Собчак: Сейчас вся Беларусь обсуждает, — не поверите, это первое, что мне рассказали, когда я сюда приехала, — что за симпатичная девушка появилась с вами на хоккее? Эта девушка, по-моему, даже какой-то конкурс красоты выиграла.
Лукашенко: Слушай, кто со мной последний раз сидел на хоккее? Полина, по-моему? Ведущая? Наверное, это про Дашу. Про Дашу, да? Слушайте, одна брюнетка, другая блондинка, работают со мной два года. Два года ассистируют: награждения, цветы, и прочее. А вы их только заметили!
Собчак: Так она же там без цветов, без подарков сидела! Не как человек, который награждает.
Лукашенко: Я никогда, ни на одном мероприятии, не сижу с намыленной мордой среди чиновников. Никогда! Это мой принцип. С одной стороны — сын маленький, с другой стороны — девчонка, еще кто-то. Последний раз, по-моему, с Полиной сидели, вот с ведущей этой. Давно ее знаю, с 12 лет, как тебя. Есть у нас служба делового протокола, там работает несколько девчат. Они очень красивые! И когда я вот где-то там сижу, просят: «Александр Григорьевич, я с вами сяду». — «Да ради бога!» Я это не прячу. Что касается Дашки, о которой речь шла, так я ее уже 2 года знаю. Она работает, очень порядочная девушка!
Собчак: Кстати, о девушках. Хочу задать вам сложный вопрос. Вот Владимир Владимирович недавно развелся… И надо сказать, несмотря на то что сначала его рейтинг чуть-чуть упал после этого события, в целом общество оценило то, что он поступил честно. Все знали, что он уже давно не живет с Людмилой Александровной, это обсуждала вся страна. Но то, что он так открыто пошел на такой непопулярный шаг, людям, в основном, понравилось. Я знаю, что ваша супруга тоже живет отдельно, насколько я понимаю, где-то за городом.
Лукашенко: Нет, она живет по старому месту жительства, в Шклове, где я жил. Вы знаете, я не хотел бы очень много об этом всем рассказывать. Мы с матерью моих старших детей давно уже не живем. Это порядочнейший человек, абсолютно.
Собчак: Почему вы не хотите развестись официально?
Лукашенко: Кому от этого легче?
Собчак: Ну, можно, как Владимир Владимирович, освободиться, снять камень с души.
Лукашенко: Ну, вот Владимир Владимирович поступил так. А вы знаете причину этого поступка Владимира Владимировича?
Собчак: Ну, есть версия, что этого хотела в том числе и Людмила Александровна.
Лукашенко: Да? Может, кто-то другой хотел?
Собчак: Думаете, какая-то девушка на Путина надавила?
Лукашенко: Может, девушка, может, женщина. Вполне возможно.
Собчак: На нашего президента сложно надавить.
ЛУКАШЕНКО: ЭТО ВЫ ЗАБЛУЖДАЕТЕСЬ. НА ПРЕЗИДЕНТА МОЖНО НАДАВИТЬ, И ОЧЕНЬ ПРОСТО.
Что касается поступка, то вам нравится, вы считаете, что это очень честный порядочный поступок. А вы сопоставьте все нюансы, в том числе и положение Люды и детей. И вообще, встает вопрос, кому это надо было? Поэтому не заблуждайтесь. Здесь столько аспектов. Вы еще совсем маленькая, Ксюша, вот когда вы подрастете, пройдете этот путь… не дай бог, конечно, вам столкнуться с тем, что испытала Люда. Я не хочу травмировать мать моих детей. Более того, когда я бываю дома — я так и называю, «дома», — я прежде всего еду к своей теще. Вот Федоровна для меня — друг человека, как я всегда ей говорю. Она меня безмерно любит, и любила всегда. И я к ней еду, несмотря на то что мы с ее дочерью не живем там, может быть, 30 лет. Это для меня святой человек. Если бы не она, я бы президентом не был. Я бы, может быть, и нормальным человеком не был.
Собчак: То есть официального развода не будет?
