Наверное, в сложный период это еще можно как-то объяснить, но если это сохранится, то серьезно повлияет на интерес к инвестированию в отрасли, которые производят эти товары, — если ограничивают, бьют по рукам, не дают реализовать нормальную прибыль. Ведь на продовольственные товары, товары народного потребления, товары длительного пользования влияют спрос и предложение, а не только затраты. Если каких-то товаров не хватает, а импортные стали дороже, то и цены на российские товары вырастут. Даже те, кто, может быть, раньше готов был выпускать товар по низким ценам, раз аналоги становятся очень дорогими, автоматически в ответ на спрос поднимут российские цены. Это рынок. Он так работает.
Плюс сейчас есть и другие меры регулирования. Допустим, компенсация или импортозамещение ряда товаров для обеспечения нефтяной отрасли, оборонной промышленности.
ПРОСТО ОТДЕЛЬНЫЕ ПРОИЗВОДСТВА БУДУТ ОТКРЫВАТЬ С ПОМОЩЬЮ ГОСУДАРСТВА, ЧТО НЕ ПОЛНОСТЬЮ НАХОДИТСЯ В ЗОНЕ РЫНОЧНЫХ ОТНОШЕНИЙ.
Дзядко: Спрашивает наша зрительница: «Скажите, а с вами советуются сейчас?»
Кудрин: Нет. Я вхожу в президиум Экономического совета при президенте. Он не собирался с прошлой зимы. Поэтому у нас не было возможности поговорить по этому вопросу.
Дзядко: Пусть не президент, но вот господин Силуанов, министр финансов, когда был у нас гостем год назад, говорил, что обращается к вам за советом. Сейчас это происходит?
Кудрин: Если говорить про Минфин, то да, у меня бывают встречи, какие-то законопроекты или, может быть, сложные ситуации. Это бывает нечасто. Мое мнение спрашивают, я его высказываю.
Дзядко: А если говорить про ЦБ, например?
Кудрин: С руководством ЦБ я довольно редко вижусь. В данном случае там достаточно профессиональная команда, чтобы самим справляться.
Дзядко: А как вы объясняете, что этот Экономический совет при президенте не собирался с прошлой зимы? Есть такая уверенность, что и без вас разберутся и найдут решение?
КУДРИН: Я ДУМАЮ, СЕЙЧАС НА ПОВЕСТКЕ БЫЛИ НЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ И НЕ ВОПРОСЫ СТРАТЕГИИ. БЫЛА КОНКРЕТНАЯ СИТУАЦИЯ, СВЯЗАННАЯ С УКРАИНОЙ И С САНКЦИЯМИ. ПРИХОДИЛОСЬ, ВИДИМО, РЕАГИРОВАТЬ ОПЕРАТИВНО, И МЕНЬШЕ БЫЛО ВОСТРЕБОВАНО МНЕНИЕ ЭКСПЕРТОВ.
Дзядко: Связано ли это, на ваш взгляд, с тем, что высшее руководство страны, в том числе президент, по сути, уже ни к кому не прислушивается, как раньше?
Кудрин: Я бы так не сказал. Я вижу, что он слушает всех своих министров. Это его четкая черта. Я знаю, что министры бывают у него часто — и Улюкаев, и Силуанов, и Набуиллина, и Белоусов, и министры промышленности, и социального развития. Поэтому я думаю, что он их выслушивает, но окончательное решение всегда за ним. Но, понимая слабость правительства, он сейчас всю ответственность и все управление экономикой взял на себя.
Дзядко: Слабость правительства в каком смысле?
Кудрин: Недостаточную координацию, недостаточно быстрое реагирование на некоторые вопросы. Зачастую сейчас руководители многих крупных отраслей, предприятий, учреждений обращаются к нему напрямую, и он понимает, что без него, может быть, никто не станет принимать решения. Такая система выстроилась. Это, по сути, подмена правительства. Многие министры решают многие вопросы напрямую с ним.
