Геворкян: Дима, а экономика, которая «поехала»?
Песков: Поэтому мы запомнили застой. Он не ушел вовремя.
Геворкян: Возвращаясь к московскому социуму….
Песков: Московский социум действительно склонен к таким суждениям. Эти настроения кардинально отличаются от настроений немосковского социума. Мы очень много ездим по России, и там совсем другие проблемы, нежели у тех, кто живет в пределах Садового кольца и может себе позволить тратить в день 2–3 часа, чтобы писать в блогах.
Геворкян: В блогах-то пишут 40 миллионов, на секундочку. А они со всей страны.
Песков: Это те люди, которые на самом деле живут гораздо более прикладными проблемами. Это мелкие бизнесмены, которые пытаются встать на ноги, но их душат местные власти. Это региональные, районные служащие, которым не хватает зарплаты, которые интересуются, когда ее проиндексируют. Это мамы, которые не могут детей отдать в детские садики. Те самые проблемы, которыми во время своего премьерства Путин занимался как в автоматическом, так и в ручном режиме в силу той международной экономической конъюнктуры, с которой ему пришлось столкнуться.
Макеева: И еще придется.
Песков: Вы не забывайте, что мы с вами могли, например, попасть в положение какой-нибудь из прибалтийских стран.
Макеева: Войти в Евросоюз, например. Сейчас неплохо в балтийских странах.
Песков: Если вы спросите у латвийских пенсионеров, которым сократили пенсии, что они выбирают — хорошие пенсии или Европейский союз, — я не ручаюсь точно, какой будет ответ. Так вот тот самый председатель правительства, который, несмотря на первый кризис, с которым столкнулась рыночная Россия, когда никто не знал, что делать…
Геворкян: Еще в 1998 году был кризис.
Песков: Это была нерыночная Россия, это было непонятно что, согласитесь.
Малыхина: Вполне себе уже функционировала экономика, коммерческие предприятия существовали.
Песков: Да, так была банковская паника? Не было. Был дефолт? Не было. А перешли ли наши стратегические предприятия во владение иностранного капитала? Не перешли. А потеряли ли мы с вами суверенитет, хоть частично? Не потеряли. И вот хочется обо всем этом рассказать тому самому социуму, который, что самое интересное, сидит в дорогих ресторанах, ест вкусную итальянскую еду по 1200 рублей за тарелку…
Макеева: Это вы со знанием дела сейчас.
Песков: …и страдает о родине.
Геворкян: Вы тоже сидите в таком же ресторане и едите такие же макароны за те же деньги. Нет?
Песков: Иногда бывает. Не так часто, как хотелось бы, но бывает.
Таратута: Да. Вы готовы в этой ситуации пожертвовать мнением активных людей?
Песков: Нет, конечно.
Малыхина: Которые сами создают рабочие места, которые также выплачивают зарплаты.
Песков: Безусловно, не учитывать их мнение нельзя, это было бы абсурдно. И здесь как раз нужно разъяснять. Смотрите, ведь Путин выступил, и все, скажем так, были оглушены основными новостями во время съезда. Мало кто попытался проанализировать выступление Путина с той точки зрения, что это часть его предвыборной платформы. Я уверен, что нам еще предстоит выслушать несколько выступлений, где будут изложены основные элементы его программы. И как раз эти основные элементы должны будут показать, что, ребята, не надо путать его с поздним Брежневым, не надо думать, что это плохо. В конце концов, тандем показал свою эффективность для нашей страны.
Малыхина: Вы говорите, нужно проводить разъяснения. Но получается, что самая активная, прогрессивная часть нашего общества, которая, как вы сказали, сконцентрирована в городе-герое Москве, ничегошеньки не понимает, и ей это разъяснять нужно?
Монгайт: Для нас выступят позже, нам надо подождать.
Малыхина: Хотелось бы спросить, что же мы не слышим или не видим.
Песков: Видите, вы интерпретируете то, что я сказал. Я же этого не говорил. А вы достаточно смело интерпретировали. Надо разъяснять, конечно.
Макеева: Такое впечатление произвели ваши слова. Вы нам изложили пункты региональной избирательной кампании весьма убедительно. Я поняла, как это в регионах будет работать: есть люди с несерьезными, надуманными проблемами, а есть — с серьезными, которые решал премьер Путин. И сейчас будет решать в качестве президента.
Песков: Я не сказал, что несерьезные и надуманные, у всех проблемы серьезные. Но существует разный уровень проблем. Сидя в Москве, ты рассуждаешь: «Мне дышать тяжело, затхло тут, поеду на берега Темзы. Я не могу смотреть телевизор, я не могу читать газеты, это какой-то ужас, они задушили все». Да? Есть такие люди.
Монгайт: А вам обидно? Писали, писали.
Песков: А есть люди, которые сидят и говорят конкретно: «Слушайте, мне бы налог на 3 пункта снизить, и я со своим коровником, все у меня получится».
Макеева: И соцстрах не снижают.
Песков: Вот я что имею в виду, это разный уровень проблем. И востребованность разная. Но в итоге мы все сходимся вокруг одной большой цели. Что мы хотим? Мы хотим, чтобы у нас была страна развитая, но стремительно идущая вперед. Мы хотим, чтобы она была современная, свободная, красивая и какая еще? Скажите вы.
Монгайт: Нам уже достаточно.
