[34].
– Я выяснила, как отличать глексенов от неандертальцев.
Джок поднялся со своего аэроновского кресла[35].
– Вы уверены?
– Да, – ответила Мэри. – Это проще простого. У неандертальцев двадцать четыре пары хромосом, тогда как у нас только двадцать три. Это огромная разница, на генетическом уровне настолько же заметная, как разница между мужчиной и женщиной.
Седые брови Джока изогнулись.
– Если это так очевидно, то почему заняло столько времени?
Мэри объяснила, почему она поначалу ошибочно сосредоточилась на митохондриальной ДНК.
– Ага, – сказал Джок, – понятно. Хорошая работа. Отличная.
Мэри улыбнулась, но её улыбка быстро помрачнела.
– Через пару недель будет ежегодное собрание Палеоантропологического общества, – сказала она. – Я бы хотела представить там неандертальский кариотип. Кто-то обязательно наткнётся на это рано или поздно, и мне бы хотелось утвердить свой приоритет.
Кригер нахмурился:
– Простите, Мэри, но в вашем контракте есть пункт о неразглашении.
Мэри приготовилась к схватке:
– Да, но…
Джок поднял руку:
– Нет-нет, вы правы. Простите. Рандовские привычки так просто не уходят. Да, разумеется, вы можете сделать доклад о своём открытии. Мир имеет право знать.
Элен Ганье оглядела сотни журналистов, собравшихся на парковке шахты «Крейгтон».
– Дамы и господа, – сказала она в укреплённый на телескопической штанге микрофон, – спасибо, что пришли. От лица народа Онтарио, народа Канады и народов всего мира я рада приветствовать двоих эмиссаров с параллельной Земли. Я знаю, что некоторые из вас уже знакомы с Понтером Боддетом, который в этот раз носит титул посланника. – Она сделала жест в сторону неандертальца, и через мгновение Понтер осознал, что от него, вероятно, ждут какой-то реакции. Он поднял правую руку и энергично замахал ею в воздухе, что, по какой-то причине, вызвало оживление среди глексенских журналистов.
– А это, – продолжала Элен, – госпожа Тукана Прат, посол. Уверена, что у неё для вас найдётся несколько слов. – Элен выжидательно посмотрела на Тукану, которая, после ещё нескольких ободряющих жестов, встала и подошла к микрофону.
– Мы рады встрече, – сказала Тукана. И попятилась от микрофона к своему месту.
Элен с помертвевшим лицом поспешила обратно к микрофону.
– Посол Прат имела в виду, – сказала она, – что, действуя от имени своего народа, она рада установить официальные отношения с нашим народом и с нетерпением ожидает продуктивного и взаимовыгодного диалога по интересующим обе стороны вопросам. – Она повернулась к Тукане, словно ища одобрения своим словам. Тукана кивнула, и Элен продолжила: – Она надеется, что у наших двух народов имеется масса возможностей для сотрудничества и культурного обмена. – Она снова посмотрела на Тукану; по крайней мере, неандерталка не демонстрировала желания возразить. – И она хотела бы поблагодарить компанию «Инко», Нейтринную обсерваторию Садбери, мэра и городское собрание Садбери, правительство Канады и Организацию Объединённых Наций, где она завтра будет выступать, за их гостеприимство. – Она снова взглянула на Тукану и указала на микрофон: – Не так ли, госпожа Посол?
Тукана помедлила, затем снова приблизилась к микрофону:
– Э-э… да. – Всё, что она сказала.
Журналисты взвыли.
Элен склонилась к Тукане; она накрыла микрофон ладонью, но Понтер всё равно различил её слова:
– До завтра нам предстоит ещё очень много поработать.
После того как Мэри покинула его офис, Джок Кригер долго смотрел в окно. Он, разумеется, выбирал себе офис сам. Большинство предпочло бы вид на озеро, но это означало бы окно, обращённое на север, в сторону Канады. Окно Джока было обращено на юг, в сторону Штатов, но поскольку здание «Синерджи Груп» стояло на песчаной косе, то в его поле зрения также попадала красивая пристань для яхт. Подперев голову сплетёнными пальцами, Кригер смотрел на свой мир и думал.
Самолёт канадских ВВС, доставивший их в Оттаву, поразил Тукану и Понтера до глубины души. Хотя неандертальцы и умели строить вертолёты, реактивные самолёты в их мире были неизвестны.
Когда Тукана преодолела первое потрясения после взлёта, она обратилась к Элен:
– Простите, – сказала она. – Похоже, я не оправдала ваших ожиданий.
Элен нахмурилась:
– Скажем так: наши люди, как правило, ожидают немного больше помпы и церемониала.
Компаньон Туканы дважды пискнул.
– Ну, вы знаете, – пояснила Элен, – немного больше торжественности, каких-нибудь добрых слов.
– Но вы не сказали ничего существенного, – сказала Тукана.
Элен улыбнулась:
– Именно. Премьер у нас человек простой, так что сегодня у вас с ним проблем не будет. Но завтра вы окажетесь перед Генеральной Ассамблеей ООН, и они ожидают от вас речи подлиннее. – Она помолчала. – Простите, что спрашиваю: вы профессиональный дипломат?
