– В природе у них коллективов не бывает. Обычно дедовщина, одиночки, конкуренты. Группа собирается только на зиму – так легче прокормиться и отбиваться от хищников. Сколько бы люди ни вмешивались в их жизнь, они всегда остаются дикими животными и всегда реагируют на неизвестные звук и запах. Только лосенок одиннадцать с половиной месяцев по закону матушки-природы живет с лосихой. За две недели до родов он обязан покинуть мамку, иначе будет ею избит и изуродован. Потому что, если останется, затопчет новорожденного лосенка.
В 1949 году при Печоро-Илычском заповеднике создали первую в мире опытную лосеферму. Ее целью было выведение специализированного домашнего животного для тайги – такого же, как северный олень – для тундры, як – для высокогорий, а верблюд – для пустыни. Во времена Хрущева было сформировано шесть научных центров. После распада СССР они остались без финансирования.
– Везде лосей съели, а у нас три фанатика год не получали зарплату, но поголовье сохранили, – вспоминает Дмитрий Иванович. – Потом государство опомнилось, начало потихоньку деньги выделять, и сегодня мы одни – не только в границах бывшего Союза, но и вообще на земном шарике.
Одомашнивание лосей – удивительный и невероятно трудоемкий процесс. Ведь обмануть их куда сложнее, чем человека, и начинать надо с первых минут жизни.
– За изгородью у нас роддом. Сюда лосих ставят за две-три недели до отела. Дежурим круглосуточно, по графику. Ведь запах лосенка присутствует в среднем шесть часов, и не дай бог опоздать человеку, сколько бы лет он с той лосихой ни проработал. Она рожает лосеночка, четыре женщины собираются там и рожают вместе с ней. Лосиха «выплевывает» детеныша весом от четырех до шестнадцати килограммов.
И главное – он имеет запах. Ей начхать, что кто-то присутствует, она занята своими проблемами. Женщины подносят дитя к мордахе мамаши, чтобы она его облизала. Руки, испачканные об лосенка, не моют. Постоянно о чем-то разговаривают, обсуждают свои вопросы. Лосиха слышит их речь, чувствует запах и думает, что это лосята. Потому что настоящего лосеночка через два-три часа незаметно забирают. Если маленький, берешь под мышку, зажимаешь рукой мордаху и быстро убегаешь, пока он не замяукал. Если от девяти до шестнадцати кило, он уже сам ходит. Разговариваешь, задом пятишься – и он следует за тобой. Ему наплевать на мамку. Лосенка она больше никогда не увидит и никогда не примет. Вернуть его назад – значит убить. Женщины, оставшиеся с лосихой, выполняют функции лосеночка, а он все время проводит с нами.
Лосиха, обманутая человеком, будет приходить сюда два раза в сутки. На второй-третий день ее отпускают на свободу, но инстинкт заставляет мать постоянно в нашем понятии – доиться, а в ее понятии – воспитывать лосенка. Вот путь обмана, дающий возможность привязать к себе лосиху. Момент родов – единственный, когда инстинкт лосихи притупляется и к ней может подойти посторонний. Все остальное время она настороже. Ее бдительность оправдана, ведь лосенок рождается с инстинктом следования. Первый крупный объект, который он увидит, даже автомобиль или медведя, бедолага может принять за мать. Это помогает человеку без проблем усыновлять новорожденного. А несколько доярок «рождаются» у лосихи, поскольку мало кто готов все лето без перерыва вживаться в роль лосенка по системе Станиславского. Иногда хочется и отдохнуть, пока работает сменщица. Лосиха не возражает – сколько бы ни было детей, всех она готова и выкормить, и защитить.
– Два года назад опоздали на пару часов. Потребовались весь световой день и бригада из шести мужиков, чтобы отобрать лосят. Тем временем женщина добежала до места родов, чтобы стать лосеночком. Села, испачкалась в том, что осталось на земле, и ждала, когда лосиха придет ее убивать. Та ткнулась мордой, но запах-то лосенка! А лосят мужики уже унесли – бежали, как лоси, но последнему все же досталось. Мамаша его пнула у самой изгороди, и он перевалился наружу вместе с лосенком. А могла убить. Вот принцип обмана. Обманул – получаешь молоко, она тебя любит, и подойти постороннему к этим женщинам – рисковать жизнью. Лосиха их будет защищать, как свое дитя. А дерутся и наказывают людей лоси исключительно передними ногами. Задними – только изредка отбиваются от хищников.
Лосиное молоко изумительное – много полезных веществ, жирность до восемнадцати процентов и восемь процентов белка. Поэтому его нельзя нагревать – сворачивается. Зато это терпкое солоноватое молоко – просто бальзам для лечения гастритов и язвы желудка. На ферме его получают до сентября, потом хранят в морозилке. А в соседнем санатории имени Ивана Сусанина порции помещают в сосуды Дьюара и охлаждают жидким азотом.
Обычно лосихи дают от двухсот грамм до четырех литров молока, рекордный дневной надой – 6,7 литра. Поскольку человек стремится выдоить побольше, лосихи на ферме стараются и с каждым годом доятся все лучше. Если в природе за лактацию получается около ста литров, то здесь – до четырехсот семидесяти. Так что молока хватает и лосятам, и людям.
