ил, какое именно кольцо она хочет, не получилось бы сюрприза.
Эмми часто слышала фразу: «И тут я понял(а), что это действительно мой человек», однако раньше считала ее лишь расхожим штампом. И вдруг сейчас это выражение обрело точный смысл. Эмми не представляла свою жизнь без Тоби. После знакомства с ним их отношения значили для нее все больше и больше и теперь почти целиком заполняли ее мир. Никто не любил Эмми так сильно, как он, и предложение руки и сердца, сделанное сегодня в ресторане, – лучшее тому доказательство.
Девушка оглядывалась по сторонам, стараясь запомнить каждую мелочь этого удивительного вечера: запах чеснока и свежевыпеченного хлеба, ощущение от прикосновения пальцев к накрахмаленной льняной скатерти, пузырьки шампанского, лопающиеся у нее на языке, лязг посуды, доносящийся из открытой двери кухни. Все это она хотела надежно записать в памяти, чтобы потом воспроизводить по желанию.
Едва они вернулись домой, Эмми достала айфон и сделала видеозвонок отцу. В Англии день уже кончался, а в Калифорнии – еще только начинался. Отец перебрался туда после смерти ее матери и спустя несколько месяцев после того, как Эмми окончила университет. «Здесь слишком много дурных воспоминаний», – сказал он. Похоже, даже радость общения с единственной дочерью не перевешивала эти воспоминания. Прошло столько времени, а отцовское решение до сих пор отзывалось болью в ее душе. Возможно, теперь, когда они с Тоби создадут собственную семью, эта рана наконец-то затянется.
На экране мобильника появился папа: зеленые глаза, как и у нее самой, но только окруженные морщинками, густые вьющиеся волосы, ставшие почти целиком седыми. Ему нравилось именовать себя «серебряным лисом».
Отцовское лицо выглядело очень знакомым, и все же расстояние и разница часовых поясов давали о себе знать. Его кожу покрывал бронзовый загар, чем Эмми похвастаться не могла. Кухню, в которой он находился, заливал яркий утренний свет. Искусственный свет гостиной делал лицо Эмми еще бледнее.
Хвала небесам, сегодня обошлось без присутствия Делайлы, папиной сожительницы, женщины, которая была всего на несколько лет старше Эмми. Обычно Делайла мелькала на заднем фоне, неся коврик для йоги или делая смузи. Она одевалась в короткие топики и такие же короткие джинсовые шорты, демонстрируя длинные загорелые ноги и просвет между бедер. Не женщина, а ходячая реклама здорового калифорнийского образа жизни. Эти мелькания длились вот уже три года, но отец и дочь упорно продолжали делать вид, что ничего не происходит.
Узнав новость, папа произнес все традиционные слова, какие произносят в подобной ситуации родители, и пообещал в скором времени приехать и познакомиться с будущим зятем. Эмми знала, что они понравятся друг другу.
Вселенная улыбалась ей и в понедельник утром. Когда поезд подошел к платформе, Эмми увидела в окне Айону и Лулу, сидящих за своим обычным столиком. Напротив было свободное место. С недавних пор все места рядом с Айоном оказывались занятыми, и они с Эмми только улыбались и махали друг другу, разделенные сидящими и стоящими пассажирами.
Оставалось надеяться, что в Нью-Малдене к ним присоединится Санджей. Эмми не могла дождаться момента, когда она сообщит новым друзьям о вчерашнем счастливом событии. Они обязательно порадуются за нее! Поезд проехал Беррилендс и Сербитон. Все это время Эмми держала левую руку под столиком, дожидаясь появления Санджея. Тогда-то она все и расскажет. А вот наконец и Нью-Малден. Эмми обрадовалась, увидев парня на платформе.
Санджею удалось протолкнуться к их столику и остановиться рядом. Эмми видела, как какой-то грузный пассажир наступил ему на ногу, заставив медбрата поморщиться.
– Прошу прощения, – вежливо произнес Санджей.
Вагон дернулся. Санджей схватился за вертикальный поручень. Его джемпер немного задрался, обнажив несколько дюймов смуглого мускулистого живота, оказавшегося на уровне носа девушки. Эмми поймала себя на том, что разглядывает его живот. «Прекрати! – мысленно одернула она себя. – Счастливые невесты не пялятся на животы других мужчин. Даже на мускулистые».
– Привет, Санджей! – сказала Эмми, театрально помахав левой рукой.
Свет, упавший на бриллиант в ее кольце, распался на множество сверкающих лучиков, которые заскользили по столику, словно отсветы миниатюрного диско-шара на дискотеке далеких семидесятых. «Посмотрите же на меня! – взывал бриллиант. – Видите, какой я лучистый?» Но никто ничего не заметил.