Лукашенко: Зачем это надо, кому это надо? Скажите, кто от меня требует этот развод?
Собчак: Может быть, младший сын?
Лукашенко: Слушайте, мой Коля встречался с моей Родионовной несколько раз, и он мне в жизни никогда ничего не сказал.
Собчак: А его мама не против таких встреч? Никогда не заводила этот разговор?
Лукашенко: Нет. Никто никогда не заводил этот разговор. Поэтому — ну кому это надо? И Даша не задавала. Если бы мне было 30 лет и впереди вся жизнь, и жениться…
Собчак: Но это же многоженство. У вас тут и Даша, и ребенок, и официальная жена. Как? Вы же европейский человек.
Лукашенко: По моей информации, вас любят столько мужиков! А я не говорю, что вы многомужняя.
Собчак: Но я уже замужем. Все, закончилась жизнь в большом спорте.
Лукашенко: Какое закончилось, у вас еще все впереди. Не спешите.
Собчак: А у вас нет такого ощущения, что вам все врут? Вы большой политик, столько лет у власти. Вдруг вас обманывают? Вдруг вам льстят?
Лукашенко: Нет, у меня этого ощущения нет. Я знаю, что мне льстят, что меня обманывают. Я очень реально воспринимаю жизнь, потому что я стараюсь от этой жизни и физически не уходить, работая, как когда-то работал, — вам трудно это представить, — чтобы понимать человека обычного. Я все очень хорошо понимаю и воспринимаю. Вы, наверное, за мной в последнее время не следите, но сегодня была моя поездка в Слуцк. Это крупный город. Я зашел на мясокомбинат, завод и другие предприятия. А до того туда поехали ребята со спецслужб, которым я доверяю. Они побывали там, прислали мне фотографии, так всегда.
ЧЕЛОВЕК ДОЛЖЕН ПОДНЯТЬСЯ ОТТУДА, И САМ ДОЛЖЕН ПОДНЯТЬСЯ. И ПОВЕРЬТЕ, Я БУДУ САМЫМ СЧАСТЛИВЫМ ЧЕЛОВЕКОМ, ЕСЛИ МНЕ ПРИДЕТ НА СМЕНУ КТО-ТО, КТО САМ ПОДНИМЕТСЯ.
Собчак: Вы не боитесь, что это как «потемкинские деревни»? Я сужу по нашему президенту. Вокруг него много людей, которые на это влияют…
Лукашенко: Мы вам покажем слуцкие пояса. Вот здесь один есть, мы его воссоздали. Красиво. Я говорю: сначала поедем на мясокомбинат, потом на завод, потом в один колхоз. Ну, типичные предприятия. И то, что я увидел на мясокомбинате… Сегодня рассмотрели все вопросы, несколько человек посадили, закопали несколько тонн мяса, потому что они были непригодны. К вечеру был закрыт мясокомбинат. Я не знаю, что они там сотворили. Но сказали, что за полтора месяца восставят работу. Я сказал, что буду ехать мимо и обязательно заеду. А потом я поехал на завод. И там возбудили уголовное дело после посещения президента. Мне очень сложно нарисовать что-то, потому что я оттуда сам. Понимаете? Ну как вас можно обмануть в том, в чем вы хорошо разбираетесь? В производстве, допустим…
Собчак: Проще всего обмануть в самой власти. Вот, знаете, Джордж Вашингтон мог занимать свой пост очень долго, его уговаривали, это был первый президент США. Но он сам — наверное, именно поэтому он один из моих любимых американских президентов, с точки зрения истории, — отказался, уехал к себе в деревню. Он понял, что для системы нужно пожертвовать даже собой, уйти.
ЛУКАШЕНКО: ВЫ ПРАВЫ. ДЛЯ СИСТЕМЫ НУЖНО ПОЖЕРТВОВАТЬ. КОГДА ЭТА СИСТЕМА ДЕРЖИТСЯ НА ОДНОЙ ОПОРЕ ИЛИ КОГДА ЕЕ НЕТ ВООБЩЕ, ЕСТЬ ДРУГАЯ ОПАСНОСТЬ. Я НА ВЫБОРЫ ШЕЛ С ЭТИМ.
