Навальный: Это абсолютно исключено, и это очевидно любому человеку. Я ходил на несколько судов по продлению. Там обвинения-то какие? Схватил омоновца за одежду. Единственный человек, который осужден сейчас, Лузянин, — помните, какое у него обвинение? Ушиб мизинца и скол эмали. И в отношении него еще можно сказать: он признал, что схватил одного омоновца, повалил на землю, схватил другого, сорвал шлем. Ну, о’кей, это правонарушение. Но ему дали за это 4,5 года! Если вы помните, примерно в то же время произошел конфликт между ОМОНом и группой чеченцев около института Маймонида, где пришлось даже стрелять в воздух. Там всех отпустили.
Тихон Дзядко: На самом деле не так. Не так давно начался процесс над чеченскими студентами, которые отбивали своих в общежитии.
Навальный: Уже нет, там уже получили приговоры. Самый тяжелый из тех, что я видел — был год. И человек просто отсидел в СИЗО, его отпустили. Чеченцы, не чеченцы — неважно. Но я вижу, что человек, которого официально обвиняют в том, что он схватил какой-то предмет, похожий на древко флага, и бросил куда-то, уже год сидит в тюрьме. Никаких тяжких последствий, он не попал никому в глаз, ничего общественно опасного не совершил. Он просто участвовал в мирной демонстрации. Поэтому еще раз, возвращаясь к первой части нашей программы: мне кажется, адвокаты, конечно, должны сделать все, чтобы показать несостоятельность обвинения. Но не нужно предполагать, что в ходе якобы судебных процессов удастся что-то доказать. Это просто решение Путина: чтобы люди дальше не выходили на улицы и не бузили, нужно показательно наказать 30 человек.
Филипп Дзядко: Согласитесь, что после 6 мая многое изменилось. Кроме того, что много людей село в тюрьму, еще изменился климат в обществе. Если сперва протест нарастал, то сейчас мы ощущаем спад по тысяче разных причин. Кто-то называет это «слили протест». У нас есть еще одно видео, где фигурантка «Болотного дела» Мария Баронова на глазах входит в историю: как она сначала очень дружелюбно разговаривает с омоновцами, за час до того, что называется «месиво», а потом эти же омоновцы… Запугать, чтобы люди не выходили на улицы — это работает?
Навальный: Баронова — не просто фигурантка, она обвиняемая. То, что она делала — это участие в массовых беспорядках, в понимании следствия. Возвращаясь к запугиванию — это работает, конечно. Мы видим, например, по себе, по нашему фонду. Люди, которые с нами общались раньше, сейчас боятся общаться. Стало сейчас гораздо сложнее найти финансирование. Многие опасаются принимать участие в массовых мероприятиях. Если раньше они на них просто шли, — то сейчас, конечно, идут, просто потому, что надо.
Иначе они сами себя уважать не будут. Сейчас для многих нужно совершить над собой какую-то маленькую победу.
Филипп Дзядко: Сегодня пришла еще одна новость. Арестован уже двадцать седьмой фигурант этого дела — Дмитрий Рукавишников. До 2 июня его собираются доставить в Басманный суд. Показывают видео. Говорят, что он виноват в том, что передвигал туалетные кабинки. Кроме того, сегодня стало известно, что был жестоко избит Сергей Кривов, еще один фигурант. Приставы не позволили ему взять хризантему, которую передали ему его товарищи, после чего вывели из камеры, где висят видеокамеры, избили, ударили электрошоком. У нас на прошлой неделе был депутат Исаев, который на вопрос, сколько сейчас фигурантов по этому делу проходит, сказал, что, кажется, около тридцати. Вероятно, это просто незнание. С другой стороны, это звучит, как прогноз, потому что каждую неделю появляется новый фигурант. В этих условиях какая стратегия может быть у людей, которым это кажется ненормальным?
Навальный: У нас всех стратегия только одна. Людям, которые сидят по «Болотному делу», и Ходорковскому, и всем невинно посаженным нужно только одно: действительно огромные массы людей, которые выйдут на улицу. Этот режим больше ничего не боится: никаких юридических действий, потому что полностью контролирует суды, они не боятся, что их на выборах победят — у них есть Чуров, и так далее. Они даже особо не боятся какого-то массового общественного мнения за границей, бойкота Олимпиады или еще чего-то такого. Они боятся только восставшего народа. Это банально звучит, но мы должны продемонстрировать, что это может случиться.
Тихон Дзядко: Это звучит сильно и красиво, но никто не выходит. Наоборот, условно говоря, Кривов, выходивший в одиночные пикеты, на одном из этих пикетов был арестован. «Росузник» сейчас советует всем, кто участвовал в каких-то непонятных эпизодах «Болотного дела», ни в коем случае не ходить на массовые акции…
Филипп Дзядко: Может быть, просто переждать?
Навальный: Переждать что? Они посадят огромное число людей. Я не хочу давать отвратительных прогнозов, но мне очевидно, как развивается ситуация. Она развивается по узбекскому, белорусскому или казахскому сценарию. Для того чтобы сохранить власть, им нужно сажать людей. Уже нет роста экономики, уже средство массовой пропагандистской кампании — телевизор — не работает.
МНОГИЕ ОПАСАЮТСЯ ПРИНИМАТЬ УЧАСТИЕ В МАССОВЫХ МЕРОПРИЯТИЯХ. ЕСЛИ РАНЬШЕ ОНИ НА НИХ ПРОСТО ШЛИ, — ТО СЕЙЧАС, КОНЕЧНО, ИДУТ ПРОСТО ПОТОМУ, ЧТО НАДО. ИНАЧЕ ОНИ САМИ СЕБЯ УВАЖАТЬ НЕ БУДУТ.
