где здесь ближайший туалет или аптека.
На первом этаже они выходят из лифта последними. Оба движутся чуть медленнее, чем остальные сотрудники, изо всех сил спешащие по домам.
Это похоже на… гравитацию. Местную такую, локальную, маленькую гравитацию, только между двумя отдельными личностями.
– Ты не против выпить кофе? – спрашивает Лев как раз в тот момент, когда Лиза поворачивается к нему и открывает рот, чтобы что-то сказать.
Девушка с облегчением опускает плечи, только тогда заметив, как сильно они были напряжены все пятьдесят бесконечных этажей, что они спускались вниз.
– Да, давай, – соглашается она, и они вдвоем сворачивают под крышу небольшой кофейни, той самой, где еще совсем недавно Лев помогал незнакомому ковбою, читавшему утреннюю газету.
Лев заказывает американо, а Лиза ограничивается зеленым чаем. Забавно, как пакетик себестоимостью в несколько рублей в бумажном стаканчике с фирменным логотипом магическим образом превращается в целое состояние.
Людей в помещении много, но на практике почти никто надолго не задерживается: все берут свои напитки и возвращаются на улицу навстречу холодному ветру.
Молодые люди обосновываются в самом углу, на высоких стульях с паучьими ножками.
– Хочешь, сказку расскажу? – ни с того ни с сего интересуется Лиза.
– Ну давай.
Лиза некоторое время ерзает на стуле, чтобы устроиться поудобнее, и только затем начинает:
– Жила-была девушка, писаная красавица. Волосы до земли, густые, шелковистые, как в рекламе. Первая красотка на деревне. Звали ее, допустим, Мира. Влюбилась Мира в одного молодца, и он тоже в ответ воспылал к прелестнице светлыми чувствами. Только вот отец Миры, который рано овдовел, в тот год решил жениться снова, и его новая жена очень сильно ревновала мужа к падчерице. Как-то поздно вечером позвала она Миру к реке стирать белье, да и утопила. Вернулась к мужу вся в слезах, говорит, такое дело, поскользнулась, оступилась, речной поток унес и поминай, как звали. А прокуратуры в то время, как понимаешь, не было. Никто ничего расследовать не стал, мачехе все поверили. Соседки даже пожалели, слезу пустили, хотя обычно своими острыми языками могли и медведя заколоть.
Шли годы, возлюбленный Миры так и не нашел себе другой девушки, все никак не мог забыть свою первую любовь. И вот, когда он стал совсем уже взрослым половозрелым мужчиной, решил он прогуляться вдоль той самой реки, где погибла его любимая.
Видит – в воде что-то знакомое мелькнуло. Светлая прядь волос, совсем как у Миры. Потянулся добрый молодец к воде да упал прямиком в темный омут. Та, о которой он так горевал, действительно была там – не мертвая и не живая. Она ему говорит: «Скорее, выбирайся отсюда. Еще мгновение – и окажешься заточен здесь на веки вечные».
Мужик наш был не промах, поэтому он упер руки в боки и сказал, что без своей женщины никуда не пойдет. И так как феминизм в те времена процветал слабо, главная героиня растрогалась и позволила доброму молодцу остаться с ней под водой. Так он стал речным царем, а она до скончания веков варила ему уху.
– И?
– Что и? – не понимает Лиза.
– Где мораль?
– А нет тут морали. Ну, или что в конце концов все ништяки все равно достаются мужикам, а бабы, как всегда, не у дел.
Лев задумчиво обнимает пальцами теплый стакан, осторожно подбирая слова для самого главного вопроса:
– Ты давно с этим… как его?..
– Денисом? – Вопрос девушку совершенно не смущает. Ей бы хоть чуть-чуть стыда, но нет, она отвечает прямо и уверенно, как будто должно быть только так и никак иначе. – Да сколько себя помню.
– Ты ведь знаешь, что он женат?
– А ты мне нотации читать будешь? – Сказано чуть громче, чем стоило бы, и Лиза вовремя себя одергивает, осматривается по сторонам и только затем успокаивается.
– Не буду. Просто хочу понять зачем. Ты молодая… кгхм… красивая девушка. Неужели так сложно начать встречаться с ровесником или хотя бы с незанятым мужчиной?
– С тобой, что ли? – смеется Лиза.
Только вот Льву от этого предположения некомфортно. Он сам не может объяснить, почему, но одна мысль о том, чтобы иметь с Лизой хоть какие-то отношения, заставляет внутренности отторгающе сжаться.
– Нет. Но ты же работаешь в «Подкове». Здесь одиноких мужиков как собак нерезаных. Почему именно этот?
– А это, друг мой, – девушка играючи тянется к нему коротким ненакрашенным ногтем, но никакого очарования этот жест в себе не таит, – тебя совершенно не касается. Если честно, он и не в моем вкусе совсем.
– Не в твоем, значит?..
– Только тут уж от меня ничего не зависит, – устало вздыхает Лиза. – Он должен думать, что я от него без ума. Если начнет что-то подозревать, – она ребром ладони проводит себе по горлу, – мне конец.
В каком месте она начала говорить так, что все слова отдельно понять можно, а общий смысл – нет? Лев морщится и пытается вернуть разговор к исходной точке:
– Так когда все это началось?
Где-то вдали раздается звон. Кто-то разбил чашку.
– Я должна была помочь ему забыть ту, другую женщину.
– Какую?
– Ту, что в конечном итоге вышла замуж за другого.
– Мы сейчас говорим не о Дарье, верно?
Лиза вспыхивает:
– Да что ты так печешься об этой дуре? О такой жизни, как у нее, можно только мечтать. И то, что Денис спустя десять лет брака уже не лежит у ее ног, это лишь крохотная неприятность. А так, – девушка принимается загибать пальцы, – дом, дети, недвижимость, можно сказать, неограниченные финансы. Ходи себе по магазинам да по соляриям, печали не ведай.
– А у тебя ничего этого нет?
– Ничего, – кивок, – и вот теперь уже даже матери нет.
– Слушай. – Лев едва заметно подается вперед, локтями опирается о деревянную столешницу. – А эта история про утопленницу, откуда ты ее знаешь?
В первый раз за вечер Лиза расплывается в широкой, по-настоящему обворожительной улыбке. Глаза озорно блестят, на бледных щеках выступает румянец.
– А это, милый мой, уже правильный вопрос.
На заднем сиденье «Мини Купера» ладным строем разместились белые шуршащие пакеты из гипермаркета. Тут все, чего вам может захотеться, когда ночью вы вдруг встали с кровати и ощутили резкое желание «заморить червячка». Разные виды мяса, рыбы и птицы. Всевозможные фрукты и овощи, начиная от бодро торчащих из пакета морковных хвостиков и заканчивая экзотическим помело.
Дарья в таком хорошем настроении, что даже позволяет себе подпеть попсовой песне из радиоприемника. Поет она вполне себе прилично, немного простовато, но в ноты, по крайней мере, попадает.
С ней все в порядке! Никакой это не черт, не дьявол спрятался внутри нее. Нет, это добрый дух. Вполне возможно, именно это ощутил Питер Паркер, когда его укусил паук. Только вот он в отличие от глупышки Дарьи сразу понял, что к чему и в чем его предназначение.
Понять Дарью сейчас, наверное, сможет только студент, который не успел подготовиться к экзамену, а затем вытащил единственный легкий билет. Сначала внутри скапливается это вязкое, тянущее к земле беспокойство – потом же оно рассеивается, и вместо него тело наполняется чем-то вроде гелия, который наконец позволяет оторваться от земли и свободно лететь по небу, не беспокоясь о ситуации на дорогах.
Восьмиполосное шоссе освещается только желтым светом придорожных фонарей и фар многочисленных автомобилистов, спешащих по домам на максимальной скорости в пятнадцать километров в час. Но даже девятибалльные пробки не могут выбить Дарью из колеи, такое у нее хорошее настроение.
Сейчас она выше всех этих проблем с Денисом, которые так сильно беспокоили ее в последнее время. Мужчины приходят и уходят, а возможность такого приключения бывает только раз в жизни. Да с этой силой, что в ней таится, она сможет поднимать перевернувшиеся автобусы и выносить из пожара младенцев!
Дарья не успевает заметить, как руки ее сами начинают крутить руль вправо, и приходит в себя только тогда, когда уже сворачивает к подъездной парковке районного магазина. Это крупный супермаркет. Поменьше того, в котором она закупалась сама, но тоже немаленький.
– Эй, что такое? – шепчет женщина себе под нос.
Беззаботное настроение исчезает так же быстро, как и появилось, и даже радио смолкает – вместо него звучат теперь одни помехи.
Но ладно, выходить так выходить. В этом многолюдном месте, тем более в конце рабочей недели, и яблоку негде упасть. Мужчинки в рабочих костюмах, женщины, тянущие за собой по выводку ребятишек… Никаких маньяков и убийц, разве что свернувший на кривую дорожку клептоман. Но это уже не по Дарьиной части.
Немного подумав, она берет тележку и как ни в чем не бывало катит ее внутрь магазина. Для вида набирает немного продуктов – там шоколадное молоко, тут пластиковую коробку шампиньонов, – а сама затаилась и ждет, пока голос внутри не скажет, что делать дальше.
– Простите, – говорит чуть полноватая женщина в старомодном пальто. Показалось или она действительно извинилась еще до того, как толкнуть?
Дарья уже было открывает рот, чтобы что-то сказать, но слова так и остаются нерожденными зародышами, умершими в материнской утробе. Вот он, чуть дальше по проходу. Мужчина, на вид самый обычный, непримечательный. Чем-то похож на их районного сантехника, который временами заходит в дом проверить трубы.
Сердце екает, Дарья замирает. Секунды достаточно, чтобы другие покупатели начали раздраженно бормотать, чего это она встала посередине прохода и не дает никому пройти. Бабуля в павловопосадском платке ненавязчиво ставит палочку прямо на носок правой кроссовки Дарьи.
– Эй! – слишком поздно соображает она, но бабушка уже давно ускакала в винно-водочный отдел.
Заинтересовавший ее мужчина тоже никуда не торопится. Двигается он медленно и как-то нервно, что ли. Постоянно оглядывается по сторонам, но ничего не видит, куда ни посмотрит. Даже когда натыкается на Дарью и мысленно сканирует ее лицо, все равно не понимает, что она смотрит на него в упор. Смотрит и чего-то ждет.