Дзядко: Еще один из вопросов наших зрителей. Они прочитали вашу запись в «Твиттере» про компанию «Роснефть» и непрозрачность той сделки, с которой связывали обвал рубля. После этого, как мы помним, господин Сечин отрицал какую-то причастность компании к происходящему. Вы по-прежнему считаете, что именно операции «Роснефти» могли стать причиной того, что произошло?
Кудрин: Я, кстати, в своем «Твиттере» не говорил, что это причина. Я говорил, что это одна из сделок, которая ухудшила общее настроение участников рынка. Основными были другие причины: в тот день объявили о понижении цен на нефть, о возможном дальнейшем падении цен на нефть. В данном случае участники рынка посчитали, что на рынок выходит очень большая сумма рублей, что у «Роснефти» в ближайшее время платежи в валюте, что в ближайшее время она обратит эти средства на покупку долларов, притом что эта сумма существенно превышает спрос на валюту одного дня. Возникли беспокойства. Они возникли в силу неинформирования рынка о результатах реальной сделки, о ее целях, о том, куда пойдут эти средства, кто выдал эти ресурсы. Для меня как раз было беспокойством не то, что эти средства попадут на рынок. Потому что я увидел там другую информацию. Было объявлено, что облигации «Роснефти» будут зарегистрированы в ломбардном списке ЦБ. Я понял, что покупатель этих облигаций выйдет в ЦБ. И он как раз может выйти на рынок валюты, причем не в тот день, а позже. У рынка, кстати, до сих пор остаются сомнения по поводу этой сделки. О ней мало знают. Поэтому я считаю, что руководители «Роснефти» должны более понятно разъяснить цели сделки, кто был инвестор, как будут эти средства расходоваться.
Дзядко: Как мы помним, руководитель «Роснефти» в ответ на ваш твит поставил вас в один ряд с Навальным и Борисом Немцовым. Каково вам в такой компании?
КУДРИН: ЭТО БЫЛА ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ РЕАКЦИЯ, НЕ СОВСЕМ АДЕКВАТНАЯ ДЛЯ РУКОВОДИТЕЛЯ ТАКОЙ КРУПНОЙ КОМПАНИИ. ПРЕТЕНЗИИ К НЕМУ БЫЛИ ПО СУЩЕСТВУ, ОНИ БЫЛИ ВЫСКАЗАНЫ И ДРУГИМИ ИНВЕСТОРАМИ НА РЫНКЕ, ИЗВЕСТНЫМИ И ОЧЕНЬ СОЛИДНЫМИ. И ПРОСТО ТАК УЙТИ ОТ ОТВЕТА…
Дзядко: А вы общались потом с Игорем Ивановичем?
Кудрин: После этого — нет, не общался.
Дзядко: Вы сегодня дали прогноз на ближайшие два года, более чем мрачный. Говорили, что рейтинг страны упадет до мусорного уровня, если я не ошибаюсь. Правительство, на ваш взгляд, адекватно реагирует на происходящее?
Кудрин: Для начала одна из проблем современного этапа кризиса и, собственно, одна из причин его заключается в том, что бизнес перестал доверять нынешнему правительству в части проведения экономической политики. Эта политика уже два года является хаотичной и непоследовательной. Те цели и принципы, которые декларированы, не исполняются. Возникают решения, которые ранее никем не обсуждались. В течение 2–3 недель иногда принимаются меры экономического характера, воздействующие на условия бизнеса, — как последний сбор на торговлю, который оказался чувствительным для малого бизнеса, по крайней мере, для Москвы. Но сначала-то предполагалось более широкое применение. Только благодаря нажиму бизнеса этот закон был подправлен.
ТАКОГО РОДА ДЕЙСТВИЯ В ПЕРИОД, КОГДА НУЖНО ПРИНИМАТЬ ПРЯМО ПРОТИВОПОЛОЖНЫЕ РЕШЕНИЯ, КОНЕЧНО, ПОЛНОСТЬЮ ПОДОРВАЛИ ДОВЕРИЕ БИЗНЕСА К ПРАВИТЕЛЬСТВУ. И КАКОЙ БЫ ОНО ХОРОШИЙ ПЛАН НИ ПРЕДСТАВИЛО, БУДЕТ ЗНАЧИТЕЛЬНО СТРАДАТЬ ОТ НЕДОВЕРИЯ.
