тапочки с лохматыми кошачьими мордочками. Так как она несла поднос с бутылкой французского коньяка на вытянутых руках, полы халата немного разошлись, и я заметил – без всякого удивления, правда, – что директриса под халатом – в чем мать родила. Совершенно голенькая то бишь. Весьма отважно-смелая женщина, надо признать. Впрочем, возможно, это вовсе и не смелость, а всего лишь банальное бесстыдство.
– А где ваш суженый и домочадцы, если не секрет? – задал я вопрос далеко не из праздного любопытства. Нынче при мне верного десятизарядного "братишки" не было, и перспектива внезапного появления в самый неподходящий момент ревнивого мужа меня, естественно, ни капельки не вдохновляла.
– Расслабься, Евгений. Оснований для беспокойства нет. Нас никто не потревожит, – проворковала Зинаида Власовна, видать сразу поняв, что мой вопрос только верхушка айсберга. – Я живу одна, как и Владислав Петрович. Мы два сапога пара: он – женоненавистник, я – мужененавистница.
– А сестра Алевтина?
– Она лишь приходит к брату помогать по хозяйству, а живет с семьей где-то в районе Химмаша, если не ошибаюсь.
Толстушка устроилась на диване в непосредственной ко мне близости и разлила по рюмкам коньяк из непрозрачно-черной бутылки.
– За что выпьем, Евгений? За успех твоего литературного творчества?
– Давайте чуток обождем, Зинаида Власовна. Пусть коньяк согреется до комнатной температуры. Холодный, он теряет добрую половину своих .вкусовых и ароматических качеств. Зря, мадам, вы его в холодильнике держите, уж поверьте слову крупного в данном вопросе специалиста.
– По всему видать, что ты человек УО, – наигранно опечалилась директриса, возвращая свою рюмку на стеклянный столик.
– В смысле: умственно отсталый? – Я, признаться, даже децал оскорбился где-то на донышке души.
– Только не надо хмуриться, Евгений. Это тебе не идет, сразу на буку становишься похож. Я под УО имела в виду совсем другое: уперто официозный. Любительница сокращенных слов явно еле сдерживалась, чтоб не расхохотаться. Ведь я прозрачно дала понять, что мы переходим на дружеское "ты". Можешь просто по имени меня называть – конечно, когда поблизости нет посторонних. А мой домашний халатик разве не намекнул тебе о новой стадии наших отношений?
– Ладушки, Зина, – легко согласился я на переход к новой стадии. – Кстати, о халате – он у тебя красный, как ковры и обои. Этот цвет тебе врачи прописали?
– Откуда такое странное предположение? – Собеседница изумленно распахнула на меня свои симпатичные глазки-маслины.
– Ну, как же! Красный цвет эскулапы всегда рекомендуют людям с пониженным кровяным давлением, – щедро поделился я глубокими познаниями в медицине, недавно почерпнутыми из одной научно-популярной брошюрки.
– Да? Вполне возможно. Но красный цвет хорошо поднимает не только давление, но и еще кое-что. Особенно у мужчин. – Зинаида лукаво улыбнулась, положив теплую ладонь мне на колено. – Как думаешь, коньяк уже дошел до нужной температурной кондиции?
– Сейчас проверим. – Я взял со столика наполненную до краев рюмку и с некоторой опаской сделал крохотный глоток темно-червонного напитка. Впрочем, беспокоился я совершенно напрасно – "Наполеон" оказался настоящим и качественным, а не грубой дешевой подделкой, в последнее время буквально заполонившей прилавки родного Екатеринбурга.
Музыкальный центр продолжал активно функционировать. Видимо, он был поставлен на круговой режим работы и крутил все пять дисков поочередно. Сейчас наш слух услаждала "Аква", весьма мелодично рассказывая о сложностях кукольной любви.
После нескольких пятидесятиграммовых рюмок замечательно выдержанного коньяка я почти полностью примирился с избыточным весом сидящей рядом женщины и даже начал оказывать ей некоторые знаки внимания. Как-то: несколько фривольные шутки насчет побочного действия на мужские особи возбуждающе-красного цвета и "массажные" нежно-нахальные прикосновения к ее мясистым бедрам и упруго напрягшимся грудям.
– Вижу, Евгений, что ты уже твердо готов перейти от прелюдии к самому действию, – поделилась личным открытием Зинаида, пробежавшись шаловливо-требовательными пальчиками от моего колена до живота.
– А я человек В Г. Всегда готовый к подвигам то бишь. В особенности – к постельным. Такова моя психофизическая конституция, крошка.
Ласково-уменьшительный эпитет "крошка" я применил чисто из своей врожденной культурной воспитанности. Моя новая пассия вполне заслуживала такого определения, как, например, "булка". Точно в цвет было бы и больше в тему. Но давно укоренившаяся благородная привычка не обижать зазря слабую половину человечества не позволила мне назвать вещи их истинными именами.
– Не хочешь сменить положение и обстановку? – спросила директриса, бросая на меня томный взгляд из-под полуопущенных, явно накладных ресниц.
– В смысле?
– Перейти в мою спаленку и принять более подходящее ситуации горизонтальное положение.
– А я аскет по натуре. Всегда готов скромно довольствоваться малым, чисто понтуясь, высказал я красивый, но чужой принцип, совершенно не соответствовавший моим истинным жизненным установкам. – Этот диван вполне меня устраивает.
– Тогда я хотя бы подушечку и покрывальце принесу. – Зинаида удивительно легко для ее комплекции поднялась с дивана и скрылась за дверью в коридор.
– Ты как любишь: со светом или без? – поинтересовалась она, возвратясь с вышеуказанными принадлежностями.
– При свете, крошка, – правдиво ответил я и тут же пожалел об этом. В натуре, вид излишне жирного голого тела вполне может пагубно сказаться на моей потенции. Наглухо сбить эрекцию то бишь.
Впрочем, как выяснилось, беспокоился я напрасно. Конечно, мощные ягодицы директрисы сильно смахивали на две переспелые астраханские тыквы, но зато я обнаружил наличие некоего подобия талии, да и высокая грудь партнерши с воинственно торчащими розовыми сосками выглядела совсем даже неплохо. Ей-богу.
Короче, хоть глаза и боялись, а руки свое дело делали качественно и ответственно. В приятном времяпрепровождении, как и положено, мной были активно задействованы не только верхние конечности собственного организма, но и три нижних, ясно.
Когда первый "девятый вал" возбуждения благополучно схлынул в предназначенное для того природой уютное местечко, я расслабленно откинулся на пуховую подушку и закурил. У меня с ранней юности привычка такая: сразу после оргазма сигаретным дымом всласть подышать, для полноты ощущения кайфа. Судя по недавним протяжно-сладострастным стонам партнерши, она тоже в обиде не осталась – "кончила" не менее двух раз по ходу нашей "пьесы".
Зинаиде, как выяснилось, для усиления блаженной истомы требовалось кое-что посущественнее простой сигареты. Значительно более сильный допинг то бишь.
Она вынула из накладного кармашка своего халата прозрачный пластиковый пакетик с бело-сероватым порошком и протянула ко мне руку ладошкой вверх:
– Мужчина! Позолоти ручку, родимый, не скупись! Щедрость вознаграждается.
– В смысле? Денег тебе дать? – чуть не поперхнувшись дымом, уточнил я.
– Правильно мыслишь, драгоценный. Дай бумажную денежку, – продолжая разыгрывать из себя вокзальную цыганку, еле удерживалась от смеха Зинаида.
Я уже просек, что почем, и удивляться благополучно перестал. Дотянувшись до куртки, валявшейся на полу, извлек из ее внутреннего кармана крокодиловый "лопатник".
– Вот, пожалуйста, ромалэ, детишкам на молочишко. Пользуйся моей неслыханной добротой, – сунув толстушке новенькую сотенную купюру, подмигнул я, поддержав игру.
Далее произошло то, что и ожидал, – Зинаида свернула хрустящую ассигнацию в тонкую короткую трубочку и, использовав ее как шланг к ноздре-"пылесосу", с силой втянула в себя щепотку порошка, насыпанную на стеклянный столик.
– Не желаешь, Евгений, и ты носик чуточку "припудрить"? – спросила начинающая наркоманка, блаженно прикрыв затуманившиеся глаза.
– Кокаином?
– Нет, чистейшим героинчиком.
– Разве его тоже нюхают? – изобразил я полнейшее невежество в вопросе. Всегда считал, что героином исключительно только колются.
– Лишь законченные наркоманы внутривенно порошок пускают – такие, как наш Владислав Петрович. А нормальные любители острых впечатлений просто нюхают. Это практически безвредно, чтоб ты знал.
– Владислав Петрович сидит на игле? – почти не удивился я, так как имел о поэтах давно устаканившееся личное мнение – считал всех их поголовно непредсказуемыми неврастениками. Слегка сбрендившими патологическими фантазерами, неадекватно воспринимающими окружающий мир то бишь. – Но ведь это чревато всяческими неприятными осложнениями! Когда у него не станет хватать наличности на привычную дозу – он без зазрения совести, запросто твой магазин на уши поставит. Ограбит, я хотел сказать. Крепко поразмысли над этой перспективой, крошка! На твоем месте я бы от такого работничка сразу отделался. Береженого, милая, бог бережет.
– Да все я понимаю, – вздохнула директриса, зябко кутаясь в свой "коммунистический" халатик. – Давно бы уволила, если б могла. Но дело в том, что "Кардинал" принадлежит нам обоим на паритетных началах. Владислав Петрович точно такой же законный владелец магазина, как и я.
– В натуре? Так это же отлично! Теперь все замечательно встало на свои места! – не смог удержаться я от искреннего восхищения перед личными умственно-аналитическими способностями, сработавшими в мозгах, как всегда, молниеносно-оперативно.
– Ты о чем, Евгений? – непонимающе захлопала наивными карими глазенками недальновидная бизнес-леди. – Выражайся, пожалуйста, чуточку пояснее.
– Пустяки. Тихо сам с собою я веду беседу, – не слишком-то ловко отшутился я известными словами песенной классики. – У творческих личностей так частенько бывает. Не обращай внимания, крошка.
– А кстати, о твоей работе. Раз ты пишешь детективы, то, видимо, очень хорошо разбираешься во всяких криминальных ситуациях? – задала неожиданный вопрос "булочка", с откровенной надеждой глядя мне в лицо.