Областным комитетом партии были выпущены большим тиражом листовки с текстом телеграммы. Они разошлись по Минской, Полесской, Пинской, Барановичской, Молодечненской, Могилевской областям. Сбор средств на вооружение Красной Армии развернулся затем по всей Белоруссии, десятки миллионов рублей внесли трудящиеся республики на оборону своей Родины.
В районе Слуцка мы пробыли неделю. Разбили несколько вражеских гарнизонов, разрушили почти все мосты через Случь, сожгли нефтебазу. На наш след напали крупные подразделения эсэсовцев. Вступать с ними в бой не было смысла, тем более что местность вокруг Слуцка не благоприятствовала нам. У эсэсовцев имелось тяжелое вооружение — артиллерия, минометы и танки. Пришлось отойти к Старым Дорогам и дальше к Осиповичам.
В Осиповичах большой железнодорожный узел. Если не удастся разбить фашистский гарнизон и парализовать железнодорожный узел, то уничтожим соседние станции. Парализовать немецкие коммуникации в этих местах так или иначе было необходимо. Это артерии немецкого центрального фронта.
В Осиповичском районе у нас были силы, и немалые. Здесь действовали сильные партизанские отряды под командованием очень способного человека — замечательного организатора и военного специалиста капитана Шашуры и Полонейчика, также способного партизанского командира. Отряды входили в наше соединение, но базировались на территории Могилевской области, недалеко от железнодорожного узла. Мы оказывали помощь этим отрядам. На них возлагались ответственные задачи.
Разведка донесла, что оккупанты готовили в Осиповичах ловушку и подтянули туда крупные силы. Мы изменили свой план. Решили идти скрытыми дорогами мимо Бобруйска в направлении станции Телуша, а затем повернуть на Паричи, Шатилки. Пришлось пока что ограничиться отдельными диверсиями и небольшими операциями. Всему свое время.
Шли лесами и населенными пунктами. Неподалеку от станции Телуша стали свидетелями небывалого коварства врага. К мостику на шоссейной дороге Бобруйск — Жлобин гитлеровцы согнали толпу женщин. Они стоят возле мостика, а солдат и переводчик — шагах в ста от них. Оба с дубинками. Женщины испуганно оглядываются и плачут. Мы подумали, что их угоняют на каторгу.
— Марш! — кричит переводчик и взмахивает дубинкой.
Женщины стоят.
Тогда гитлеровец медленно опускает руку на кобуру, вынимает пистолет, не спеша целится и стреляет. Пули свищут над головами, женщины с криком падают на шоссе.
— Встать! — кричит переводчик. — Марш!
Женщины осторожно делают несколько шагов по направлению к мостику, останавливаются, щупают снег ногами и идут дальше.
— Назад! — кричит переводчик, как только женщины минуют мост. — Назад!
Женщины поворачиваются и снова идут. Как только они проходят мост и ступают на шоссе, гитлеровец поворачивает их и снова гонит на мост.
Мы не могли понять, что происходит. Потом узнали.
Местные партизаны недавно подорвали минами немецкие грузовики, так это эсэсовский способ разминирования. Если мост заминирован, женщины подорвутся, а нет — их счастье!
Гитлеровцы крепко поплатились за свое преступление. Мы их всех перебили.
Ночью внезапным налетом заняли станцию Телуша, уничтожили охрану и так поработали на линии, что несколько сот метров полотна как не бывало!
В этом нам помогли железнодорожные рабочие и служащие. Они пришли с ключами, ломами, лопатами. Не прошло и часа, как стали прибывать люди из ближайших деревень. И все принялись за работу.
Какая могучая энергия появилась у людей, какая неудержимая сила! Они с такой лютой яростью рвали рельсы, словно это были живые жилы фашистского чудовища.
Что осталось бы от всего станционного оборудования, от стрелок и водокачки, если бы у людей была возможность поработать до рассвета?
Возможно, эти же люди сами прокладывали здесь дорогу для блага своей Родины. Теперь для блага Родины они разрушают ее. Разрушают без сожаления, без раздумья. Они знают, что построят новую дорогу после победы. И уж такую дорогу, которая не будет знать войны, которая будет служить только делу мира, мирному труду.
Недалеко от станции в бывшей машинно-тракторной мастерской оккупанты ремонтировали танки. Мастерская охранялась гестаповцами. Партизаны окружили мастерскую и уничтожили гитлеровцев, сожгли все танки и поломали оборудование.
Свой рейд мы закончили в апреле сорок второго года. Прошли еще через Паричи, Шатилки, Азаричский район, побывали в Копаткевичах, Петрикове и ранней весной вернулись на свои базы — в Любанский, Стародорожский, Слуцкий, Старобинский и Глусский районы.
Первый рейд по Белоруссии принес огромную пользу. Он укрепил связь с массами, поднял авторитет партизанского движения и почти удвоил количество бойцов. Мы побывали в районах, с которыми прежде поддерживали связь только через связных, и установили непосредственный контакт с подпольными райкомами, парторганизациями и группами.
Во многих районах Минской и смежных областей мы фактически стали хозяевами. Во время рейда почти все деревни этих районов очистили от гитлеровцев и полицейской нечисти. Наши отряды стали более сильными и боеспособными. Увеличилось количество тяжелого вооружения: пушек, минометов. В походах и боях закалялся и приобретал опыт наш боевой коллектив. Многие командиры и комиссары отрядов проявили себя талантливыми организаторами. Даже Николаи Петрович Розов, который до рейда еще не избавился от неправильных представлений о партизанском движении, многое понял в этом походе и действовал как настоящий патриот, смелый и боевой командир.
Партизанское движение на Минщине приобрело массовый, всенародный характер. Силы наши росли, появлялись новые отряды. Еще до нашего возвращения на базы в Глусском районе, кроме отряда Храпко, начал действовать отряд Виктора Ливенцева. В Старых Дорогах активно боролся с врагом отряд Петрушени. В Октябрьском районе успешно развернул свою деятельность Макар Бумажков, брат Тихона Бумажкова. Октябрьский район стал партизанским. В районе Пухович действовали отряды Филиппских, Тихомирова, в Бегомльском районе — Манковича, Мормулева.
Партизанский отряд Покровского за короткое время вырос почти в два раза. На вооружении отряда, кроме винтовок, было пять станковых и семьдесят ручных пулеметов, много автоматов, два батальонных миномета. Партизанские диверсионные группы подрывали эшелоны с танками и живой силой противника, уничтожали гитлеровские обозы.
С каждым днем все страшнее становилось гитлеровским гарнизонам в Руденске и Пуховичах, Червене и Узде. Большая часть территории этих районов находилась под контролем партизан. Грабительские экспедиции оккупантов в отдаленные сельсоветы заканчивались полным разгромом.
Гитлеровское командование, встревоженное массовым партизанским движением, направило против отряда «Беларусь» крупное подразделение регулярных войск. Отряд базировался в лесу, недалеко от деревни Клинок Червенского района. Заняв окружающие деревни — Турец, Клинок, Иваничи, Волму, Рудню, Хочин, Турин и Лужицу, эсэсовцы замкнули партизан в кольцо. Несмотря на большой перевес сил, гитлеровцы все же не решились войти в лес и начали артиллерийскую подготовку. Вражеская батарея стояла на пригорке возле, кладбища деревни Клинок. Снаряды со злобным шипением пролетали над головами партизан, занявших оборону на краю леса. Они разрывались в лесной чаще, там, где, по расчетам гитлеровцев, находились основные силы отряда. После полудня эсэсовцы двинулись в атаку.
— Подпускайте как можно ближе! — приказал Николай Прокофьевич.
Черная вражья лава, беспорядочно паля из винтовок и автоматов, грозно подкатывалась к замаскированным партизанским окопам и завалам. Некоторые бойцы нетерпеливо и тревожно поглядывали на командира.
— Начинать огонь только по сигналу! — уже и сам начиная волноваться, еще раз предупреждает Николай Прокофьевич.
Пятьсот метров… триста… двести… Фашисты поднялись во весь рост. Длинные, мышиного цвета шинели зловеще приближаются к первой линии обороны партизан. Сто метров…
— Огонь! — кричит Покровский.
Прицельный огонь с близкой дистанции ошеломил эсэсовцев. С диким ревом они ринулись назад, устилая опушку леса трупами.
Партизаны ожидали, что гитлеровцы снова начнут артиллерийскую стрельбу. Но вражеская батарея молчала и фашистское командование, видимо, вырабатывало какой-то новый план.
Утром в воздухе появились бомбардировщики. Услышав характерный вой «юнкерсов», Николай Прокофьевич приказал поджечь заранее приготовленные кучи хвороста. Чернокрылые стервятники мчались прямо на лесной дым. Пронзительно засвистели бомбы, и над столетними соснами и елками взлетали огненные столбы. С утра до вечера гитлеровцы обрушивали на костры тяжелые фугасные бомбы. На заходе солнца, когда прекратился вой самолетов, партизаны пошли взглянуть на место, где они утром зажгли костры. Леса там уже не было. Сотни вековых деревьев лежали вывернутые с корнями, земля чернела от огромных воронок…
Рано утром гитлеровцы снова пошли в атаку. Они, очевидно, считали, что после такой сильной бомбардировки в лесу мало кто уцелел. Партизаны снова подпустили на близкое расстояние эсэсовцев и начали расстреливать их, как и в первый день.
Три раза в этот день бросались фашисты на партизанскую линию обороны и три раза откатывались, оставляя на поле боя сотни убитых и раненых. Разведка сообщила Николаю Прокофьевичу, что со стороны Пухович и Минска подходят свежие вражеские подкрепления. Чтобы сохранить отряд, надо было выходить из окружения.
Ночью отряд, нащупав слабое место в обороне гитлеровцев, двинулся на прорыв. Железная лавина народных мстителей неожиданным и стремительным ударом смяла эсэсовские цепи и вырвалась из блокады.
Триста восемь вражеских солдат и офицеров убиты в бою у Клинка. Чтобы скрыть от местного населения и партизан тяжелые потери, оккупанты похоронили трупы в разных местах. Но уже на другой день командование отряда «Беларусь» точно знало о количестве убитых эсэсовцев.