Доится лосиха с момента родов – это конец апреля или начало мая, вплоть до гона в сентябре. Первый месяц лосенка выпаивают от шести до двенадцати раз в сутки чистым молоком, потом добавляют сухое разведенное. Сперва из бутылочки, а к концу лета уже из ведра. Благодаря этим ухищрениям, вырастают лосята не слабее диких. Лечению они не поддаются – врачует их сама природа, а если вмешаться, пациенты умирают. Месячных лосят воспитательницы, которых здесь называют лосиными мамами, уводят в лес, чтобы привыкали к самостоятельной жизни.
Выглядит это так: в три часа дня лосиная мама приходит на ферму, зовет: «Лосики! Лосики!», и те бодрой колонной семенят за ней, послушные материнскому голосу. В лесу она наклоняет веточки, помогает кормиться, а затем прячется и уходит – обязательно по ветру. Скрыться от детишек непросто. Приходится передвигаться на четвереньках или на корточках, а порой даже ползти по-пластунски. Обнаружив, что мамы нет, лосята призывно стонут, но никуда не идут. Будут ждать на том же месте хоть несколько суток. Утром мама появляется снова и строем приводит их обратно на ферму.
Пока Ленин прячется в кустах, остальные лосята лежат на небольшой поляне. У них – тихий час. На меня они особого внимания не обращают и позволяют себя гладить. Ведь я пришел с Дмитрием Ивановичем, а значит, наверняка не хищник. Иначе мой визит мог бы закончиться непредсказуемо, даже трагически.
– При мне человек для лося – ходячее дерево, – поясняет мой спутник. – Поэтому лосенок иногда пободает, попинает, потрется о вас, но есть не будет. Лось понимает, что вертикально, а что – горизонтально. Вертикально – это деревья, а горизонтально – коряги и кусты, через которые можно пробегать. Поэтому при испуге они и ломятся сквозь изгородь. О столб никогда не ударятся, а о перекладины – запросто. Хищников, и вертикальных, и горизонтальных, они определяют по запаху.
Взрослые лоси ходят по лесу самостоятельно, разве что приходится порой запирать безобразницу, повадившуюся есть капусту на деревенских огородах. А поскольку лосиные мамы волнуются, четвероногие друзья время от времени шлют им успокаивающие эсэмэски со своими координатами – у каждого на ошейнике закреплена специальная лосиная «мобила», изобретенная здесь же, на ферме, энтузиастом-физиком. Благодаря этому удалось опровергнуть распространенное мнение, что лось – ночное животное. На самом деле они бродят круглосуточно, вот только жару не любят, а потому летом, как и многие из нас, днем предпочитают валяться в тени.
Во время гона сотрудники с беременными лосихами переселяются на ферму, ведь остановить распаленного самца невозможно, конкурента он видит во всем, что шевелится. Даже на трактор порой нападает. Из-за такой нервной жизни он теряет пятую часть веса.
– Бык, у которого растут рога, ни с кем не общается, – рассказывает Дмитрий Иванович. – Потому как стоит травмировать рог – и появится патология. А она приводит к смерти, поскольку соперник с хорошими рогами убьет его во время гона. У нас в прошлом году один бык другого порешил. Они сражались за лосиху. Обычно, конечно, слабый убегает, а сильный оформляет самку и идет дальше. Так десять-двенадцать лосих проходит за два месяца. Его обязанность – оформить, обязанность лосихи – родить и воспитать. В этом он никакого участия не принимает. В последние годы мы продаем маленьких лосят в возрасте пяти-семи месяцев для пополнения взятых в частную собственность лесов. Но не с целью убийства, а в качестве репродукторов.
Так и живет лосиная ферма, приноравливаясь к дикому нраву своих питомцев. Насильно взрослых лосей никто не удерживает. Лосихи приходят доиться сами, а потом вновь отправляются в лес, где грызут кору вместо овса и лечатся мухоморами, которые эффективнее лекарств. В 2012 году ферма отпраздновала появление тысячного лосенка. Казалось бы, возможность лосеводства доказана. Спрос на молоко огромен, лосят успешно продают на государственных аукционах. Но Дмитрий Иванович настроен скептически.
– Одомашнить лося невозможно. Многие пытались, ни у кого не получилось. Затратное это дело. Не финансово, а по времени. Особенно воспитание ребятишек в первые месяцы жизни. Грудные дети, что с них взять. С распадом государства идея лопнула как мыльный пузырь. Да и сама она – утопия. Хотя некоторые до сих пор верят. Многие поколения лосей через нас прошли. Казалось бы, уже давно они должны быть привязаны, приручены… Но нет. Попробуй не обмануть во время родов – убьет. У быка два месяца в году такая агрессия, что никакие загородки не остановят, все изломает. Дикие одиночки… Тысячелетиями пытались сделать лося домашним, но не вышло. И не получится никогда, кем бы человек ни мнил себя. «Перебьешься!» – сказала природа. И лось говорит: «Накося, выкуси!»
Эдуард
Компания, в которой я когда-то работал, занималась недвижимостью. Хотя фирма принадлежала людям настолько богатым, что они могли действовать строго по закону, число трупов на нашем пути примерно соответствовало числу купленных участков. Мы честно договаривались, честно платили (с подобающей наценкой за то, что деньги из Москвы), после чего начиналась свистопляска. Тогда мало кто из провинциальных бизнесменов получал сразу несколько миллионов долларов, и у многих срывало крышу. В одном городе зарезали риелторшу, укравшую часть комиссии, в другом продавец был завязан на кучу странных бизнесов, от этнических до театральных, так что мы даже не поняли, с кем он недостаточно поделился. В третьем во время кризиса выяснилось, что директор