Как и все женщины, к которым я испытывал особую симпатию, Кася была сумасшедшей. Впрочем, большинство людей поражены той или иной разновидностью безумия. Сами подумайте: разве можно в здравом уме тратить жизнь на нелюбимую работу или общение с дураками? К счастью, Касино помешательство было куда более обаятельным. Вдвоем мы попадали во множество приключений, однако все они были в рамках законов природы. Но стоило мне хоть на десять минут отлучиться, как из неведомых нор в пространстве выползали духи, колдуны, целители и прочая нечисть, которая успевала бесследно скрыться аккурат перед моим появлением. Колдун, вызывающий пророческие видения, превращался в торговца туристическими безделушками, а великий философ – в мелкого прохиндея. Хотя я и подтрунивал над Касиными увлечениями, но втайне радовался им, ведь путешествие без тайн – что индийская еда без пряностей.
Проведя вместе несколько месяцев в Гималаях, мы расстались. Я вернулся в Москву, а Кася отправилась вглубь Индии, постигать премудрости йоги. И не просто тривиальные махи ручками-ножками или дыхательные практики – их она давно знала назубок, но таинственные эзотерические учения, например как выводить душу из тела. Зачем добровольно покидать такое хорошенькое тело, я понять не мог, и при расставании меня тяготили дурные предчувствия. К сожалению, они оправдались.
Через несколько месяцев Кася написала, что связалась с таинственным (ну разумеется!) гуру, который полон сакральных знаний, но пугает ее и заставляет делать жуткие вещи. И что она разрывается между недоверием и желанием приобщиться к эзотерическим практикам. Тут я уже забеспокоился всерьез и первым делом направился к своему другу Вите, знатоку йоги, тай-чи и всех на свете единоборств.
– Пусть немедленно уходит, – ответил Витя, задумчиво почесав ухо пальцем ноги. – Йога передается от сердца к сердцу, и если ты учителю не веришь, он тебя ничему хорошему не научит.
Я немедленно пересказал это Касе и получил обескураживающий ответ:
– Не волнуйся, все уже в порядке. Это мое глупое подсознание меня подводило. Теперь я полностью доверяю учителю и не верю себе.
Все попытки вразумить ее были тщетны. Еще через полтора месяца Кася тяжело заболела. Странный гуру ее тут же бросил, а врачи потребовали, чтобы она немедленно покинула Индию и отправилась для восстановления здоровья в страны с благоприятным климатом. И я знал, что ей предложить. Есть в России уголок, который летом и ранней осенью становится самым прекрасным в мире. Здесь белоснежные горы, как в Гималаях, но в свежую вкусную воду из бесчисленных ручьев не надо добавлять обеззараживающие пилюли. Здесь обширные леса, как в Южной Америке, но в них не таятся скопища ядовитых гадов и повстанцы с плантациями коки. Сюда стремились в поисках Шамбалы, но в священных местах не караулят на каждом углу алчные гуру. Это место – Горный Алтай. Лучше всего, мне кажется, волшебную силу Алтая описал Александр Лаэртский, который завершил долгую песню с перечислением разнообразных житейских трудностей мудрыми строками:
Чтоб решить проблемы эти,
Надо мне сходить на б….и
Иль поехать покататься
По Алтаю на лошадке.
И действительно, одно из наиболее духоподъемных воспоминаний у меня связано с тем, как я медленно ехал на мерине по узкой алтайской тропке и зачерпывал на ходу целые пригоршни ягод жимолости с окрестных кустов, в то время как конь ощипывал нижние ветки. Но в самые прекрасные места Алтая на лошади не попадешь. Туда нужно идти пешком через перевалы, и благородная усталость после долгого перехода удесятеряет счастье от многочисленных чудес, которые в конце концов открываются путнику.
Все это я немедленно изложил Касе, и она, к моей радости, согласилась. Вскоре я уже встречал ее в Москве – сильно похудевшую, но с тем же огоньком в широко распахнутых глазах.
– Я готовилась к нашей поездке, – сказала она. – У меня была анестезия.
И она протянула мне аляповатую книжку с заголовком Anastasia авторства небезызвестного Владимира Мегре. Я горько вздохнул. Попадание в Индию книги о звенящих сибирских кедрах и босоногой красавице, учащей шептаться с огурцами, можно было объяснить только кознями злых волшебников, которых так любила моя подруга.
В Москве была жара под сорок градусов, и Кася учила меня спасаться от нее, сворачивая язык в трубочку. Она готовила безумно прекрасные блюда с горчичным маслом и рисовала абстрактные картины, которые посвящала собственным месячным. А потом мы отправились на Алтай, и там было божественно. Трудноизлечимые болезни, которые Кася нахватала за годы странствий, проходили сами собой, ее щеки наливались румянцем, она уже почти забыла о злополучном йоге и его дурацком учении. Три недели пролетели стремительно, как сон. И вот Кася собралась улетать на родину, в Варшаву. Я смотрел на ее сияющее здоровьем лицо и был горд, что сумел наконец избавить подругу от разрушительного влияния эзотерических шарлатанов далекой Индии.
