В ПРИНЦИПЕ, ПОДАВЛЯЮЩЕЕ БОЛЬШИНСТВО ЛЮДЕЙ, И НЕ ТОЛЬКО В РОССИИ, НО И В МИРЕ — КОНФОРМИСТЫ И ОЧЕНЬ ЛОЯЛЬНЫ РЕЖИМУ. ЭТО НОРМАЛЬНО, ЭТО ЗАЛОГ СТАБИЛЬНОСТИ. МЫ НЕ МОЖЕМ ЖИТЬ В ПЕРМАНЕНТНОЙ РЕВОЛЮЦИИ.
Немцов: С другой стороны, если у нас в стране не будет тех, кто недоволен, тех, кто готов рисковать, в том числе и своей свободой, — то боюсь, что не только телеканала «Дождь» не будет, но и вообще ничего.
Долецкая: Ты берешь удар на себя?
Немцов: Это первое. Второе — я наивно думал, что пассионарных людей в стране много. Это ерунда. Людей, которые готовы рисковать своей свободой и благополучием, ничтожно мало в России, и связано это в первую очередь с нашей ужасной трагической судьбой. Я имею в виду гражданскую войну, репрессии, коммунизм, создавшие такой генетический страх перед властью, самодурством.
Долецкая: У молодого поколения такого страха нет.
Немцов: Есть, потому что зомбоящик работает, и люди, в том числе молодые, видят, что вокруг происходит. Другое дело, что у молодых больше гормонов и драйва в жизни, все легче воспринимается.
Долецкая: Твоим гормонам позавидуют многие!
Немцов: Я просто говорю, что молодые легче все воспринимают. Таких, как я, мало, мы все в Красной книге. У меня периодически возникает малодушное желание исчезнуть. Возникает этот вопрос, который ты задаешь.
Долецкая: Что ты делаешь, когда он возникает?
Немцов: Я ничего не делаю. Просто я понимаю, что особого выбора у меня нет. Я нахожусь в колее, из которой уже невозможно выбраться.
Я НЕ ХОЧУ ВЫГЛЯДЕТЬ МАЛОДУШНЫМ ТРУСОМ И, НАПРИМЕР, ЭМИГРИРОВАТЬ. ДЛЯ МЕНЯ РЕПУТАЦИЯ, ПРИЧЕМ НЕ СРЕДИ СМОТРЯЩИХ ЗОМБОЯЩИК, А СРЕДИ МОИХ БЛИЗКИХ, ДРУЗЕЙ И ЗНАКОМЫХ ИМЕЕТ БОЛЬШОЕ ЗНАЧЕНИЕ. ВЫГЛЯДЕТЬ ТРУСОМ, КОТОРЫЙ КУДА-ТО ИСЧЕЗ, Я НЕ ХОЧУ.
Долецкая: Не может так быть, что ты совершаешь все свои поступки, довольно рискованные — рискованные для жизни, здоровья, судьбы, — ради репутации, ответственности.
Немцов: Я сказал, что это один из факторов.
Долецкая: Я думаю, что верность самому себе, Немцову, тебе важнее.
Немцов: Да. У меня есть длинная личная история. На самом деле, может, это звучит дико, но я один из самых старых российских политиков. Я начал заниматься политической деятельностью 28 лет назад, причем начал по указанию моей мамы. Это было экологическое движение в Нижнем Новгороде. Мама моя — детский врач, и она пыталась приобщить меня к борьбе против атомной котельной, которую строили у нас в Нижнем Новгороде. Я говорю: «Мама, не надо. Я диссертацию пишу». Она сказала: «Диссертация подождет, ты должен защитить нас от мирного атома в каждом доме».
Долецкая: У меня такой вопрос. Самое главное — человек созидающий. Вот есть Немцов, с пылающими глазами, с кудрями, такой: «На путь кровавый, святой и правый». Ты идешь по воинственному пути последние почти двадцать лет, ты борешься с коррупцией, с Путиным, с воровством, беззаконием. Это война нон-стоп. И такой вопрос: что дальше? Или кто? Не Путин, не коррупционеры. Ты выиграл эту борьбу. Кто будет руководить, кто будет помогать, кто будет держать плечо?
Немцов: У оппозиции есть абсолютно внятная, позитивная повестка. Я думаю, она должна тебя привлечь.
МЫ СЧИТАЕМ РОССИЮ ЕВРОПЕЙСКОЙ СТРАНОЙ, МЫ СЧИТАЕМ, ЧТО ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ ВЫБОР РОССИИ — ЕВРОПЕЙСКИЙ.
Мы считаем, что приоритет личности над государством является аксиомой. Сначала личность, а потом государство. Мы, конечно, в оппозиции к режиму. Я должен сказать, что, слава богу, за эти годы борьбы с режимом сформировался костяк оппозиции, с которым можно идти и в разведку, и в бой.
Долецкая: У тебя есть кандидаты?
Немцов: Это наша партия «РПР-Парнас» и наши активисты, это наши коллеги из партии Навального, которая называется «Партия прогресса», наши коллеги из «Партии 5 декабря», это современные правозащитники, которые действительно готовы бороться и сами садиться ради того, чтобы не было политзаключенных.
Долецкая: Как часто ты бываешь в Ярославле?
Немцов: Я бываю там половину времени. Я работаю там на постоянной основе.
Долецкая: У меня сегодня такой бытовой уклон в вопросах. Расскажи мне о Ярославле. Я в Ярославле была один раз лет пятнадцать назад. Мне показалось, что это невероятно красивый город. Я интересовалась там памятниками архитектуры, а вовсе не губернаторской деятельностью.
Немцов: Там был другой губернатор.
Долецкая: Да. Тем более, там был другой губернатор. Скажи мне, ты там в квартире живешь или в гостинице?
Немцов: Я купил квартиру. Во время выборов избиратели задавали мне вопрос: «Купите ли вы у нас квартиру?» — потому что люди считали, что если куплю, то я серьезно к этому отношусь и меня можно поддерживать…
Долецкая: Вот ты и купил. Сколько метров?
МЫ СЧИТАЕМ, ЧТО ПРИОРИТЕТ ЛИЧНОСТИ НАД ГОСУДАРСТВОМ ЯВЛЯЕТСЯ АКСИОМОЙ. СНАЧАЛА ЛИЧНОСТЬ — А ПОТОМ ГОСУДАРСТВО.
Немцов: Пятьдесят. Кстати, рядом с женским Казанским монастырем. На улице Трифонова.
Долецкая: Это меня не удивляет, что твоя квартира рядом с женским монастырем.
Немцов: У меня дом гениальный: он построен в 53-м году Сталиным в самом сердце города. Дом, кстати, вмонтирован в стену монастыря. Представляете, какие они были богоборцы? Они взяли взорвали стену, поставили там дом. И обкомовские работники жили как раз с видом на монастырь.
Долецкая: А женский монастырь действующий?
Немцов: Действующий.
Долецкая: Везет человеку так везет.
Немцов: Там есть церковно-приходская школа. В моем доме еще и винный магазин есть, чтобы китч был полным.
Долецкая: Жизнь удалась.
Немцов: Я обещал людям, что я там куплю квартиру, и второе, что я обещал, — что буду работать там на профессиональной основе. Действительно, я там работаю в комитете по бюджету, в комитете по законодательству. Довольно активно работаю.
Долецкая: За зарплату?
Немцов: Да. У меня есть зарплата, 75 тысяч рублей, которую я трачу на строительство детских и спортивных площадок в Ярославле. Я дал такое предвыборное обещание. И второе — я хочу там сделать сквер имени Ани Политковской на улице Советской. Там есть заброшенный сквер рядом с истфаком Демидовского университета, в ужасном состоянии, но в самом центре города. Я предложил за свои деньги сделать сквер, но назвать его в память Ани Политковской. Это позорище, что у нас в России, кроме мемориальной доски на улице Лесной, где она жила, нет даже никакого памятного знака. По всему миру есть: в Париже есть, в Праге есть, в Риме есть, в Германии, в Милане даже парк есть имени Политковской. У нас нет ничего.
