ьзывала на пол, а он, зажав вала между коленями, вылезал из циновки, оставляя пустой колокол стоять на полу без всякой поддержки.
Веехала стал для нас самым близким другом. Он не только заботился о наших повседневных нуждах, но и, не жалея времени, часами рассказывал нам легенды и историю Тонга. Он был также большим знатоком музыки и танцев острова и выдающимся исполнителем на тонганской носовой флейте[11].
Первые несколько дней мы были очень заняты подготовкой к съемкам и редко покидали Нукуалофу. Этот тихий солнечный город на берегу широкого залива распланирован в виде аккуратных, но однообразных прямоугольников. В нем много современных зданий вроде той виллы, в которой мы жили, но почти столько же домов выстроено в традиционном стиле среди зарослей кавы и маниоки. На улицах нет почти никакого транспорта, кроме велосипедов, а те несколько автомобилей, которые отчаянными сигналами пробивают себе путь сквозь толпу пешеходов, неторопливо шагающих по мостовой, принадлежат или членам тонганского правительства, или кому-нибудь из немногих европейцев. Местные жители по внешнему облику резко отличаются от фиджийцев острова Вити-Леву. Они не меланезийцы, а полинезийцы. Это высокие красивые люди с кожей цвета меди, сверкающими зубами, узким носом и волнистыми черными волосами. Многие ходят босиком, и большинство носят вала и таовала. Единственное бросающееся в глаза исключение представляют ученицы школы королевы Салотэ, очень нарядные в своих безукоризненных светло-голубых туниках и соломенных шляпках, которые сделали бы честь самому фешенебельному женскому колледжу в Англии.
Центром города является дворец — выкрашенное белой краской деревянное здание на берегу залива, построенное почти сто лет назад одной новозеландской фирмой. Дом этот двухэтажный, что уже само по себе выделяет его среди других зданий в Нукуалофе.
И хотя он прост по архитектуре, узоры из переплетающихся линий на фронтонах и карнизах веранд делают его нарядным. Во дворце живет не только королева, но и ее сын принц Тунги со своей семьей. Он занимает пост премьер-министра. В отдельных зданиях за дворцом разместились многочисленные музыканты, танцоры, повара и слуги. В одной из комнат дворца происходят заседания Тайного совета, а на боковой веранде почти непрерывно подают каву какой-нибудь важной особе, прибывшей сюда с визитом. Во дворец все время приходят подданные королевы, которые приносят ей тапу, тонкие циновки, гирлянды цветов, жареных свиней и другие дары. А из кухонь дворца исходят самые интересные и достоверные из всех городских слухов. В садах дворца разгуливает еще один его знаменитый обитатель, Туи Малило. За ним наблюдают дюжие тонганские полицейские, одетые в вала цвета хаки и полотняные шляпы. Они несут парадную охрану ворот дворца.
Туи Малило — это черепаха и, как предполагают, самое старое живое существо в мире. Согласно преданию, его вместе с черепахой-самкой преподнес в дар тонганскому вождю Сиоели Пангия сам капитан Кук в 1773 или 1777 году. Этот вождь затем передал черепах дочери Туи Тонга. Через шестьдесят лет самка умерла, а Туи Малило стал жить в деревне Малило, от которой он и получил свое имя. В конце концов он попал в Нукуалофу.
Если эта история правдива, тогда Туи Малило должно быть уже по крайней мере 183 года и он старше другой знаменитой черепахи, которая была завезена с Сейшельских островов на остров Маврикий в 1766 году и прожила до 1918 года, когда провалилась в орудийный окоп. Однако Кук, к сожалению, не упомянул в своих судовых журналах о подобном подарке, и, если даже он и дарил какую-то черепаху, невозможно доказать, был ли это именно Туи Малило. Может быть, его завез на Тонга значительно позднее какой-нибудь другой корабль, ведь на борту парусников часто держали черепах, как очень удобный запас свежего мяса.
Что бы там ни было, Туи Малило сейчас невероятно стар. Его панцирь побит и поцарапан в многочисленных катастрофах и происшествиях, выпавших на его долю за такую долгую жизнь. Однажды он попал под копыта лошади, в другой раз его застиг лесной пожар и пылающее бревно чуть не раскололо панцирь пополам. Кроме того, Туи Малило уже давно совершенно ослеп. Из-за потери зрения он не может сам добывать себе пищу, поэтому ежедневно кто-нибудь приносит ему из дворца спелые плоды дынного дерева и вареную маниоку.
Почти всю работу по уходу за дворцовыми садами выполняют заключенные, у которых на белых куртках на спине написано через трафарет имя и приговор. Нередко за кормлением Туи Малило следил огромный и чрезвычайно добродушный убийца, который среди всего садового персонала считался самым приятным и заслуживающим доверия человеком.
Туи Малило не единственное полусвященное животное на Тонга. В нескольких милях от дворца, в деревушке Коловаи, мы увидели стаю плодоядных летучих мышей, к которым могут прикасаться только члены королевской семьи.
Эти большие животные с коричневой шерстью, выпуклыми черными глазами и собачьими мордами, завернувшись в черные кожистые крылья, гроздьями висели на верхних ветках казуарин посреди деревни. Земля под деревьями была усыпана их пометом, а воздух непрерывно оглашался злобными воплями и пронзительным писком. Веехала уверял нас, что они очень вкусны и отваживаются висеть в таком доступном месте лишь потому, что их охраняет обычай. Веехала рассказал нам также легенду о их происхождении.
