Навальный: Петр Офицеров — просто человек, предприниматель, которого я знал сто лет назад, еще по партии «Яблоко». Потом, когда Белых пришел в Кировскую область и многократно провозгласил, что эта область теперь «рай для предпринимателей», — Петр там появился, сказал, что откликнулся на наш зов и хочет здесь заниматься торговлей лесом. Все сказали: «Отлично, вот тебе предприятие «Кировлес», очень сильно убыточное, бери этот лес, продавай». Ну, он поработал с ними четыре месяца, можно сказать, разорился на этом сотрудничестве и уехал.
Тимофей Дзядко: Подождите, он же с прибылью продал этот лес? Прибыль в 1,5 миллиона рублей.
Навальный: Он продал с прибылью, но если смотреть те документы, которые я выложил, то видно, что в целом он имел убыток. Он же платил зарплаты. Это было абсолютно реальное предприятие, на нем работало восемь человек, что ли.
Он продавал лес, у него было абсолютно белое предприятие, к большому счастью, по бумагам все это видно. Следствие показывает какие-то е-мэйлы из моей вскрытой почты, где я пишу этому Офицерову: «Офицеров, заведи себе почту на gmail, потому что переписываться с человеком, у которого почта на mail.ru, как-то глупо». И они говорят — это доказывает конспиративный сговор Навального и Офицерова.
Тихон Дзядко: Это вам всерьез говорили во время следствия?
Навальный: Это не просто всерьез говорили, это написано в обвинительном заключении, которое я тоже выложу в интернет. Там есть моя переписка, есть прослушивание телефонных разговоров (из которых ясно, что я очень много ругаюсь матом по телефону, к сожалению). Но, опять же, там нет никаких разговоров: «Продай этот лес, а прибыль мы с тобой поделим». Кроме того, каждая копейка, которая прошла по его договорам, — она же видна. Никто из этой фирмы никаких денег не вывел.
Филипп Дзядко: Почему этот лес вообще был нужен?
Навальный: Офицерову нужен был, как и всем на свете предпринимателям: он на этом лесе хотел заработать.
Тимофей Дзядко: Почему «Кировлес» продал лес именно компании Офицерова?
Навальный: «Кировлес» продавал лес огромному количеству фирм, и сделка с фирмой Офицерова в объеме продаж «Кировлеса» занимает всего лишь 3 %. Это еще один поразительный факт, потому что они пишут, что я заставил «Кировлес» продавать весь лес через эту компанию. Почему же я не заставил тогда 100 % продавать? Штука в том, что следователям, когда они начинали шить дело, нужен был мой знакомый предприниматель в Кирове. Никакого другого не нашлось, кроме этого несчастного Офицерова, который живет в городе Троицке с пятью детьми и который нужен только для того, чтобы меня посадить.
Тихон Дзядко: А когда вы в последний раз общались с гендиректором «Кировлеса» Опалевым?
Навальный: Давно, еще сто лет назад в Кирове. Они где-то его прячут, потому что, по большому счету….
Тихон Дзядко: Если я правильно понимаю (поправьте, если я не прав), его показания — это весомая часть обвинения против вас?
Навальный: Главная. Можно сказать, единственная. Есть какие-то взломы е-мэйлов, которые они толкуют своим способом.
НО, УДИВИТЕЛЬНЫМ ОБРАЗОМ, ВСЕ ИХ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ОБВИНЕНИЯ — МОИ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ЗАЩИТЫ.
Ну да, была фирма, покупали лес по рыночной цене, вот они, проводки. Но есть показания Опалева, который говорил два года назад: «Навальный меня заставил». Потом дело закрыли, потом открыли вновь, и он говорит: «Нет, он меня не заставлял, мы были изначально членами одной группы». Разгадка этому простая. Мы тоже выложили доказательства, что в отношении Опалева было возбуждено уголовное дело по факту злоупотребления служебными полномочиями. Дело закрыли, и через месяц появились его показания против меня.
Филипп Дзядко: То есть вы считаете, что это сделка?
Навальный: Ну конечно.
Филипп Дзядко: Расскажите немножко про миллионы. Ведь сначала фигурировала другая цифра — не 16 миллионов.
Навальный: Сначала, по первой версии следствия, это был так называемый ущерб без признаков хищения. Звучало это так: злой Навальный заставил несчастного Опалева продать лес Офицерову по цене, заниженной на 1,2 миллиона. Потом они сделали новую экспертизу, сказали — 500 тысяч рублей. Потом, когда провели еще одну следственную экспертизу, провели аудит, увидели, что цены рыночные, обычные, — это дело закрыли. Мне прислали бумагу о том, что у меня есть право на реабилитацию и прокурор должен передо мной извиниться. Через несколько месяцев были памятные всем крики Бастрыкина о Навальном. После чего дело открыли, сказали, что, оказывается, занижение не 1,2 миллиона, не 500 тысяч, а все 16 миллионов. Никакой экспертизы больше нет. Вот и все.
Тихон Дзядко: К разговору об экспертизе. На сайте, где выложены материалы по «Кировлесу», вы призываете всех проводить свою собственную экспертизу. Почему вы не обратитесь к «большой четверке» (Четыре крупнейшие в мире аудиторские компании. — Примеч. ред.), чтобы она вам провела экспертизу?
Навальный: Мы обратились ко всем, и даже к «большой четверке». «Большая четверка» сказала: «Зачем нам это надо?» Это же отдельная проблема: любое бухгалтерское заключение по этому очевидному делу будет в мою пользу. Не все хотят давать заключение в мою пользу…
Тихон Дзядко: И PricewaterhouseCoopers, и все прочие…
Навальный: Мы обращались ко всем, конечно. Они объясняют отказ тем, что для них это очень маленький контракт. Но есть же одно заключение профессиональных людей.
Тихон Дзядко: От «Агоры» и еще кого-то?
Навальный: «Агора» и еще один профессиональный бухгалтер сделали заключение. Мы еще получим заключения профессиональных людей. Но мне крайне важно доказать, что все это фикция, не в Кировском суде, а обычным людям. Хорошая новость в том, что эта несчастная «ВЛК» существовала всего лишь четыре месяца, и весь ее оборот за все время был 16 миллионов.
Тимофей Дзядко: Как раз эта сделка.
Навальный: То есть ушло-вышло. Это очень легко видно любому человеку, даже если он не профессиональный бухгалтер. Он смотрит на банковские переводы и понимает, что невозможно человека обвинять в том, что он украл 16 миллионов, если он 15 миллионов заплатил обратно.
Тимофей Дзядко: А вам не кажется, что можно сказать, что 16 миллионов вы не украли, а украли один миллион?
Навальный: Это тоже много. Но если следствие говорит, что я украл миллион, тогда я прошу следствие: «Дайте мне, пожалуйста, товароведческую экспертизу и оценочную экспертизу, которая говорит, что я украл один миллион, потому что была занижена цена». Такой экспертизы нет.
НО МНЕ КРАЙНЕ ВАЖНО ДОКАЗАТЬ, ЧТО ВСЕ ЭТО ФИКЦИЯ, НЕ В КИРОВСКОМ СУДЕ, А ОБЫЧНЫМ ЛЮДЯМ.
Тимофей Дзядко: Продал за 15 миллионов, а потом они перепродали за 16?
Навальный: Нет, тогда любой магазин можно посадить, потому что магазин покупает по 15, а продает по 16. Речь идет о том, что рыночная цена 14, а ты купил по 13. Тогда давайте обсудим, что такое рыночная цена. В материалах следствия есть аудит этой компании, который проводил не я, а другая какая-то фирма. И там указано, что это — среднерыночная цена. Они в это же время продавали по более низкой цене. Пусть тогда возбудят дело против всех клиентов компании, которые покупали по более низкой цене. Я повторюсь: Офицеров покупал только 3 % их продукции.
Филипп Дзядко: Почему, если так называемое «экономическое дело против Навального» буквально разваливается от трех абзацев текста…
Навальный: Оно пока не разваливается.
Филипп Дзядко: …почему условный Путин, или кто бы то ни было, решает таким образом вас прессовать, если можно придумать огромное количество других поводов? Скажем, узники Болотной ведь сидят по другим причинам?
Навальный: Принципиальная разница. Им же важно не столько приговор сделать. Они позвонили, судья вынес любой приговор. Мы наблюдаем это в том же «Болотном деле». Важно сказать: ваш борец с коррупцией оказался жуликом.
ОН НАС ВСЕХ ОБВИНЯЛ ЦЕЛЫМИ ДНЯМИ, ТОЛЬКО И ПИСАЛ ПРО ТО, ЧТО ШУВАЛОВ — ЖУЛИК, ГУНВОР — ЖУЛИК, А ОКАЗАЛОСЬ, ЧТО ОН САМ УКРАЛ ДЕНЬГИ. ОНИ ЖЕ, ПУТИН И ВСЯ ЕГО ГОП-КОМПАНИЯ, — ПИАРЩИКИ.
Тихон Дзядко: Что, это прямо конкретно Путин?
Навальный: Ну а кто?
Филипп Дзядко: Бастрыкин? Кто-то ниже? Или вы прямо уверены?
Навальный: У меня нет никакого инсайда, я не смотрел в окно кремлевского кабинета, когда Путин давал указания.
Тимофей Дзядко: То есть это не утверждение, а оценочное суждение?
Навальный: Оценочное суждение, основанное на неком опыте и на элементарном анализе. Мы видим, что, во-первых, здесь система ручного управления. Путин принимает все решения. Во-вторых, по официальной хронологии: новое заявление Следственного комитета происходит после встречи Бастрыкина с Путиным.
Филипп Дзядко: Может, это мания величия? Вы считаете себя настолько важным, что сам Путин начинает нервничать из-за вас и выдумывать что-то?
Навальный: Может, и мания величия на самом деле. Может, это все сделал Бастрыкин, какой-то кировский следователь и так далее, но есть факты. Этот состав преступления не должен был рассматриваться в Москве, но его в первый раз за всю свою историю рассматривало Главное следственное управление Следственного комитета.
Филипп Дзядко: Сколько следователей работает?
Навальный: Там сейчас следователи по особо важным делам. Их больше, чем в деле Сердюкова. Из этого дела выросло четыре дела. По объему тех ресурсов, которые затрачены, по оперативному сопровождению ФСБ, по количеству обысков мы видим, что это какое-то экстраординарное дело. У меня реально не осталось ни одного родственника, у которого не было обыска. У тещи изъяли компьютер, понимаете?
Тихон Дзядко: