— Доброе утро, — сказала она, глядя на него. Он, однако, уже некоторое время не спал, и когда он повернулся к ней лицом, из его глубоких глазниц вытекали слёзы.
— Что случилось? — спросила Мэри, осторожно утирая ему слёзы.
— Ничего, — сказала Понтер.
Мэри делано нахмурилась.
— Чёрта с два ничего, — сказала она. — Рассказывай.
— Прости, — сказал Понтер. — Вчера…
Мэри ощутила, как её сердце куда-то проваливается. Она считала, что вчера всё было просто великолепно. Неужели ему не понравилось?
— И что же вчера?
— Прости, — повторил он. — Это был первый раз с женщиной с тех пор, как…
Брови Мэри взлетели вверх — её осенило.
— С тех пор, как умерла Класт, — тихо закончила она.
Понтер кивнул.
— Мне её так не хватало, — пожаловался он.
Мэри положила руку ему на грудь, ощутила, как она поднимается и опускается в такт дыханию.
— Как бы я хотела с ней познакомиться, — сказала она.
— Прости меня, — сказала Понтер. — Ты была рядом, а Класт — нет. Я не должен был…
— Нет-нет-нет, — сказала Мэри. — Всё в порядке. Всё хорошо. Я тебя… — Она едва успела остановить себя. — Я тебя не виню за то, что ты так к ней привязан.
Она крепче обхватила его торс, крепче прижалась к нему. Нет, она не могла винить его за мысли о бывшей жене; в конце концов, она умерла не так уж давно, и…
И внезапно Мэри подумала о том, кто не пришёл ей на ум с тех пор, как Понтер подхватил её на руки в коридоре, о безликом призраке из её прошлого, который не встал между ней и Понтером. Но эта мысль ушла так же быстро, как и появилась, и так, одной рукой обхватывая Понтера и чувствуя его руку у себя на спине, она снова заснула, ни о чём не беспокоясь.
— Так вы имели с глексенской женщиной интимные отношения? — переспросил Селган, по-видимому, пытаясь скрыть своё удивление.
Понтер кивнул.
— Но…
— Что? — вскинулся Понтер.
— Но она… она глексенка. — Селдон помолчал, потом пожал плечами. — Она принадлежит к другому виду.
— Она человек, — твёрдо сказал Понтер.
— Но…
— Больше никаких «но»! — сказал Понтер. — Она человек. Они все — люди, все живущие в том мире.
— Как скажете. И всё же…
— Вы их не знаете, — сказал Понтер. — Вы не встречались ни с кем из них. Они люди. Они — это мы.
— Вы говорите так, будто оправдываетесь, — заметил Селган.
Понтер покачал головой.
— Нет. Вы, возможно, правы относительно других вещей, но здесь вы ошибаетесь. У меня нет никаких сомнений. Мэре Воган, Лу Бенуа, Рубен Монтего, Элен Ганье и все другие, с кем я там общался — человеческие существа. Вы придёте к пониманию этого; весь наш народ это когда-нибудь поймёт.
— И всё же вы плакали.
— Как я и сказал Мэре: я вспоминал Класт.
— Вы не чувствовали себя виноватым?
— В чём?
— Двое не были Одним в тот день.
Понтер задумался.
— Да, пожалуй, это так. То есть, я об этом ни разу не задумался. В мире глексенов мужчины живут с женщинами весь месяц, и…
— А когда ты в Бестобе, живи, как бестобцы?
Понтер пожал плечами.
— Именно.
— Как по-вашему, ваш партнёр думает так же, как и вы?
— О, Адекор не стал бы возражать. Наоборот, он бы обрадовался. Он хотел, чтобы я нашёл себе новую женщину, и, в общем…
— В общем, что?
— Лучше глексенка в неурочное время, чем Даклар Болбай, когда Двое становятся Одним. Я думаю, таково его мнение по этому вопросу.
Наконец, Мэри и Понтер выбрались из номера. Они пропустили три утренних доклада, но это было не страшно — Мэри ещё в Нью-Йорке скачала pdf-ку с тезисами и потому знала, что все они посвящены Homo erectus и попыткам восстановить Homo ergaster в качестве отдельного вида. Для этих древних форм человека никогда не удавалось получить образцы ДНК, так что Мэри они интересовали мало.
В коридоре к ним подошёл человек из ФБР.
— Посланник Боддет, — сказал он. — Это прислали для вас «ФедЭксом» из Садбери.
Он протянул Понтеру диппакет. Понтер взял его, открыл футляр и извлёк из него бусину памяти.
— Прости, я должен сразу её прослушать, — сказал он Мэри. Та улыбнулась.
— Я определённо не хочу слушать, как на тебя будут орать. Пойду посмотрю поразглядываю стенды.
Понтер улыбнулся и вернулся в номер. Эфбээровец остался на страже в коридоре, а Мэри пошла к лифтам.
Пришёл лифт. Мэри спустилась вниз, на галерею над холлом, где была устроена выставка стендов Ассоциации американских археологов. Собственно, их конференция начнётся лишь завтра, и они с Понтером на неё не останутся, но несколько участников уже выставили свои стенды. Мэри начала осматривать двойной стенд, посвящённый керамике хопи[47].