Давным-давно тонганец, по имени Ула, поплыл на Самоа, чтобы принять участие в лодочных гонках. Пока Ула был на этих островах, в него влюбилась дочь самоанского вождя. Когда Уле пришло время возвращаться домой, девушка подарила ему на прощанье несколько летучих мышей и среди них одну совершенно белую. На Тонга летучие мыши прекрасно устроились на дереве, которое стояло на берегу возле дома Улы.
Однажды Ула пошел навестить вождя деревни Коловаи. Вождь пожелал, чтобы летучие мыши принадлежали ему. А так как по тонганским обычаям член общины ни в чем не может отказать человеку знатного рода, то Ула отвез летучих мышей в Коловаи и отдал их вождю. Но белая летучая мышь не захотела там поселиться, вслед за Улой она вернулась к его дому на берегу. Остальные же летучие мыши обосновались в Коловаи, где их потомки живут по сей день. Говорят, что время от времени там появляется и белая мышь, но ее появление служит предвестником близкой смерти вождя Коловаи или члена тонганской королевской семьи.
Остров Тонгатабу невелик, и из Нукуалофы мы могли доехать на автомобиле до любой деревни меньше чем за сорок минут. На этом низком и очень плоском острове единственным заметным возвышением были лишь несколько маленьких конических холмов футов двадцати высотой. Я затруднялся объяснить их геологию, Наконец мне удалось узнать, что холмы эти вовсе не естественного происхождения, а насыпаны людьми и предназначались когда-то для древнего тонганского спорта — ловли голубей. Обычно в небольших укрытиях на холме пряталось восемь-девять мужчин с сетками, укрепленными на концах двенадцатифутовых шестов. Диких голубей приманивали к холму на голоса ручных птиц, привязанных длинными шнурками, и, когда голуби пролетали мимо, их ловили сетями, которыми «так ловко владели охотники», как говорится об этом в старинном описании ловли. Теперь холмы заросли пальмами и большинство жителей забыло их первоначальное назначение.
Почвы на Тонгатабу очень плодородны. Значительная часть острова покрыта плантациями кокосовых пальм. Вначале они были посажены правильными рядами, но теперь этого нельзя различить, так как серые стволы пальм изогнулись в разные стороны. Здесь, видимо, все растет буйно. Жители острова выращивают около двадцати различных сортов хлебного дерева. Очень пышно тут разрастается таро, выбрасывая гигантские глянцевые листья, похожие по форме на листья родственного с таро английского аронника. Хотя в деревнях не очень много чистоты и порядка, но они не выглядят такими жалкими, как некоторые африканские деревни, потому что участки вокруг хижин покрыты здесь густой зеленой травой, а цветущие деревья и кустарники растут в изобилии. Повсюду живые изгороди из гибискуса щеголяют пылающими алыми раструбами с пестиками, отягощенными желтой пыльцой, а не менее распространенная плюмерия с толстыми, как пальцы, ветками почти круглый год усыпана благоухающими цветами.
По живописности самая красивая часть Тонгатабу — его юго-восточный берег. Кажется, что весь остров был когда-то наклонен и северный его конец погрузился в море, а южный поднялся вверх. Поэтому древние известняковые утесы на юге острова оказались теперь далеко от берега, вне досягаемости волн, а подводная платформа у подножия утесов, вымытая некогда морем, вышла на поверхность. Валы Тихого океана, с силой ударяясь в этот берег, разбиваются о наружный край платформы и вымывают по границам пластов известняка множество проходов. Когда вал подкатывает к берегу, через эти проходы взлетают со свистом и ревом двадцатифутовые султаны водяных брызг, а затем вода стекает водопадами в мелкие лагуны на поверхности платформы. Потоки набегающей морской воды поступают в проходы под большим напором и растворяют известняк, который потом снова отлагается, образуя небольшие террасы у выходных отверстий. Великолепное зрелище представляет собой побережье, когда на него набегают большие волны и весь берег как бы покрывается пеленой, а пышные султаны водяных струй низвергаются в лагуны чудесного светло-голубого цвета. Тонганцы очень ценят красоту природы, поэтому они часто приходят на этот берег, устраивают празднества и любуются грохочущими фонтанами.
Сюда на побережье нас привез Веехала вместе с Ваеа, аристократом, во владениях которого расположены эти фонтаны. Здесь в нашу честь было устроено празднество. Вместе со старейшинами близлежащей деревни Хума мы уселись в тени небольшой рощицы панданусов, которые росли на голой коралловой скале. Женщины этой деревни принесли для нашего пиршества несколько пола. Пола — это носилки длиной около шести футов, сплетенные из листьев кокосовой пальмы. В середине носилок лежал небольшой жареный молочный поросенок, а по краям — два цыпленка, вареный ямс, маниока, сладкий картофель, красные ломти арбуза, бананы, вареные тонганские пудинги и молодые очищенные кокосовые орехи, полные сладкого прохладного молока. Нам на шею надели гирлянды из цветов. На протяжении всего обеда группа музыканте пела для нас песни, аккомпанируя себе на гитарах и укулеле.