Я говорю, что я не могу не выставить свою кандидатуру на выборах. А вдруг после меня что-то обвалится? Мне скажут:
«Ты струсил». Поэтому я им всем объективно говорю: вот моя кандидатура. И никакой агитации, никакого участия практически.
Собчак: А принципом сменяемости власти никогда не думали пожертвовать?
Лукашенко: Вы считаете, что принцип сменяемости власти — это икона? Заблуждаетесь. У меня другая точка зрения. Пусть люди определят. Ведь как-то они меня выбрали? Мы не обрушили страну. Вы не представляете, что было в Белоруссии в ваши 12–13 лет. У нас жрать было нечего. У нас были пустые полки. Вот даже они, молодые, это помнят. Мне страшно было утром ехать на работу. У нас все заводы остановились. Я приехал на «Горизонт», и до сих пор помню: я стою — плачу, и бабы стоят и плачут. А женщина постарше подошла: «Сыночек, хотя бы 20 долларов зарплату».
Собчак: Вы же вытащили же из этого состояния?
Лукашенко: Вытащили. Совершенно верно. Поэтому, второе — я не хочу, чтобы это все рухнуло в одночасье. Вы говорите — «оппозиция, оппозиция». Я знаю, что будет — будет похлеще, чем в Украине.
Собчак: Ну так если сейчас никого не вырастить, все равно мы все смертны. Жизнь закончится когда-нибудь, и что останется? Все равно будет то же смутное время.
Лукашенко: Вы знаете, Ксюша, глупо говорить, что я кого-то растил. Я не выращу. Это получится наследник, кто-то, кого я подготовил к власти. Я этого категорически не приемлю. Человек должен подняться оттуда, и сам должен подняться. И поверьте, я буду самым счастливым человеком, если мне придет на смену кто-то, кто сам поднимется. Он пусть лучше сделает, обязательно лучше, чем я, но не опустит страну ниже, чем есть. Вы не думайте, что я вцепился за власть и ее держу, потому что упиваюсь ею, потому что мне власть нравится.
Собчак: Может быть, Путин такой человек?
Лукашенко: Вот опять ты мне про этого Путина. Родилась вместе с ним в одном городе, и все про Путина и про Путина.
Знаешь, я не думаю, что он такой. Я знаю, что он пришел во власть не президентом. Он даже говорил: «Слушай, это не мое, это мне не надо».
Собчак: То есть он и не хотел?
ЛУКАШЕНКО: ОН ДРУГОЙ, ИНОЙ, НЕЖЕЛИ Я. ОН АБСОЛЮТНО ДРУГОЙ.
СОБЧАК: ДРУГОЙ В КАКОМ СМЫСЛЕ?
ЛУКАШЕНКО: ПО ОТНОШЕНИЮ К ВЛАСТИ. А СЕЙЧАС Я УЖЕ НЕ ЗНАЮ. ТЫ ЖЕ БЛИЖЕ К НЕМУ. ДРУГ СЕМЬИ.
Собчак: Все считали, что он — про бизнес, про деньги, про экономику. А оказалось, что про национальные интересы…
Лукашенко: А оказалось, что власть — это тоже деньги.
Собчак: Про Новую Россию, с Крымом и с объединением новых земель.
Лукашенко: Ну, вы же хотите этого. Рейтинг, смотри, восемьдесят или сколько процентов? Значит, вы хотите этого.
Собчак: А какая белорусская национальная идея?
Лукашенко: Это очень серьезный вопрос. И если вы думаете, что вы ее нашли, вы заблуждаетесь. У меня несколько книжек лежит на столе. Лет десять назад мною была поставлена задача: мы — нация, а какая же у нас национальная идея? Мы были советскими. Идеи были советскими. А какая идея сейчас? Мы штурмовали всем обществом, и с моим участием, этот вопрос. И на то, что было предложено, я сказал: «Нет».