Песков: Все это будет. Но для этого надо работать, это нельзя получить за пять лет.
Малыхина: А есть что-то, что вам не нравится, но поменять вы не можете? Вот с вашей позиции — ну не нравится, и все тут. Вы тоже за 1200 рублей макароны кушаете.
Таратута: Можете ли вы смотреть телевизор, например?
ПЕСКОВ: ДА, КОНЕЧНО. НОРМАЛЬНО. У НАС, КСТАТИ, ОЧЕНЬ ХОРОШЕЕ ТЕЛЕВИДЕНИЕ.
ГЕВОРКЯН: ДА, Я ЭТО СЛЫШАЛА УЖЕ ОТ МЕДВЕДЕВА. ЦВЕТНОЕ.
Песков: У нас действительно очень хорошее телевидение, во многом более прогрессивное, чем в европейских странах.
Монгайт: Нам было бы грешно спорить, с другой стороны, правда? У нас отличное телевидение.
Песков: Это да. Спасибо вам и на этом. Продолжим.
Макеева: Дмитрий Сергеевич, вы с Владимиром Путиным уже больше десяти лет. Вы, надо полагать, хорошо его знаете?
Песков: Пресс-секретарем я являюсь больше трех лет.
Макеева: Значит, вы с ним можете работать и срабатываетесь. Хочу спросить: в том случае, если действительно он решится и будет президентом — каким президентом он будет? Может быть, за последние четыре года премьер смягчился, как-то изменился? Например, я при позднем Путине-президенте потеряла работу. Меня интересует, продолжится ли процесс огосударствления СМИ? Он будет жестким? Или все поменялось, и страна поменялась, и, может быть, Путин как-то иначе теперь будет подходить к вопросу?
Песков: Он такой же.
Геворкян: Он не меняется вообще?
Песков: Он, естественно, развивается как человек, развивается как политик, как государственный деятель. В чем-то он становится более терпимым, в чем-то более нетерпимым.
Геворкян: В чем?
Песков: Наверное, работая в правительстве — а там своя специфика, то есть ты занимаешься реальным сектором, — конечно, он стал гораздо более нетерпим к проявлениям недисциплинированности.
Малыхина: Как не спросить про опоздания?..
Песков: Я не буду отвечать, я не знаю, что говорить.
Таратута: А мы все-таки просим. Мы не спрашиваем, почему Владимир Владимирович…
ПЕСКОВ: МЫ ИСХОДИМ ИЗ ТОГО, ЧТО ОН НЕ ОПАЗДЫВАЕТ, А ЗАДЕРЖИВАЕТСЯ. ЧАСТО ТАК И БЫВАЕТ.
Таратута: А вам бывает неловко или дискомфортно объяснять людям, которые его ожидают, что он задерживается, а не опаздывает?
Песков: Мы всегда делаем все возможное, чтобы объяснить. Чаще всего у нас получается.
Геворкян: Конечно, куда они денутся, ждут и ждут. Но это ужасно.
Монгайт: Скажите, пожалуйста, за эти годы он изменился внешне? Говорят, что он действительно в прекрасной физической форме. Например, Берлускони за годы своего руководства Италией несколько раз делал круговые подтяжки лица, чтобы нравиться стране. А как занимается своей внешностью Владимир Владимирович?
Песков: Я не знаю, честно говоря, как он занимается внешностью. Поскольку я вижу его практически каждый день на работе, то я не могу оценить, как развивается его внешность.
Макеева: Вы никаких перемен не замечаете?
Песков: Я, честно говоря, совершенно не разбираюсь в подтяжках и во всем остальном. Поэтому я, опять же, не смогу продолжить дискуссию на эту тему.
Таратута: Хорошо, а можно тогда не о форме, а о содержании? Вот совсем недавно из правительства ушел Кудрин. Вам просто по-человечески понятно, что произошло и почему премьер — так выглядит со стороны — упустил одного из самых преданных, лояльных, и, в общем, ценных людей в правительстве?
Песков: Потому что он, скажем так, допустил высказывание без необходимых уточнений и пояснений, несовместимое с постом, который занимал Кудрин в кабинете, который назначается указами президента.
Таратута: Премьер воспринял слова Кудрина как личное оскорбление, а не оскорбление президента Медведева?
ПЕСКОВ: СЛОВА О НЕСОГЛАСИИ С ПУТИНЫМ ИЛИ С МЕДВЕДЕВЫМ НИКОИМ ОБРАЗОМ НЕ МОГУТ И НЕ ДОЛЖНЫ ТРАКТОВАТЬСЯ КАК ЛИЧНОЕ ОСКОРБЛЕНИЕ.
КАЖДЫЙ РАЗ У МЕНЯ ВОЗНИКАЛО ЖЕЛАНИЕ ВОЙТИ, ОТКРЫТЬ НАСТЕЖЬ ДВЕРЬ И СКАЗАТЬ: «ЛЮДИ, ВЫ СУМАСШЕДШИЕ — ЭТО АССОЦИИРОВАТЬ С ПУТИНЫМ?!»
Таратута: Как они должны трактоваться?
Песков: Как неготовность или нежелание работать с тем или иным начальником. Но это не является личным оскорблением. И мне кажется, ошибочно это так воспринимать.
Геворкян: Вы видели Путина сразу же после того, как был уволен Кудрин? На его лице было написано огорчение?