расчеты буквально под самый нос строителям. И теперь назойливо досаждали, растягивали время, не давали укрепить последний участок моста.
Без плотного задымления не обойтись. Боевые действия в Познани значительно отличались от всех, что пришлось вести за годы войны, даже в Сталинграде они были другими. А дымовых средств только за последние две недели было использовано больше, чем за весь прошлый год. В этом тоже была своя особенность, от которой никуда не денешься.
Немцы, спрятавшись за крепостными стенами, не давали возможности продолжить прерванную работу. Следовало навязать собственные правила боя, а без «дымовиков» при таком раскладе не обойтись.
Связавшись со взводом «химиков», майор Бурмистров распорядился:
— Капитан, сделай дымовую завесу — спрячь саперов у моста от пулеметчиков.
— Сделаем, товарищ майор, — ответил Зинченко.
— У тебя десять минут!
— Забираем дымовые шашки — и мы на месте.
Капитан Зинченко не подкачал: не прошло и десяти минут, как дымовые шашки «ДМ-11», выставленные в ровный ряд, густо задымили. С учетом ветра, дувшего в северо-западном направлении, поначалу сгладили на земле все неровности, потом, поднявшись на высоту второго этажа, укрыли бронетехнику и спрятали мост, а во рву дым залег в несколько слоев, уплотнившись до полной невидимости.
С равелина, лишенного видимости, короткими очередями шла стрельба на ощупь. Все мимо! Ни убитых, ни раненых. Саперы, воспользовавшись дымовой завесой, подкатили к краю рва бочку со взрывчаткой и, запалив фитиль, столкнули вниз.
Воспользовавшись задымлением, саперы стали спешно перекрывать мост плитами. Счет шел на минуты, дымовая завеса скоро рассеется, а немцы уже усиленно обстреливали подходы к мосту минами.
Дым уже рассеялся, когда неожиданно громко заколотил пулемет, срезав двух строителей, работавших на мосту, — одного убило наповал, другого смертельно ранило.
В стороне от моста, спрятавшись за развалившиеся от взрыва строения, деловито гудели двигатели огнеметных танков, ожидавших нового приказа. Связавшись по рации с командиром взвода танков, Прохор разъяснил задачу:
— В равелине остались еще немецкие пулеметчики. Самый нижний уровень равелина — это каменная стена рва. Пулеметчики засели там, просто так их не сковырнешь, может, у вас получится?
— Попробуем, товарищ майор, — услышал Бурмистров глуховатый голос командира взвода огнеметных танков, — но не все в наших силах, слишком низко они сидят, пушка может не опуститься так низко. Все-таки это не пулемет. Но попытаемся!
Четыре огнеметных танка, прибавив скорость, выкатили из руин и, не опасаясь быть подбитыми, выстроились у края рва, откуда продолжалась бесперебойная стрельба, и длинными тонкими стволами принялись высматривать амбразуры.
Майор видел, что стволы огнеметных танков опуститься ниже не способны — нацелены на почерневшие амбразуры второго этажа. Танк с белой маркировкой на башне слегка вздрогнул и выпустил длинную раскаленную струю огненной плазмы. Ударившись в кромку рва, она разлетелась во все стороны красными каплями, столь заметными в сгустившейся ночи, не причинив пулеметным расчетам вреда. Попробовал другой — тоже незадача: струя срикошетила вверх, а затем сошла вниз густым раскаленным дождем. Амбразуры рва находились в мертвой зоне. Более удачную стрельбу показал командирский танк, которому каким-то чудом удалось пальнуть ниже других. Но на пулеметчиков, продолжавших вести бесперебойную стрельбу, это никак не повлияло. Плазма стекала по шероховатому грязному граниту тонкими струйками, но, не достигнув нижнего яруса рва, застывала.
— Отбой!!! — крикнул в трубку Бурмистров. — Возвращайтесь на позиции.
На мосту темень, лишь яркими вспышками неумолкающего пулемета подсвечивались опоры. Выбравшись из подвала многоэтажного здания, где размещался штаб, Бурмистров, сопровождаемый двумя автоматчиками, пополз в сторону моста. Кругом разбитая техника, строительный мусор, валялись расщепленные доски, металлические балки и еще много всего, что могло бы пригодиться при строительстве моста. Строители ушли внезапно, оставив весь строительный материал на месте работы. Здесь же лежали инструменты: топоры, пилы, кувалды, до которых теперь никому не было дела.
— Товарищ майор, дальше нельзя, — предупредил сопровождающий автоматчик, — зона простреливается.
Прохор и сам видел, как в нескольких метрах от него поднимается фонтанчиками земля от автоматных очередей. Остановился, осмотрел недостроенный мост. Оставался пустяк — перекинуть несколько перекрытий. Работы на какой-то час, а там и танки по нему можно отправлять.
— Сделаем вот что. Ты, Егор, сейчас двигаешь к командиру седьмой роты. Он должен быть вон за тем бугром, — указал командир батальона на фрагменты разрушенного вала, за которым укрылись саперы. — А ты, Игнат, двигай к командиру пятой роты, он со своими людьми расположился у того здания, — кивнул он в сторону трехэтажного строения со снесенной взрывами крышей. — Скажи ему, чтобы бойцы скидывали в ров напротив пулеметных точек всякий хлам — бревна, доски, металл, ящики, бочки и создали тем самым перед амбразурами плотную стену. Закроем от них мост, чтобы с их стороны ни одна пуля не прилетела! А я к командиру третьей роты отправлюсь.
— Товарищ майор, может, не нужно? Как же вы без прикрытия?
— Без меня они не справятся, я тропу им покажу, по которой можно весь этот хлам вниз скинуть. До встречи! — кивнул Бурмистров и скрылся в ночи.
Следующие полчаса, отыскав безопасные проходы ко рву, солдаты сбрасывали на дно валявшийся на поле хлам: бронированные листы, гранитные глыбы, обломки бревен, поломанную технику… Пулеметы стали стрелять все реже, а потом, засыпанные мусором, и вовсе замолкли. Строители