– Конечно, – немного обиженно ответила Тукана. – Я провела много времени в Эвсое, Ранелассе и Налкану, представляя интересы Салдака. Но в таких дискуссиях мы предпочитаем как можно скорее переходить к делу.
– А вы не боитесь кого-нибудь обидеть такой бесцеремонностью?
– Как раз поэтому послы являются на такие переговоры лично, а не пользуются средствами связи. Таким образом мы можем во время разговора обонять их феромоны, а они – наши.
– Это работает, когда вы обращаетесь к большой группе людей?
– О да. Я участвовала в переговорах с десятью людьми, и даже одиннадцатью.
Элен почувствовала, как у неё отвисает челюсть.
– Завтра вы будете выступать перед восемнадцатью сотнями людей. Вы сможете почувствовать, обижается ли на ваши слова кто-нибудь из них?
– Вряд ли, если только этот человек не стоит ко мне ближе всех.
– Тогда, если не возражаете, я хотела бы дать вам несколько советов.
Тукана кивнула:
– Как это у вас говорят – я вся внимание.
Глава 14
Мэри вернулась в свою лабораторию на втором этаже итеперь сидела на вертящемся кресле из чёрной кожи – предмет офисной роскоши, который редко встретишь в кабинете университетского профессора. Она отвернула кресло от рабочего стола и смотрела в большое северное окно, выходящее на озеро Онтарио. Она знала, что Торонто находится напротив Рочестера на противоположном берегу озера, но даже в ясный день она не могла отсюда разглядеть тот берег – он скрывался глубоко под горизонтом. Самое высокое рукотворное сооружение в мире, телебашня Си-Эн Тауэр[36], находилась прямо на береговой линии Торонто. Она надеялась, что хотя бы её верхушка высовывается из-за искривления поверхности Земли, однако…
Однако она вспомнила, как Понтер говорил, какой большой ошибкой было выбрать для Хак, своего импланта-компаньона, голос его умершей жены. Вместо утешения он получил постоянное напоминание об утрате. Так что, возможно, это и хорошо, что Мэри не может увидеть в своё окно даже маленькой частички Торонто.
Как ей рассказывали, летом Сибриз был совершенно замечательным местом, но по мере того, как вступала в свои права осень, он становился мрачнее. Мэри приспособилась смотреть новости на канале «WROC» – местном филиале Си-би-эс, но в каждом прогнозе погоды, который она слышала, упоминался «эффект озера»[37], о котором она никогда в жизни не слыхала, живя на северном его берегу. В Торонто зимой снега не слишком много, но в Рочестере, похоже, сыплет без перерыва из-за того, что холодный воздух из Канады, двигаясь на юг, вбирает над озером влагу.
Мэри взяла кофейную кружку, наполнила своим любимым сортом «Максвелл Хауз», добавила шоколадного молока и осторожно отхлебнула. Она успела пристраститься к «Экстремально шоколадному молоку» от «Upstate Dairy», которое, как и французский луковый соус «Heluva Good», в Торонто не продавалось. В жизни вдали от дома иногда бывают и плюсы…
Её раздумья были прерваны телефонным звонком. Она поставила кружку на стол. Здешний номер знало всего несколько человек, и это был не внутренний звонок изнутри здания «Синерджи Груп» – в этом случае сигнал другой.
Она подняла чёрную трубку:
– Алло?
– Профессор Воган? – произнёс женский голос.
– Да?
– Это Дария.
Мэри тут же почувствовала, как у неё поднимается настроение. Дария Клейн – её аспирантка в Йоркском. Разумеется, Мэри дала свой новый номер всем на факультете: это было самое малое, что она могла для них сделать, сбежав в такой спешке перед началом учебного года.
– Дария! Как я рада вас слышать! – Мэри представила себе угловатое улыбающееся лицо стройной шатенки.
– О, мне тоже очень приятно, – ответила Дария. – Надеюсь, вы не возражаете, что я позвонила. Я не хотела сообщать об этом по е-мэйлу. – Судя по голосу, Дария буквально подпрыгивала от возбуждения.
– Сообщать о чём?
– О Рамзесе!
Мэри уже собралась было пошутить: «Вы знаете, он эффективен только на девяносто семь процентов»[38], но не стала. Дария, очевидно, говорила о египетской мумии, из которой она извлекала ДНК.
– Я так понимаю, результат положительный, – сказала Мэри.
– Да, да! Это действительно представитель династии Рамзесов – предположительно, сам Рамзес Первый. Записывайте ещё один успех на счёт Воганской технологии!
Мэри, вероятно, немного покраснела.
– Это здорово. – Однако всю кропотливую работу по секвенированию выполнила Дария. – Поздравляю.
– Спасибо, – сказала Дария. – Те типы из Эмори просто в восторге.
– Замечательно. Отличная работа. Я вами горжусь.
– Спасибо, – снова сказала Дария.
– Как там у вас вооб