Собчак: Вернемся к Украине. Все-таки хотелось бы понять вашу позицию в связи с последними событиями. Для вас, как для президента Беларуси, Донецкая и Луганская республика — это террористы и сепаратисты?
Лукашенко: Я вам скажу, как дочери уважаемого мной юриста, что все произошедшее в республиках, с точки зрения права, ничтожно. Ну что, нет? Кстати, недавно за круглым столом их представители и сами признали, что с точки зрения права это не имеет никакого значения.
Собчак: То есть они сепаратисты и террористы?
ЛУКАШЕНКО: ПОДОЖДИТЕ. СЕПАРАТИСТЫ — ЭТО ДЕЛО ВКУСА, КОМУ-ТО ХОЧЕТСЯ НАЗЫВАТЬ ИХ СЕПАРАТИСТАМИ, ТЕРРОРИСТАМИ. А МНЕ ХОЧЕТСЯ СКАЗАТЬ, ЧТО СЛИШКОМ МНОГО НАВОРОЧАЛИ И УЖЕ НАЛОМАЛИ ДРОВ В УКРАИНЕ.
Народ одурманили, народ ошалел в Украине. У меня есть несколько человек, которые звонят в Луганскую и Донецкую области постоянно и у средних, обычных людей спрашивают, как и что. На основании этого я делаю вывод — мы одурманили народ: федерализация, децентрализация, евроинтеграция и прочее. И Путин тут прав — надо собраться и поговорить с так называемыми сепаратистами. Чего вы хотите? Если вы — власть, власть должна быть авторитетной, в противном случае с вами никто разговаривать не будет, но хоть какая-то власть, вы туда поезжайте. Они не должны повторять ошибку Януковича.
Собчак: Как должен повести себя, на ваш взгляд, президент России?
Лукашенко: Никак. Пока не будет национального лидера в Украине, там будет этот бардак. Понимаете, про партию речи нет, в этой ситуации нужен лидер, нужен человек, который придет, скажет. Можно называть сепаратистами, фашистами кого угодно, но от этого ситуация не изменится. Когда начинают говорить: «Федерация, восток — там, запад — там», — я всегда говорю: «Нет, и восток и запад — это Украина, и она должна быть нашей». Это наша колыбель, если хотите, она должна быть цитаделью славянской. Я так это понимаю.
Собчак: Вы Путину говорили, что вы против федерализации Украины?
Лукашенко: Он это хорошо знает. Я и публично заявлял, что я за единую, целостную Украину. Давайте откровенно. Что такое федерализация? Это мы сейчас разделим напополам, на юго-восток и запад, это государство. Мы получим очаг нестабильности на века. Поэтому я категорически против этого. И в этой ситуации выход один — надо искать фигуру, которая укротит всех этих жуликов, проходимцев, этих миллиардеров новоявленных, которые манипулируют. Вы же знаете, что у каждого есть свое войско, они его финансируют. Я даже не помню их всех. Пинчук, Фирташ, Коломойский… еще, южнее, Ринат Ахметов, Порошенко, еще пятый кто-то в парламенте.
ОНИ В ПАРЛАМЕНТЕ ИМЕЮТ ФРАКЦИИ ЛЮДЕЙ, ПЫТАЛИСЬ ТАМ ВЛИЯТЬ, ЯНУКОВИЧ ЭТОМУ ПОТВОРСТВОВАЛ. Я ЭТО ХОРОШО ЗНАЮ, ПОТОМУ ЧТО МЫ БЫЛИ ДРУЖНЫ С ВИКТОРОМ, И Я ЗНАЮ ЕГО ПОЛИТИКУ.
Они поделили всю эту собственность, а сегодня терзают страну вместе с определенными политическими силами. Они сегодня и на сына Януковича бочки катят, и на Януковича. Нужен человек, который от имени народа забьет осиновый кол и скажет: «Вертитесь возле него». Другого не дано. Это моя позиция. Я о ней сразу заявил, что все, что произошло на Украине: Майдан, захват власти и прочее — это страшно, это неприемлемо. По Крыму я тоже сказал: как бы это ни нравилось украинцам, россиянам — де-факто это территория России. Почему «дефакто»? Потому что там уже все российское.