– Никогда, никогда я больше не буду связываться с гуру, садху и прочими учителями, чье название заканчивается на «у»! – щебетала она, и ее слова лились бальзамом на мою душу. – К черту подозрительные учения, от которых один только вред! Я теперь люблю Россию и все русское. В Польше я обязательно прочту всего Рериха, Блаватскую и полный цикл книжек про анестезию. А потом вернусь на Алтай и поселюсь там в просторной двухэтажной юрте из самого экологически чистого материала в мире.
– Это из какого? – спросил я озадаченно.
– Из дерьма, – по-маркесовски ответила Кася, одарив меня на прощанье самой лучезарной из своих улыбок.
Операция «Стерва»
Монахи сидели широким полукругом, вполголоса напевая мантры. Я оставил ботинки у входа и вошел, стараясь не шуметь. И все же ближний монах приоткрыл глаз, оценивающе взглянул на меня и, прервав медитацию, попросил денег.
– Да, здесь вам не Тибет, – проворчал я, спускаясь по ступеням храма.
– И даже не Непал! – добавил незнакомый голос.
Я оглянулся и увидел круглолицего парня примерно моего возраста, который в траве у забора скатывал легкий спальник.
– Они еще и за ночлег деньги берут!
Незнакомец закинул на плечи тощий рюкзачок
и представился:
– Марк. Но лучше зови меня Барлогом.
Зря я обижался на Иволгинский дацан. В тот момент он мне подарил одного из лучших друзей.
Выйдя за ворота, я шагнул было к автобусной остановке.
– Ты что! – возмутился Марк, направляясь к трассе. – У меня и денег-то нет.
– В гостинице, что ли, оставил? – спросил я, и тут же понял, что сморозил глупость.
– Никаких гостиниц! – воскликнул мой спутник. – И никаких денег!
– Откуда ты так едешь?
– Из Москвы.
– Без единой копейки?
– Когда ничего нет, ты и потерять ничего не можешь, – рассудительно заметил Барлог.
– Как же ты в таком случае питаешься?
– Изумительно! – ухмыльнулся он.
И вправду Марк отнюдь не был похож на измученного голодом аскета. Перехватив мой взгляд, он довольно кивнул:
– Самый большой недостаток путешествий без гроша в кармане – это постоянное обжорство. Сейчас, погоди.
Он нырнул в булочную у дороги, и через пару минут вышел из нее с батоном, от которого тут же откусил приличный кусок. Я решил к нему присоединиться и отломил горбушку.
– Вечно не знаешь, когда перепадет в следующий раз, вот и отъедаешься от пуза, – чавкая, пояснил Марк. – А угощают часто. Иной раз в ресторане после закрытия так налопаешься, что потом сутки на еду смотреть не можешь. Но приходится. Вдруг завтра голод, а я не обедамши…
Тут он застопил машину, и вскоре мы уже были в Улан-Удэ, а еще через полчаса – в отдаленном районе города, больше напоминавшем деревню.
– Вписка где-то здесь, – заявил Марк так, будто чувствовал ее запах. – Только номер дома я забыл. Будем проверять всю улицу.
Он позвонил в ближайшие ворота. На них распахнулось окошко, в котором возник озадаченный глаз.
– Добрый день! – расцвел улыбкой Марк. – Не здесь ли живет стерва?
Глаз от удивления расширился. Затем окошко с лязгом захлопнулось.
– Наверное, не здесь, – догадался Барлог.
Видя мое недоумение, он пояснил:
– Вписка тут у девчонки одной, по прозвищу Стерва.
После нескольких бесплодных попыток калитка очередного дома распахнулась, и перед нами предстала светловолосая девчушка лет четырнадцати.
– Скажите, девушка, вы случайно не Стерва? – спросили мы с Барлогом в один голос.
– Да вроде бы нет, – засмущалась незнакомка.
– Тогда пустите переночевать двух путешественников!
Через минуту мы уже бросили рюкзаки на пол маленькой чистой комнаты.
Следующие два дня пролетели как сладкий сон. Сперва мы часа три чинили старый замок на воротах. Потом еще дольше не могли починить ворота, сломавшиеся в ходе починки замка. Наконец, на торжественной премьере отремонтированного замка и ворот мы заперли всю семью, а проклятый замок сломался окончательно. Затем под покровом ночи мы стырили с соседней стройки здоровенный деревянный столб, чтобы напилить из него дров для бани. В свободное от этих важных дел время мы успели скорешиться с неформалами на местном Арбате и монахами из соседнего дацана, которые готовили невероятно вкусные горячие позы.
На беду мать ненастоящей Стервы и ее сестренки каждую третью ночь работала в магазине. Едва за ней захлопнулась калитка, как проживавшая в доме бабка тут же начала нас выпроваживать. При этом она выглядела такой смущенной, что мы с Барлогом решили выяснить причину ее негостеприимства. После долгих расспросов бабка призналась:
– Старая я уже стала, глухая. Боюсь, ночью девки к вам прибегут, а я и не услышу.
Видно, мы с Барлогом вели себя настолько прилично, что она опасалась лишь того, что нас изнасилуют две малолетние сибирские тигрицы.
– Не волнуйтесь, бабуля. Мы сумеем за себя постоять, – гордо ответил я.