Дзядко: А как же это допускает президент? Вы наверняка видели, что многие ждали от его пресс-конференции кадровых решений, но ни одного кадрового решения не было.
Кудрин: Я думаю, что кадровые решения должны объявляться не на пресс-конференциях и что они готовятся не под пресс-конференции. Но если президент сохраняет правительство, которое недостаточно полно и оперативно реагирует на ситуацию, то, значит, он берет ответственность на себя.
Дзядко: Партия «Яблоко» выступила с предложением, чтобы вы заняли пост премьер-министра. Этого ждали. А кроме партии «Яблоко», вам никто этого не предлагал?
Кудрин: Мне никто не предлагал.
Дзядко: А вы готовы, если бы вам предложили?
Кудрин: Я не комментирую этот вопрос. Я понимаю, что сегодня, именно в связи с недоверием к работе правительства, возникают дефициты, и все обращают внимание на разные фигуры, в том числе на меня. Но это, скорее всего, далеко от реальности.
Дзядко: Я просто могу честно сказать, что эти вопросы среди наших телезрителей самые популярные. Даже спрашивают, какой бы первый шаг вы сделали, будь вы премьером.
Кудрин: Один шаг трудно назвать. Можно назвать три или четыре шага. Конечно, новый человек должен первые шаги четко соотносить с тем, что было бы бизнесу полезно, что облегчило бы его жизненную ситуацию. Главное — то, что я сказал: это утрата доверия бизнеса. Это административная и силовая нагрузка на бизнес. Чрезвычайные проверки, заказные проверки. Незащищенность собственности бизнеса стала проблемой номер один. Она больше, чем налоги. И я бы искал решение в этой сфере.
Я не буду сейчас озвучивать рецепты. Комитет гражданских инициатив ведет сейчас большую работу по анализу работы правоохранительных органов, по выработке этих решений. Кстати, мы в сотрудничестве с рядом правоохранительных органов, потому что там тоже есть люди здравые. Мы все понимаем, что находимся в зоне определенной инерции, в рамках сложившейся системы управления, принятых раньше законов и нормативных актов. Это не просто одним росчерком пера изменить.
В том числе и в облегчении в области государственного, административного контроля за бизнесом. Это десятки контролирующих органов, которые по очереди приходят к бизнесу. Как правило, это коррупция. И я видел бы существенное ограничение государственного прямого контроля в переходе на уведомительные, экономические наказания — не в приостановке бизнеса, не в аресте всего бизнеса, не в выносе всей техники и документов из офиса. Это абсолютно пещерные методы, которые сегодня, к сожалению, каждодневно применяются. Здесь мы, конечно, упустили ситуацию в нашей стране.
Я ПОНИМАЮ, ЧТО СЕГОДНЯ, ИМЕННО В СВЯЗИ С НЕДОВЕРИЕМ К РАБОТЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА, ВОЗНИКАЮТ ДЕФИЦИТЫ, И ВСЕ ОБРАЩАЮТ ВНИМАНИЕ НА РАЗНЫЕ ФИГУРЫ, В ТОМ ЧИСЛЕ НА МЕНЯ. НО ЭТО, СКОРЕЕ ВСЕГО, ДАЛЕКО ОТ РЕАЛЬНОСТИ.
Есть меры попросту антикризисного характера. Это поддержка банковской системы, это открытие доступа к финансовым ресурсам в трудных условиях. Это переформатирование бюджетной системы. Притом что надо сократить расходы, нужно сделать так, чтобы это было минимально болезненно для экономики, и через два-три шага дало бы результат для роста бизнеса. Именно в период кризиса отдельные социальные группы пострадают больше, чем другие. Появится больше безработных.