Собчак: В вашем интервью с Шустером меня очень заинтересовал абзац, где вы говорили о том, что Янукович не должен был бежать. Вы думаете о возможных сценариях здесь, в Беларуси? И как вы представляете себе…
Лукашенко: Ксюша, ну вы и провокатор. Какие сценарии в Беларуси? Я только что сказал. Не будет этих сценариев в Беларуси, по крайней мере, пока я президент. Не будет.
Собчак: А как вы представляете свою отставку? Вы думали об этом?
ЛУКАШЕНКО: ЕСЛИ Я НЕ СМОГУ РАБОТАТЬ ПРЕЗИДЕНТОМ И БУДУ ПРИ СВОЕМ УМЕ — Я УЙДУ В ОТСТАВКУ САМ. ТО ЕСТЬ ЕСЛИ Я ПО СОСТОЯНИЮ ЗДОРОВЬЯ НЕ СМОГУ. И ВТОРОЕ — ЕСЛИ НАРОД ПРОГОЛОСУЕТ ЗА ДРУГОГО. Я ЗДЕСЬ НЕ ЮЛЮ И НЕ ВРУ. В ЭТОМ ГОДУ Я 20 ЛЕТ КАК ПРЕЗИДЕНТ.
Я к тому, что я, простите за нескромность, что-то сделал для страны. Что касается самолюбования — за 20 лет я уже все это получил. Для меня уже нет здесь никаких секретов, ничего нового. Для меня очень важно достроить то, что мы начали — а мы создали все-таки в новейшей истории свое государство. И сохранить его, чтобы я мог… не то что передать, я исключаю это, никаких передач, — чтобы, если меня кто-то упрекнет, я мог сказать, что мы более-менее в этом бурном море плыли, да, небогато жили, но тихо и спокойно.
Собчак: Я заметила такую вашу особенность. Вы, можно сказать, любите изгнанников. До 2010 года, я знаю, сюда часто приезжал Борис Березовский. Здесь оказался, так сказать благодаря вам, Бакиев. Вы после украинских событий приютили Захарченко. Зачем вы это делаете? Почему вам кажется важным помогать?
Лукашенко: Я понял суть вашего вопроса. Только вы дезинформированы полностью.
Первое, что касается Бакиева. Когда его просто все бросили и он был в бегах на юге Казахстана с маленькими детишками и женой на руках, когда те, кто с ним охотился, по сто грамм выпивали, из одной чашки ели и прочее, его бросили, — да, действительно, по его просьбе я ему позвонил. Спрашиваю его, до сих пор помню: «Курманбек, что у тебя там?» — и он заплакал. Он сказал мне: «Саша, ты мне никогда не был другом, я это знаю. Мы дружили с другими. Но я сегодня фактически в лесу с детьми, я прячусь, и я не знаю, что мне делать. Забери хотя бы детей. Спаси хотя бы детей». Я говорю: «Курманбек, ну, какие вопросы. Если ты в состоянии, скажи, где ты будешь, я тебя заберу вместе с твоей семьей. Я не имею никаких обязательств ни перед кем. Если ты готов в Беларусь ехать, я тебя заберу, конечно». Что касается Березовского, который у нас был, не могу публично все рассказать, но он не с моей подачи здесь появился, а с подачи ваших властей.
Собчак: Просто, знаете, я тоже с Борисом Абрамовичем делала интервью, и у меня тоже есть какие-то свои источники. И в связи с этим у меня вопрос. Скажите, правда ли, что вы через него наняли агентство Тимоти Белла для улучшения имиджа Белоруссии?
Лукашенко: Тимоти Беллу или он, или кто-то из его компании заплатил, в знак благодарности, что он был здесь. Наталья Владимировна свидетель этому, она, по-моему, еще на контакте была, этим занималась. Он попросил какую-то компанию, заплатил им, наверное, какие-то деньги, — я в это не вникал, — чтобы кто-то сказал о Беларуси хорошее. Я был против этого, когда узнал. Я говорю: «Борис Абрамович, я в это не верю, вот в эту пиарщину! Все надо делать, если надолго — спокойно. Без суеты».
Собчак: Но ведь очень странно, что в этом было как-то задействовано правительство России? В чем на тот момент была выгода вашей связи с Борисом Абрамовичем?
Лукашенко: Я скажу вам публично только одно. Это было связано с Грузией.