Долецкая: Кстати, про площадки. Хочу поговорить с тобой о более понятном и близком — о детях. Я, к своему удивлению, узнала, что твой сын в 11 лет написал книжку. Так ли это?
Немцов: Да, «Отцы и дети».
Долецкая: Я слышала. Оригинальное название, необычное, непривычное нам, закончившим десятилетку. Я, к стыду своему, не прочитала. А ты читал?
Немцов: Читал. Там есть прикольные мысли. Одна, например, которая меня удивила… сын пишет (а ему тогда было действительно 11 или 12 лет): «Я сейчас объясню вам, чем отличается любовь от страсти».
Долецкая: Как объяснил, помнишь?
НЕМЦОВ: СТРАСТЬ — НА ТРИ МЕСЯЦА, ЛЮБОВЬ — НАВСЕГДА. ДОЛЕЦКАЯ: СЫН СВОЕГО ОТЦА. ЧТО Я МОГУ СКАЗАТЬ?!
Немцов: Потом он еще пишет рецепт борьбы с детской наркоманией, но он ужасен. Он считает, что надо жестоко наказывать детей, которые употребляют наркотики.
Долецкая: Это он в 11 лет писал. А сейчас?
НЕМЦОВ: СЕЙЧАС У НЕГО БОЛЕЕ ЛИБЕРАЛЬНАЯ ПОЗИЦИЯ. СЕЙЧАС ОН УЧИТСЯ В ФИЗТЕХЕ, ТАМ ЕМУ, ВИДИМО, НЕ ДО ЭТОГО.
ДОЛЕЦКАЯ: ПОЛИТИКОМ ОН НЕ БУДЕТ?
НЕМЦОВ: ОН ХОЧЕТ БЫТЬ ЦУКЕРБЕРГОМ.
Долецкая: Вот как.
Немцов: У него бизнесменский склад ума, он в маму сильнее удался, чем в папу. Он пошел в папу в плане склонности к точным наукам — поэтому он в Физтехе, а в маму он деловой. Я не знаю, удастся ли ему стать Цукербергом. Очень многие хотят стать Цукербергом, но не у всех получается. Я считаю, что склонность к компьютерам, к софту, ко всему такому — очень хорошая вещь. Дай бог, чтобы получилось.
Долецкая: А если он с бизнесменской жилкой — это хорошо, это значит, что он сможет науку конвертировать в деньги.
Немцов: Это как раз то, чего он хочет. Он в Физтехе учится не как ботаник, а как человек, который хочет потом заниматься именно хай-тековским бизнесом. Это разумно. Это даже круто. Я не знаю, как получится. Учиться ему тяжело, потому что это самый сложный технический вуз страны. Там всем тяжело учиться.
Долецкая: А ты хочешь, чтобы он продолжал учиться здесь или за границей?
Немцов: Он сам не хочет. У меня все дети в России, в отличие от Путина. У него все дети за границей, и он патриот, а у меня все в России, и я американский шпион.
Долецкая: Расскажи про девочек. Как часто ты видишь своих девочек?
Немцов: Жанка работает на «РБК» телеведущей. Кстати, у нее экономическое образование, она закончила МГИМО, факультет международно-экономических отношений, и она нашла себя на «РБК», ведет программу «Рынки». Когда у нас началось безобразие с девальвацией рубля и все это заметили, — я не стал читать аналитику, а позвонил своей родной дочери: «Жанна, объясни, что будет с рублем». Она мне достаточно внятно рассказала.
Долецкая: И была права?
Немцов: В целом да. Она понимает макротренды. Может, зрителям тоже будет интересно, почему рубль будет дальше ослабляться. Есть две причины. Первая причина — что американцы стали меньше печатать доллары. Они раньше печатали триллион долларов, а сейчас печатают где-то 800 миллиардов в год. Поскольку предложение долларов сокращается, естественно, доллар укрепляется. Американцы стали бороться со своим дефицитом бюджета. Вторая причина — стагнация русской экономики. Слабая экономика — слабый рубль. Это все очень просто. Эти две фундаментальные причины, и сейчас еще с этим кошмаром в Украине дополнительно будет экономический кризис, а он всегда приводит к девальвации. Жанна мне это понятно объяснила.