ОНИ БУДУТ САЖАТЬ ЛЮДЕЙ И В ТЕЧЕНИЕ БЛИЖАЙШИХ ГОДА-ДВУХ. К СОЖАЛЕНИЮ, МЫ УВИДИМ ЕЩЕ ПРОЦЕССЫ, ЕЩЕ АРЕСТОВАННЫХ.
Можно сколько угодно рассусоливать по поводу того, хочется или не хочется нам ходить. Не будем ходить — они будут сажать дальше, вот и все.
Но посмотрите, сегодня иностранная пресса вновь опубликовала сведения о том, что у нашего вице-премьера Шувалова нашли компанию на BVI (Британские Виргинские острова, оффшор. — Примеч. ред.). Сидит Шувалов и понимает, что единственный шанс для него сделать так, чтобы активы не конфисковали и не отдали его под суд, — это сохранять власть, а значит, сажать тех, кто недоволен. Я, когда к вам ехал, видел сведения о том, что ФСБ ходило и собирало списки наблюдателей на последних выборах в Жуковском. ФСБ! Поэтому они будут сажать людей дальше. Можно переждать это? Невозможно! Так логика режима устроена, у них нет другого ресурса. Либо выходит этот миллион человек в Москве… Он есть. Есть те, кто готов выйти, но сидит дома по разным причинам. Они себя убеждают: либо «переждем», либо «нам лень», либо «неохота, я поеду к бабушке», и так далее. Можно поехать к бабушке, но кто-то будет сидеть в тюрьме.
Филипп Дзядко: Выходить на площадь и садиться на асфальт, как вы делали?
Навальный: Выходить на площадь, садиться на асфальт, не стоять. Важно продемонстрировать публичную позицию. Народ — другого способа уже нет, — должен выйти на улицы и продемонстрировать свое отношение к политике, которая происходит в стране, сказать: «Я не согласен». Когда будет большое число людей, тогда все изменится.
Тимофей Дзядко: Здесь (на видео) вы говорите: «Посажу потом». Что имеется в виду?
Навальный: Ужасно надоело мне, честно говоря, смотреть на это видео. Его все очень любят показывать. В нем нет ничего значительного. Все должны делать то же самое и не поддаваться на очевидно незаконные действия сотрудников милиции.
Тимофей Дзядко: Что значит «потом»? Когда вы придете к власти?
Навальный: Не имеет милиционер права ломать тебе руку. При любой власти. Теоретически и при этой власти милиционера за то, что он ломает руку человека, который не сопротивляется и идет себе спокойно, должны как минимум уволить, а скорее всего, даже привлечь к уголовной ответственности. Я об этом и говорю.
Тимофей Дзядко: Вы имели в виду, что вы подадите на него в суд?
Тихон Дзядко: Очень многими это было воспринято: «Я, будущий президент Алексей Навальный, потом вас посажу».
Навальный: Я не знаю, будет ли это «президент Алексей Навальный», но когда-нибудь придет власть, которая его посадит. И это, конечно, обобщенное мнение: всех я их посажу. Я или мы все вместе. Но в другом режиме.
Тимофей Дзядко: Вы сказали не «мы», а именно «я».
Навальный: «Я», потому что я себя ощущаю частью этого процесса, значит, я сделаю все, чтобы и он, и Путин, и Ротенберг, и Тимченко — все они сидели. Для меня это все звенья омерзительной воровской власти: что милиционер, который руку ломает, что Тимченко, который на нефти пилит.
Тимофей Дзядко: Вы хотите стать президентом?
Навальный: Я хочу стать президентом. Я хочу изменить жизнь в стране, я хочу изменить систему управления страной, я хочу сделать так, чтобы 140 миллионов человек, для которых нефть и газ течет из земли, жили не в такой нищете и в беспросветном убожестве, — а нормально, как в европейской стране. Мы не хуже, чем эстонцы.
Тихон Дзядко: У вас есть четкая спланированная программа? Очень часто вы говорили: «Не врать и не воровать». И очень многие задавались вопросом: «Не врать и не воровать — хорошо, а что делать?»
Навальный: Да дураки эти очень многие. Ничего другого не нужно, кроме «не врать и не воровать».
Тихон Дзядко: Все перестанут врать и воровать, и сразу солнце засияет?
Навальный: Важны эти принципы. Если верхушка управления страной не будет врать и воровать, будет делать то, что положено, и будет хотя бы реализовывать прекрасные путинские программы типа Стратегии–2020… Все реформы прописаны вплоть до дорожных карт, но ничего этого не происходит.
Тихон Дзядко: Реформы вас устраивают по сути? В смысле, на бумаге?
Навальный: Их нет. План развития России многократно проработан, и, в общем-то, все его примерно понимают. Поразительна ситуация, что у нас консенсус между правыми и левыми относительно реформ, которые нужно вести, но они не происходят. Смысл существования этой власти — это коррупция.
ВСЕ ПОНИМАЮТ ПРИМЕРНО, КАК С ЭТОЙ КОРРУПЦИЕЙ БОРОТЬСЯ. И НА ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЕ СОВЕЩАНИЯ У МЕДВЕДЕВА ПО ПОВОДУ БОРЬБЫ С КОРРУПЦИЕЙ МЫ ПРИНОСИМ КАЖДЫЙ РАЗ ОЧЕНЬ КОНКРЕТНЫЕ И ПОЗИТИВНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ.