Собчак: А вы можете сказать, есть ли что-то общее у Филиппа Киркорова и Максима Галкина?
Пугачева: Нет, абсолютно ничего общего. А ты сама этого не видишь? Я удивляюсь. Слепые вы, что ли?
Собчак: Я могу сказать, что они и для меня абсолютно разные люди. Но Филипп Киркоров вас очень любил. Я всем это доказываю.
Пугачева: Может, и любит. За что меня не любить? Я замечательная.
Собчак: А вы мне посоветуйте. Может, у меня с этим проблем нет, но 30 лет, а замуж не получается. Может, вы посоветуете, как надо?
Пугачева: Это надо искать в детстве, в подростковом периоде. У меня такое странное ощущение, что у тебя был какой-то жуткий облом.
Собчак: С мужчиной?
Пугачева: Да, по юности И этот облом в тебе сидит и мешает тебе жить, понимаешь? Со страшной силой.
Собчак: А у вас такого облома не было в жизни?
Пугачева: Бывает в жизни женщины один облом, который мешает ей всю жизнь.
ЭТО БЫЛО ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ЛЕТ В 38. Я ПОНЯЛА, ЧТО Я НЕ ТАКАЯ УЖ КРУТАЯ, СИЛЬНАЯ, И НЕТ ВО МНЕ ТАКОЙ УЖ НЕОБХОДИМОСТИ.
И это был такой облом, но очень хороший, правильный, очень нужный в то время, сделавший меня не типовой женщиной. Потому что самое страшное — быть привычной и типовой женщиной. Это я тебе сейчас намекаю.
Собчак: Вы считаете, что я становлюсь типичной? В чем это проявляется?
Пугачева: Тебя могут пригласить ведущей, потому что знают, что ты не стесняешься, что-нибудь ляпнешь.
Собчак: Мне интересно ваше мнение по такому поводу: вы считаете, что я неправильно задала этот вопрос Хаматовой?
Пугачева: Конечно неправильно. Не к месту.
Собчак: А где место? Вы жили в советское время, и тогда это тоже было не к месту, и никогда не было места, где можно было бы задавать эти вопросы. Вам не кажется, что мы живем в похожее время? Я вам приведу пример. Кирилл Серебренников сказал на «Золотой маске», и все вырезали.
Пугачева: Зачем же вырезать скандал, как ты пытаешься опустить Чулпан Хаматову?
Собчак: Да я не пыталась опустить Чулпан Хаматову. Я к ней отношусь с огромным уважением. Это правда. Вы считаете, что я ее не люблю и от нелюбви это спросила?
Пугачева: Когда любят, то находят другое место для этого вопроса. А тебе надо было его на публику задать.
Собчак: Неправда. Вы пришли в программу, я вас могу спросить здесь. А Чулпан Хаматова не могла сюда прийти.
Пугачева: Что мне Чулпан Хаматова? Я же тебя люблю, ты для меня не просто какой-то посторонний человек. Поэтому мне было ужасно обидно.
Собчак: А вы следите за интернетом, за Твиттером? Критику о себе не читаете?
Пугачева: Нет. Мне это по барабану вообще. Что бы ни писали — я же знаю, кто пишет, для чего пишет. Поэтому мне читать это необязательно.
Собчак: А кто пишет? Вы согласны, что это бездельники?
Пугачева: Да. Что делать? Им так легче. Я их тоже понимаю.
Собчак: Это не креативный класс, а бандерлоги, по большому счету?
Пугачева: Назови, как хочешь. Бандерлогами я не буду называть, какое-то некрасивое слово из «Маугли», оно мне и там не нравилось. Это обезьянки?
Собчак: Наверное. Это Путин так назвал участников. Можно я скажу? Вы говорите: ему виднее. Вы понимаете что было бы, если бы вы вышли не доверенным лицом Прохорова, — потому что, при всем моем уважении, вы больше, чем Прохоров, — если бы вышли и сказали, как честь нации, что на самом деле происходит в стране? И этот вклад был бы гораздо больше, чем ваши замечательные песни.
Пугачева: Что ты так тупишь: наш народ, считаешь, что ему надо объяснять, что происходит?
Собчак: Людям всегда нужен голос.
Пугачева: Я стала такой, какой стала, и больше мне ничего не надо. Если меня спросят, я могу ответить, что я чувствую. Что, я должна учить Путина, что ему говорить? Когда я выхожу к народу, с меня спрашивайте. Когда Путин выходит — спросите с Путина. Ты меня достала с Путиным и с политикой. Ты вообще не лезь туда, займись собой. Не уходи от того вопроса, который мы подняли.
Собчак: Сейчас не об этом, не обо мне речь, это вы ко мне пришли.
Пугачева: Мне о тебе гораздо интереснее разговаривать, чем о Путине. Ты мне скажи: ты закончила МГИМО?
Собчак: Да.
Пугачева: Какая у тебя профессия по МГИМО? Журналистская разве?
Собчак: У меня не профессия. У меня диплом. Я училась на политолога.
Пугачева: На политолога. После окончания ты занималась этим?
Собчак: Конечно. Да, и я ходила на актерские курсы, актерского мастерства и речи.
Пугачева: А с кем ты консультируешься, когда начинаешь про политику рассуждать?
Собчак: Что значит, с кем я консультируюсь? Со здравым смыслом.
Пугачева: У тебя же есть какие-то советники?
Собчак: Нет, у меня нет никаких советников. У меня есть визажист, парикмахер и несколько агентов, которые занимаются гастролями.
Пугачева: А есть психолог?
Собчак: Я занимаюсь психологией тоже. У меня есть человек, с которым я беседую и который мне дает лекции по психологии. Я могу вам посоветовать.
Пугачева: Нет. Я сама — психолог. Я просто думаю. Взять этот случай в ресторане, с журналистами. Ты начала сразу как бы обхихикивать эту ситуацию. И поступила абсолютно правильно.
Собчак: Было такое. А вы правда верите, что я побила журналистов?
Пугачева: Они иногда достойны, чтобы им морду набили, лезут во все.
Собчак: Но вы знаете, что такое Габрелянов, не мне вам рассказывать. Уж вы — человек, который с этой газетой судится…
Пугачева: Я и говорю, если бы я могла — побила бы. Потому что это уже не журналистика.
Собчак: Интернет вы не читаете, а из-за газет переживаете? Так получается?
Пугачева: Да не из-за газет. Из-за тебя. Ко мне они не лезут давно, потому что знают, что мне с высокой башни коммунизма наплевать, что напишут, что скажут. Но это приходит с годами.
КОГДА Я УСЛЫШАЛА, ЧТО ТЫ ПОДРАЛАСЬ С ЖУРНАЛИСТАМИ, ПОДУМАЛА: «НАКОНЕЦ-ТО». ТУТ В ЭТОМ Я БЫЛА С ТОБОЙ СОГЛАСНА.
Я СТАЛА ТАКОЙ, КАКОЙ СТАЛА, И БОЛЬШЕ МНЕ НИЧЕГО НЕ НАДО. ЕСЛИ МЕНЯ СПРОСЯТ, Я МОГУ ОТВЕТИТЬ, ЧТО Я ЧУВСТВУЮ. ЧТО, Я ДОЛЖНА УЧИТЬ ПУТИНА, ЧТО ЕМУ ГОВОРИТЬ? КОГДА Я ВЫХОЖУ К НАРОДУ — С МЕНЯ СПРАШИВАЙТЕ.
Собчак: Подраться можно, а сказать какие-то вещи про справедливость в нашей стране нельзя.
Пугачева: Нет. Это был вопрос неуместный.
Собчак: В нашей стране получается, что мы все не к месту. Я хочу, чтобы этот вопрос показали по федеральному каналу, потому что считаю, что это важно.
