Через некоторое время они поднялись на гору и, осмотревшись, пошли к бетонному столбику. Оксана сумела разглядеть пришедших. Чутьем поняла: это русские, свои. Сидоренко вышла из укрытия, пошла навстречу. Разведчики с надеждой смотрели на стройную, невысокую, показавшуюся хрупкой девушку с решительным взглядом серых глаз. Но опыт всех троих сдерживал эмоции.
— Кто ты такая, красавица? — приветливо спросил девушку Фильчагин.
— А вы звыдкиля таки молодци? Я — «Ель». А вы?
— Я — «Бук», — ответил обрадовавшийся встрече Фильчагин.
— Хлопци, милые! Як довго я вас шукаю… — Обессилевшая девушка опустила руки, словно плети, и не смогла сделать ни одного шага. Фильчагин, заметив слезы на радостном лице девушки, оробел. Он стоял рядом с нею, не зная, как поступить.
— Ну, здравствуй! — в нерешительности произнес Фильчагин и протянул ей свою крепкую руку.
— Ой, добрый дэнь хлопци! Яка я рада! — Девушка обхватила руками шею Фильчагина и повисла у него на груди, счастливая.
— Идти можешь еще? — спросил второй разведчик. — Надо поскорее уходить отсюда.
И друзья только им известными тропами ушли на базу.
«Тоже мне, связная, — рассуждал про себя напарник Фильчагина. — Расплакалась. Хлюпик, а не связная… Видать, впервой в тылу. Таких сразу видно. Сырость только разводят!» Ему и невдомек было, что боевым заслугам этой девушки мог позавидовать и он сам.
Оксана бойко шагала рядом с друзьями. В походке девушки, ее глазах не чувствовалось ни тяжести многокилометрового перехода по лесным дорогам в тылу противника, ни усталости от бессонных ночей.
До базы оставалось не более пяти километров, как вдруг послышался лай собаки. Один из разведчиков насторожился.
— Ну, чого ты испугался собачьего лая? — с укоризной спросила Оксана. — Не слыхав, як они бряхають?
— Ничто так не тревожит меня, как лай собак. Там, где надо пройти тихо, они обязательно затявкают. А облавы?.. Ты не боишься облавы с собаками?
— Если это облава, то хорошего ждать не приходится. А если…
— Что, если?
— Если это такий случай, который со мною произошел не то на пятом, не то шестом задании, то дрожать не надо, — ответила девушка.
— Что же это за случай? — поинтересовался Фильчагин.
— Это было забавно. Тильки меня встретили разведчики после приземления, — рассказывала Оксана, — послышался лай собак. Мы спрятались за кустами, выясняем, что происходит. Гляжу я, а на меня полным махом летят восемь собак. Здоровенных, страшных. Я выхватила пистолет, только хотела нажать спусковой крючок, один разведчик мне крикнул: «Не стреляй! Нельзя!» Я опустила пистолет. Разведчик что-то крикнул показавшимся впереди трем хлопцам. Те весело засмеялись и приблизились к нам. А собаки уже крутились у наших ног, вертели хвостами.
— Так кто же были эти люди? — спросил любознательный разведчик.
— Пастухи. Самые настоящие пастухи. Им показалось, что за кустами волки. Ну и спустили своих псов… Вот яки дела случаются.
— И не испугалась собак?
— Почему же не испугалась. Испугалась, конечно. Я даже дворняжек боюсь, а тут страшенные псы…
Разведчики и не заметили, как пролетело время.
— Вот мы и дома, — негромко сказал Фильчагин Оксане, когда приблизились к базе.
— А деж наша хата? — пытаясь шутить, спросила девушка, окинув взглядом гору.
— Ты и не видишь?
— Пока ничего не бачу: ни палацу, ни хаты.
— Вот что значит хорошая маскировочка. Скажу тебе откровенно: сам Ян Счастный, местный лесник, и тот не находит нашего жилища. Он так и не догадывается, что мы живем в охраняемом им участке леса.
На базе разведчики накормили девушку, она ушла в палатку и моментально заснула. Спала, подложив под щеку маленький кулачок. Дыхание ее было легким, едва заметным. Боясь потревожить сон девушки, разведчики разговаривали шепотом.
9.
Начался новый день. Стрелочница железнодорожной станции Моржков Берта закончила ночную смену дежурства, отличавшуюся от предыдущей только тем, что на этот раз в течение ночи в сторону Френштата прошло не двенадцать, а пятнадцать воинских эшелонов и во встречном направлении проследовало на семь составов больше.
Свободная от служебных забот, Берта привычно семенила по шпалам железнодорожного полотна, направляясь к остановившемуся на станции эшелону с зачехленными на платформах грузами. Она попыталась подойти поближе к составу, но часовой грубо обругал ее и отогнал. Берта попыталась было сунуться в комнату дежурного по станции и там, если удастся, выяснить, какой все-таки груз перебрасывают гитлеровцы из Валашске-Мезиржичи, но у дежурного сидел гитлеровский офицер. Она попыталась подойти к паровозу и поговорить с кем-нибудь из членов бригады, но и тут ее не подпустили. Расстроенная девушка уже отошла от состава метров на пятьдесят, как вдруг ее окрикнул властный голос. Берта остановилась. Подошедший к ней офицер СС потребовал предъявить документы. К счастью, на этот раз все обошлось без осложнений, и Берта ушла домой. Двумя днями раньше, когда стрелочница беседовала с часовым, сопровождавшим эшелон с артиллерийскими орудиями, могло быть хуже. Подошедший к ней какой-то тип в гражданском грубо толкнул в плечо и потребовал, чтобы она шла вместе с ним в отделение гестапо. Спас от возможных неприятностей встретившийся на перроне начальник станции.
Поздним вечером, когда лес погрузился в темноту, Гоменко принес из «почтового ящика» записку со сведениями о перебросках за истекшие сутки войск и боевой техники противника но железной дороге через станцию Моржков.
Спустя несколько дней Берта вновь появилась на станции Моржков, когда там стояли два воинских эшелона. Она увидела на платформах разбитые артиллерийские орудия, танки, автомашины и много, очень много токарных, фрезерных, сверлильных станков. Позднее ей станет известно, что это были станки с демонтируемых фашистами чехословацких заводов. На этот раз девушка шла домой и не замечала, что за ней следил гестаповец. За домом, в котором жила патриотка, за всеми лицами, с которыми она встречалась в нерабочее время, гитлеровцы установили наблюдение…
В Зашове гестапо, СС и полиция организовали засады в нескольких домах, жители которых подозревались в связях с партизанами. Отделение эсэсовцев круглосуточно сидело в доме чеха, недалеко от обувного магазина фирмы «Батя». Они ждали прихода туда партизан. Но надежды не оправдались. Засаду через неделю сняли, а спустя два дня в этот дом к подпольщику пришли Шваб и Малышев за приготовленными для разведчиков продуктами.
10.
Сухов разбудил отдыхавшего Фильчагина и посоветовал ему, не теряя времени, двигаться за спрятанными Оксаной батареями. Почти одновременно поднялся Шваб.
— Пора вставать и ей, — строго сказал Сухов. — Будите!
С большим трудом проснулась Оксана. Открыв глаза, быстро проверила, на месте ли пистолет, поднялась и, взглянув в привезенное с Большой земли маленькое трофейное зеркальце, аккуратно причесала пышные русые волосы.
В ночь на 10 апреля Фильчагин, Шваб и Оксана в сопровождении чеха Фердинанда Корговяка отправились в путь. Им пришлось вброд переправиться через две реки, пересечь тщательно охраняемые фашистами две железные и две шоссейные дороги, по которым днем и ночью противник перебрасывал войска. Утром 12 апреля груз был найден.
Оксана Сидоренко и ее товарищи лесными тропами возвращались на базу. Впивались глазами в темноту, вслушивались в лесные шорохи, таившие много неожиданностей. К полуночи лес поредел, заросшая тропа сделала крутой поворот, обогнула высокую ель и змейкой пошла вниз. Разведчики оказались на опушке. В полукилометре виднелась освещенная луной река. Слева — плотина. До нее не более километра.. Совсем рядом раскинулось вдоль реки село Быстрина.
— Кажется, у плотины спокойно, — тихо сказал Фильчагин и приказал двигаться к ней по опушке, укрываясь за деревьями и кустарником. Указательный палец правой руки Алексея лег на спусковой крючок автомата.
— Судруги! — негромко сказал Фердинанд, обращаясь к советским друзьям, — вы не волнуйтесь. Все будет хорошо…
Разведчики крепче сжали в руках оружие. Они готовы к бою. «Неужели пронесло? — подумала Оксана, когда сделали, последний шаг по плотине. — Теперь скорее бы до леса добраться».
Река осталась уже позади. Оксана и ее спутники скрылись в лесу. Девушка, обогнув большой куст, решила выйти к проселочной дороге, спускавшейся с холма к реке. Она ступала по земле осторожнее лесного зверя, прислушиваясь и улавливая каждый шорох и звук. Только вынырнула из-за кустов, как увидела парный патруль гитлеровцев, подкрадывавшихся к большому камню, за которым укрылись Фильчагин и Корговяк. Отскочила назад за кусты, и, когда фашисты миновали ее, не теряя времени, нажала на спусковой крючок. Тотчас же раздалась короткая автоматная очередь: еще кто-то бил по фашистам. Один из разведчиков и Оксана подбежали к сраженным фашистам, взяли их оружие.
— Ого, ничего себе гусь! — пробурчал боец. — Ты скосила офицера вермахта. Что у него за документы?.. Так… А этот, второй вояка, был рядовым… Я вижу, ты смелая дивчина. Молодец.
Послышался размеренный стук немецких автоматов. Стреляли около Быстрицы.
Разведчики, маневрируя, под покровом ночного леса ушли в безопасный район.
Лесная мгла тревожила гитлеровцев, вызывала в них страх. Они, до зубов вооруженные, боялись чужого леса. Их страх усилился, когда наткнулись на два трупа своих соотечественников.
…В тот же день Юрий передал радиограмму:
«Связная штаба фронта благополучно прибыла к месту назначения. Два комплекта радиопитания доставлены в исправности и своевременно…»
Оксана Сидоренко выполнила поставленную ей задачу, проявив мужество и настойчивость. В трудных условиях, на чужой земле, не зная местного языка, отважная комсомолка разыскала Сухова. Доставленные ею батареи оживили рацию. На Большую землю вновь полетели донесения о вражеских войсках. Через две недели после окончания войны Оксане разрешат демобилизоваться, и она уедет в свои родные края. Дочь Родины, представительница своего пламенного поколения, с честью исполнила долг.