Когда некоторое время спустя Понтер так и не явился, она забеспокоилась и поднялась обратно на двенадцатый этаж.
Эфбээровец всё ещё дежурил в коридоре.
— Вы ищете посланника Боддета, мэм?
Мэри кивнула.
— Он в своей комнате, — сказал агент.
Мэри подошла к двери его номера и постучала. Через секунду дверь открылась.
— Мэре! — сказал Понтер.
— Привет, — ответила она. — Можно войти?
— Да-да, конечно.
Чемодан Понтера странной трапециевидной формы, который он привёз из своего мира, лежал открытым на кровати.
— Что ты делаешь? — спросила Мэри.
— Собираюсь.
— Тебя всё-таки отзывают? Ты же говорил, что не вернёшься. — Она нахмурилась. Конечно, теперь, когда ещё двенадцать неандертальцев находятся в Нью-Йорке, ему уже не нужно оставаться здесь, чтобы портал не закрыли, но вообще-то после того, что случилось вчера вечером…
— Нет, — сказал Понтер. — Нет, меня никто не принуждает. Бусина памяти была от моей дочери, Жасмель Кет.
— О Боже, с ней всё в порядке?
— С ней всё хорошо. Она дала согласие стать партнёршей Триона, молодого человека, с которым встречается.
Мэри вскинула брови.
— Ты хочешь сказать, что твоя дочь выходит замуж?
— Да, пожалуй, можно сказать и так. Я должен вернуться домой, чтобы принять участие в церемонии.
— Когда это будет?
— Через пять дней.
— Вау, — сказала Мэри. — У вас времени не теряют.
— На самом деле Жасмель и так подзатянула. Зачатие поколения 149 назначат уже очень скоро. Жасмель всё ещё не нашла себе партнёршу, но это дело не такое спешное.
— Ты видел этого… Триона?
— Да, несколько раз. Очень приличный молодой человек.
— Гмм, Понтер, ты уверен, что это не какой-нибудь трюк? Ну, чтобы выманить тебя отсюда?
— Это не трюк. Послание на самом деле от Жасмель, а она никогда не станет мне лгать.
— Ну, тогда нам надо побыстрее доставить тебя в Садбери, — сказала Мэри.
— Спасибо. — Понтер на мгновение замолчал, будто раздумывая, потом сказал: — А ты не хочешь… не хотела бы пойти со мной на церемонию вступления в союз? По обычаю должны присутствовать родители, но…
Но мать Жасмель Кет умерла. Мэри улыбнулась.
— С превеликим удовольствием, — сказала она. — Но… мы можем остаться на презентацию моей работы? Это сегодня в четырнадцать тридцать. Не хочу пользоваться военными метафорами, но мне бы очень хотелось взорвать эту бомбу.
— Прости? — сказал Понтер.
— Она наделает много шума.
— Ах, — до Понтера, наконец, дошло. — Да, конечно, мы останемся на твою презентацию.
Работа Мэри и в самом деле была хитом конференции — ведь она, в конце концов, ставила точку в одном из самых длительных дебатов, имевших место в антропологии, провозгласив Homo neanderthalensis отдельным биологическим видом. При обычных обстоятельствах она должна бы была опубликовать предварительное сообщение, но её работа была включена в программу конференции в последнюю минуту, а её названия — «Неандертальская ядерная ДНК и разрешение таксономического вопроса» — было достаточно, чтобы конференц-зал оказался заполнен до отказа.
И, разумеется, споры в зале начались сразу, как только она положила на проектор прозрачку с кариотипом Понтера. В конце концов Мэри была даже рада, что им с Понтером необходимо было уезжать сразу же, как только отведённые ей пятнадцать минут истекли. Понтер, увидев, сколько времени в программе отводится на одно выступление, поразил Мэри замечанием: «Тот парень, который рисовал банки с супом, гордился бы тобой».
Перед выходом из отеля Мэри позвонила Джоку Кригеру в «Синерджи Груп». Джока порадовало, что у них с Понтером всё хорошо, а известие о том, что у неё появилась возможность посетить неандертальский мир, привело его в восторг. У него, однако, была одна просьба:
— Я хочу, чтобы вы там провели один простой эксперимент.
— Да? — ответила Мэри.
— Раздобудьте компас — обычный магнитный компас, и когда вы окажетесь в другом мире, сориентируйтесь по сторонам света каким-нибудь иным способом и убедитесь, что вы стоите лицом к северу. Найдите Полярную звезду, если это будет ночь, или заметьте, где встаёт или садится солнце, если это будет днём. Понятно? А потом посмотрите, куда будет показывать окрашенная часть стрелки компаса.
— Она должна показывать на север, — сказала Мэри. — Разве не так?
— Вот что бывает, когда пропускают собрания персонала, — сказал Джок. — Неандертальцы утверждают, что в их мире уже произошла смена полярности магнитного поля Земли, которая только-только начинается у нас. Я хочу, чтобы вы узнали, правда ли это.
— Зачем они стали бы врать о чём-то вроде этого?
— Я уверен, что не стали бы. Но они могли ошибиться. Помните, у них нет спутников, а мы изучаем магнитное поле Земли в основном с орбиты.
— Ладно, — сказала Мэри.