Пугачева: Когда это важно, не свистит зал.
Собчак: В советское время вас не называли, простите, проституткой империализма? Я помню, были такие люди, которые вас не воспринимали, все советские деятели…
Пугачева: Меня называли мешком с лохматой головой, вульгарной. Но ты завернула. Так — не называли. Даже нельзя было так назвать в те времена. Какое бы это ни было время — это было время моей юности, и в юности все легко переживается, все очень легко.
Собчак: В этом и проблема. У меня тут был Говорухин до вас, я с ним разговаривала. Мне, как молодой девушке, обидно, что Говорухин, который был таким абсолютным двигателем либеральных идей, вы, которая пела впервые так нагло и дерзко: «Эй вы, там, наверху», оба говорите, что «Путин решит». Вы тогда были свежим воздухом и сейчас могли бы им стать.
ПУГАЧЕВА: У ВАС ДРУГОЕ ПОКОЛЕНИЕ. ХОЧЕШЬ СТАТЬ СВЕЖИМ ВОЗДУХОМ — СТАНОВИСЬ. Я ИМ СТАЛА. МНЕ ДОСТАТОЧНО ТОГО, ЧТО Я ИМЕЮ. ТЕПЕРЬ ДЕЛО ЗА ВАМИ. ПОЭТОМУ Я И ПЕРЕЖИВАЮ, ЧТО ВЫ ЧТО-ТО НЕ ТО ДЕЛАЕТЕ. ЛЯПАТЬ ТАКИЕ ЛЯПЫ, ТО ТАМ, ТО ТУТ, ЛИШЬ БЫ ПОКАЗАТЬСЯ НЕОБЫЧНОЙ.
Собчак: У вас тут другая позиция и другое мнение. Я его уважаю. А у меня свое. Я готова за него биться, даже если мне будут свистеть все, и в том числе вы. Я считаю, что я поступила правильно.
Пугачева: Оставь в покое Путина.
Собчак: Давайте не будем говорить на эту тему. Давайте о Мадонне. Вас с ней по-разному в разное время сравнивали. Я не знаю, известно ли вам, что Мадонна является гей-иконой. Вы в России — тоже гей-икона, даже, наверное, в большей степени, чем Мадонна.
Пугачева: И Гурченко.
Собчак: Да, Гурченко и вы. Гурченко, к сожалению, уже с нами нет. Мадонна в скором времени в Санкт-Петербурге проводит концерт и общается с этой частью своей аудитории. Она обещала выступить со сцены с протестом против нового закона. Вы не хотите каким-то образом тоже пообщаться с этой частью вашей аудитории, поддержать ваших поклонников?
Пугачева: Не хочу. А что мне их поддерживать? Они сами себя поддержат. Сколько я своим знакомым геям говорю: «Что вы эпатируете? Хотите так жить, живите, от природы никуда не уйдешь. Но что же вы лезете?»
Собчак: Закон, который был принят в Санкт-Петербурге, не говорит про эпатаж геев и секс-меньшинств. Он, по сути, уравнивает педофилов с людьми другой сексуальной ориентации, с лесбиянками и геями. Может, против этого протестовать? Ведь все-таки педофилы и гомосексуалы — явно не одно и то же.
Пугачева: Я считаю, что это серьезная тема, но есть люди, которые в этом больше разбираются. Я лучше выберу другую тему для протеста, ближе к народу. Я себя гей-иконой не назначала. Меня больше интересует, как люди плохо живут, их жилищные условия, их маленькие пенсии.
Собчак: Хорошо. Против чего Алла Пугачева может выйти и протестовать?
Пугачева: Я не буду «против». Я буду только «за» что-то. За то, чтобы люди жили лучше, чтобы дети росли в нормальных семьях, чтобы мужики больше зарабатывали, чтобы жена могла не работать, а сидеть дома и воспитывать ребенка, чтобы учителя в школе были не такие тупые, как в последнее время я вижу.