Несколько человек остановились неподалеку — все в таких же отблескивающих комбинезонах, как и знакомые монтажники. Глядя на них, Кедрин вдруг вспомнил о продранных коленях: до сих пор было не до туалета. Пришедшие, задрав головы, полюбовались на глайнер, потом один из них, ослепительно рыжий, сказал:
— Вот назидательное зрелище из той романтической эпохи, когда летали со шлейфовыми двигателями. Спорю, что на нем стоят «Винды». Как ты думаешь, романтик?
— Думаю, — ответил черноглазый романтик, — что на Трансцербере скоро начнут строить постоянную станцию. Окраина системы, без станции не обойтись. Надо бы туда попасть.
— Фантазируешь…
— Это что! Я вот встречал одного. Представляете — сидит, читает. Глаза горят, ерошит волосы, топает ногами — аж сбивает курс. Я заглянул — ну, конечно, роман об автофиксации в пятом линейном измерении, фантастика, подвиги… Читает и воображает себя героем. А шли-то всего регулярным рейсом к Марсу, пилот от тоски спал вторые сутки подряд и будить не велел, пока живы автоматы.
— А у Лобова автоматы полетели. Там теперь не до сна.
Наступило молчание, потом кто-то сказал:
— Ладно. Заправим это чудо техники.
— Заправим… А посадил он его классно.
— Да. Искусство посадки исчезает.
— Давайте заправлять. Скоро смена.
— Подключай… Я ходил с Лобовым. Чем хуже, тем он веселее. Но строгий капитан. От и до. По инструкции.
— Дай давление. Ты там открыл горловины?
— Открыл… Да, Лобову не повезло. Мак с ним пилотом. Вторым.
— Есть прокачка!.. Слушай, а чертовщина с запахом — это в твою смену было? Что это — отравляющее вещество, что ли? Да еще в пустоте.
— Смена моя, но сам я в это время сидел на контроле. Карло вышел в пространство, потерял сознание и налетел на пузырь. Хорошо еще, что скваммер выдержал… Курт, давай дозатор.
— Я даю дозатор. Может быть, это было не в пустоте, а в баллонах?
— Проверили баллоны. Нормальная смесь. Внимание! Даю поток.
Кедрин прислушивался, все это было интересно — и разговоры, и суставчатая труба, выползшая из-под пола и дотянувшаяся до корабля, и люди, управляющие трубой и связанными с нею механизмами. Заправка вручную… Автоматика — сложный механизм, все шестерни которого находятся в точном взаимодействии и зацеплении. Стоит одну из них заменить на нестандартную, и механизм прекратит работу. Здесь так и случилось: на спутник попал необычный для этих мест корабль — и приходится заправлять его вручную. Не будь людей — корабль вообще нельзя было бы заправить, пришлось бы везти автоматы с Земли. Еще звено в цепи нарушений.
Кедрин стоял, но монтажники не обращали на него внимания. Только один из них покосился и сказал: «Пассажир…» Что же, понятно: комбинезона на нем не было, а значок лежал в кармане.
Пассажир; ну, а что дальше? Самое разумное — вернуться на корабль, который наверняка скоро уйдет на Землю. Но раз уж так далеко завело его желание поговорить с Ирэн, то стоит дождаться, пока этот разговор произойдет. Кедрин попытался вспомнить: в каком направлении она ушла? Кажется, в том, откуда сейчас приближается кто-то… Чего он хочет?
3
Маленький, плотный человечек подошел к нему. Казалось, он был в шапке, но это лоб могуче нависал над лицом, и поэтому лицо казалось маленьким. Совсем уж крохотный рот вежливо улыбался. Человек внимательно оглядел Кедрина, и Кедрин снова вспомнил об испорченных брюках. Однако, тот не обратил на них внимания.
— Вы не с глайнера? — спросил он.
— Да.
— А кто там еще прилетел — кто-то с десятого спутника? Шеф-монтер просил передать, чтобы он не уходил: через полчаса пойдет грузовик на одиннадцатый, шеф договорился — его подбросят.
Кедрин молчал, не зная, что ответить.
— Командир корабля сказал, что это вы. Он ошибся, а? Я видел, как вы спускались; вы же никогда вообще не бывали на спутнике. Это сразу чувствуется.
Говорящий вновь оглядел Кедрина.
— Ну, так что вы мне скажете?
— Это я, — нехотя признался Кедрин. — Но я не с десятого…
— Ну да, вы вообще не с Пояса, это ясно. Но почему тогда Велигай сказал, что вы с десятого?
— Произошло недоразумение…
— Ага. А кто же вы вообще?
— Я с Земли. Из института…
— С Земли — это я понимаю, что с Земли… — задумчиво произнес человек и в третий раз оглядел Кедрина. — Ну, так идемте.
— Куда?
— К Велигаю, естественно. Он — начальник Пояса, он еще и шеф-монтер, и вас тоже привез он, пусть сам и думает, что с вами теперь делать. Я же не могу все решать один — хватит мне несчастья с Лобовым. — Он неожиданно виновато взглянул на Кедрина. — Ведь это все из-за меня…
— Каким образом?
— Меня зовут Герн, и это я открыл этот проклятый Трансцербер. Но разве я мог знать, что у них полетит реактор? Так вы идете — или вас надо нести?
Они шли по залу, по гулкому полу. Кедрин старался ступать осторожно; ему казалось: ступи посильнее — и громкое эхо разнесется по всему огромному цилиндру. Герн шел, чуть раскачиваясь, его шаги совсем не были слышны. Потом лифт долго нес их вниз. Они вышли в длинный коридор. И спереди, и сзади он плавно загибался, уходил вверх, и Кедрин понял, что они находятся уже в одном из тороидов. Пройдя метров пятьдесят, Герн остановился возле какой-то двери.
— Вообще-то он здесь, — сказал Герн, глубокомысленно подняв брови и почесав нос. — С одной стороны… А, впрочем…
Он решительно открыл дверь. Кедрин вошел. И тотчас же отпрянул, прижался спиной к стене.
Велигай даже не заметил его появления. Он сидел на стуле поодаль от ложа, на котором лежало что-то, завернутое в белые ткани, и из этого белого торчали только голова и руки. Глаза лежащего были закрыты. Три длинных, гибких металлических лапы, свисая прямо с потолка, покачивались перед ним; одна тянулась к руке, две другие, медленно втягиваясь, поднимали какой-то блестящий прибор. Первая лапа ухватила больного за кисть руки, что-то прижала к ней — человек, не открывая глаз, торопливо пробормотал:
— О, черт побери, черт побери, какое невыносимое ощущение, и для чего я должен это терпеть, о несчастье…
— Не ври, — сказал Велигай. — Не больно.
— Разве боль — самое тяжелое? Не переношу таких холодных прикосновений, клянусь, неужели это так трудно понять? Как будто лягушку гладишь.
— Давай серьезно, Карло, — сказал Велигай.
— Ну, давай серьезно, прекрасно. Если серьезно — то они меня залечат, а мне всего лечения нужно — покрутиться в пространстве. Какая-то пара синяков… — Карло умолк, на лице его проступил пот, и тотчас же сверху спикировала лапа с тампоном, отерла лицо и убралась восвояси. — А вообще, конечно, больно.
Голос лежащего был громок, но так, как бывает громок шепот; его почти заглушало хрипловатое дыхание. К тому же звуки шли откуда-то совсем с другой стороны, только вглядевшись, Кедрин различил прозрачную стену, разделявшую комнату пополам.
— Вот подлечат — покрутишься, — пообещал Велигай. — Теперь всем хватит дела… Так что же с тобой произошло?
— Да что там, — сказал Карло. — Мне сейчас кажется, что ничего и не было, право.
— А если вспомнить?
— Такого запаха не было даже в Экспериментальной зоне. А ты помнишь, чем пахло на Экспериментальной?
— Арбузами пахло.
— Арбузами, — сказал Карло и усмехнулся. — Вот именно. Хотя там не было ничего похожего не то что на арбуз — даже на маленький мандарин. Мне тогда так хотелось — не мандарина, а апельсина. А сейчас не хочется… Да, запах… Главное — неожиданность. Уж чего-чего, но запаха в пространстве никто не ожидал — и правильно, клянусь кораблями, откуда ему взяться? Он возник резко, как удар, стало нечем дышать, я почувствовал, что сейчас задохнусь от этого запаха. Начала мерещиться всякая ерунда… Я перекрыл подачу воздуха, только чтобы скорее избавиться от этого запаха. И потерял сознание. А что потом было, на что я там налетел — не знаю…
Он говорил все медленнее и на последних словах как будто бы совсем задремал. Велигай мрачно взглянул в потолок и негромко сказал:
— Вы бы его в гипотермический, что ли? Пусть отлежится, отоспится…
— Его на Землю надо, — ответил женский голос сверху, где в потолке было круглое окно.
— На Землю! — сердито сказал Велигай. — Монтажники в таком виде на планету не уходят. Лечите здесь. Подумайте, может, перевести в центр, где невесомость? Через полсмены я загляну. И чтоб к нему — никого.
Он медленно поднялся, обернулся и взгляд его уперся в Кедрина, наполовину заслонившего собою небольшого Герна.
— Что такое?
— Велигай, я вот привел этого… Нет, погоди. Он же совсем не с Пояса, это же видно с первого взгляда. Так зачем отправлять его на десятый? На Землю его надо. Дай мне распоряжение.
— Не понимаю, — сказал Велигай. Он в упор посмотрел на Кедрина, и Кедрину пришлось опустить глаза.
— Не понимаю. Вы ведь носили жетон Пояса. Как это получилось? Где вы взяли жетон?
— Нашел, — сказал Кедрин, глядя в сторону.
— Интересно. Где же?
— В рубке «Джордано». Такой корабль…
— Он тебе объясняет, что такое «Джордано»… — подняв брови, сказал Герн.
— Ну-ка, покажите мне жетон.
Кедрин торопливо опустил руку в карман. Велигай повертел жетон в пальцах и неожиданно рассмеялся.
— Вот, значит, где я его оставил… А вы, стало быть, принимали адресованные мне сообщения?
Кедрин удивленно посмотрел на Велигая.
— Не разобрались? Это же микросвязь, на нашей постоянной частоте. Есть только у нас. А зачем вы увязались за нами?
— Так, — сказал Кедрин. — Просто так.
— А потом? Когда мы изменили маршрут?
— Жизнь людей, — проговорил Кедрин.
— Да, жизнь людей… Что же, за это я вам благодарен. Это вас характеризует… и избавляет от некоторых неприятностей: Пояс не предназначен для приема туристов и вообще посторонних. Ну, а теперь можете следовать обратно тем же способом.
Но Кедрин не собирался изменять свои намерения.
— Если можно… я хотел бы остаться.