Собчак: Да, я знаю, что Борис Абрамович как-то познакомил и наладил контакт между вами и Саакашвили, и вы Саакашвили даже поддержали. Но в чем смысл для России?
Лукашенко: Нет, с Саакашвили мы познакомились без Бориса Абрамовича, когда он стал президентом, уже был в СНГ.
ЗНАЕТЕ, ПОЧЕМУ Я СААКАШВИЛИ ВСЕГДА БЛАГОДАРИЛ? НИКТО ЗА НАС ТАК НЕ ВОЕВАЛ, КАК СААКАШВИЛИ, ЭТО ОБЩЕИЗВЕСТНЫЙ ФАКТ НА ЗАПАДЕ. НИКТО НИКОГДА.
Вот вы зря! В Америке он же со всеми на «ты» был. Он и вице-президенту, и президенту об этом говорил: «Ну неправильно вы себя ведете по отношению к Беларуси! Не должно быть там никаких санкций. Нормальная страна, нормальный президент».
Он это делал публично, как и все его коллеги, министры иностранных дел, на всех встречах. Мы с ним были дружны, и сейчас, если бы он ко мне приехал, я с удовольствием бы с ним встретился. А с Березовским — новым Березовским — нас познакомил Бадри Патаркацишвили.
Собчак: Да, они были даже партнерами.
Лукашенко: Меня Бадри, приехав сюда, познакомил с Березовским. Не то чтобы познакомил: Березовский следом за ним притащился. Первый вопрос, который я задал Березовскому: «Борис Абрамович, вы не боялись приехать? А вдруг я вас сейчас отправлю прямо в Кремль к моему коллеге?» Он мне: «Э-э-э-э… а-а-а-а… Александр Григорьевич, а вы так не сделаете».
Я говорю: «Почему ты так считаешь?» — «Ну, вот мне кажется». Я говорю: «Да, мы даже в трудные времена, в годы войны евреев не сдавали. Боролись за них, а нас пачками уничтожали и закапывали живьем. Ну конечно, я не сдам одного еврея, который ко мне приехал». Ну, а о глубинных причинах я вам скажу в конце.
СОБЧАК: А В САМОУБИЙСТВО ЕГО ВЫ ВЕРИТЕ?
ЛУКАШЕНКО: НЕТ, АБСОЛЮТНО НЕТ. ЗНАЯ БЕРЕЗОВСКОГО… ОН, ЗНАЕТЕ, НАСТОЛЬКО ЛЮБИЛ ЖИЗНЬ — НЕ ТОЛЬКО ХОРОШУЮ: ОН ГОТОВ БЫЛ ЖИТЬ ГДЕ-НИБУДЬ В БЕРЛОГЕ, В ПЕЩЕРЕ, НО ЖИТЬ. ПОЭТОМУ Я АБСОЛЮТНО НЕ ВЕРЮ, ЧТО ОН САМ ПОВЕСИЛСЯ, КАК СЕЙЧАС ГОВОРЯТ.
Собчак: А какой смысл российским спецслужбам в этом участвовать?
Лукашенко: А кто вам сказал, что это российские спецслужбы и что там все очень просто?
Собчак: Ну просто, в основном, люди, а таких очень много, которые не верят в самоубийство Березовского, предполагают, что это сделали российские спецслужбы. Может быть, есть еще какие-то версии?
Лукашенко: Знаю только точно, что не сам. Он не мог сам уйти из жизни.
Собчак: Зная вас, Александр Григорьевич, я не верю, что, придя к такому выводу, вы бы не пошли дальше в своем анализе и для себя не выработали какой-то версии.
Лукашенко: Я говорю, что вас дезинформировали по поводу Березовского. А по Захарченко… Он в России сейчас. Он-то и был в России сразу. Он никогда здесь не был.
У НАС БЫЛ ОДИН ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ К НАМ ПРОСТО ПРИЕХАЛ, — СИМОНЕНКО С КАКИМ-ТО СВОИМ ДРУГОМ — ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ПРОИНФОРМИРОВАТЬ НАС О ТОМ, ЧТО ПРОИСХОДИТ В УКРАИНЕ. Я ЕМУ ЗА ЭТО БЛАГОДАРЕН. ВСЕ, БОЛЬШЕ НИКОГО НЕ БЫЛО.