Эмми никак не могла сосредоточиться на разговоре. Все ее мысли были заняты реакцией попутчиков на необыкновенное кольцо. В Уимблдоне часть пассажиров сошла, и Дэвид, ехавший в том же вагоне, смог подойти к столику.
– Привет, Дэвид! – поздоровалась Эмми. – Почему бы вам не занять мое место? Я великолепно могу постоять.
Она протянула ему левую руку, чтобы Дэвид помог ей встать.
– Какое у вас чудесное колечко, Эмми, – сказал он, беря девушку за руку.
– Ну вот, не прошло и полгода! Наконец-то! – обрадовалась Эмми. – А я все думала, ну когда же хоть кто-то из вас заметит! С самого Нью-Малдена я постоянно машу левой рукой, словно королева на параде, а что Айона, что Санджей даже ухом не ведут. Трещат себе о том, кто кого закадрил на реалити-шоу «Остров любви».
– Эмми! – воскликнула Айона. – Так вы помолвлены! Когда это произошло и как? Когда свадьба? Вы должны нам все рассказать! Немедленно!
– Как здорово! – подхватил Санджей. – Я очень рад за вас! Ну и за вашего избранника тоже!
Пока ехали через Эрлсфилд и Клэпхем-Джанкшен, Эмми рассказывала о помолвке. Попутчикам хотелось знать все подробности. Ее рот не закрывался. Рассказ воодушевил всех, особенно Санджея.
«Какой он романтичный», – подумала Эмми, решив непременно познакомить его с одной из своих подруг.
– Айона, а у вас с Би кто кому делал предложение: вы или она? – спросила Эмми, которой даже после подробнейшего рассказа о помолвке не хотелось оставлять эту тему.
– Увы, мы долгие годы были лишены такой возможности, – сказала Айона. – Мы уже не один десяток лет жили вместе, но о браке и мечтать не могли. Зато мы активно участвовали во всех кампаниях в поддержку однополых браков. Закон о них был принят в июле тринадцатого. И тогда же мы сделали друг другу предложение. Свадьбу устроили, как только представилась возможность. Это было тридцатого марта две тысячи четырнадцатого года. Мы стали одной из первых в стране однополых пар, вступивших в законный брак.
Посчитав, что она сообщила достаточно, Айона переключилась на Дэвида:
– Дэвид, а теперь расскажите про вашу помолвку. Как было дело?
– Я неделями носил с собой кольцо, выжидая подходящего момента и набираясь смелости, чтобы спросить Оливию, согласна ли она выйти за меня замуж. И вот однажды мы были в Вест-Энде и смотрели пьесу «Как важно быть серьезным». Помню, от смеха оба держались за животы. Потом отправились обедать в ресторан «Джозеф Шики». Я чувствовал: лучшей возможности мне не представится. Из ресторана я повез Оливию туда, где она жила. Она пригласила меня выпить «на сон грядущий». Тогда я достал коробочку с кольцом, а все остальное, как говорится, уже достояние истории.
– Как романтично! – захлопала в ладоши Эмми.
Увы, Дэвид тут же поумерил ее восторг, угрюмо добавив:
– Теперь это уже точно достояние истории.
– Обожаю эту пьесу! – сказала Айона. – Бедняге Оскару Уайльду жилось куда тяжелее, чем нам. Это ведь в той пьесе кто-то оставил сумку с младенцем на вокзале Виктория?
Эмми показалось, что Айона чем-то похожа на леди Брэкнелл, но она сочла за благо не высказывать этого вслух.
– Айона, вы уверены, что в вашей сумке нет младенца? – спросил Санджей. – По-моему, у вас там есть все мыслимое и немыслимое.
– Дерзкий мальчишка! – возмутилась Айона, делая вид, что сейчас дернет его за ухо. – Младенцев у меня там точно нет. Но зато есть баночка крема от потницы. Великолепно разглаживает морщины.
– А у меня через две недели очередная годовщина свадьбы, – сообщил Дэвид. – Почти сорок лет.
– Так почему бы вам снова не сводить Оливию в «Джозеф Шики»? – предложила Айона. – Уверена, что ресторан существует до сих пор. Напомните жене о том времени, когда ее захлестывали те же чувства к вам, какие Эмми сейчас испытывает к Тоби.
– Вам обязательно надо это сделать, Дэвид. Как говорят: «Ничто не кончено, пока поет толстуха». Айона, я ничего не перепутал? – спросил Санджей, и Эмми удивилась, почему он вдруг стал таким грустным.
Как хорошо, что рабочий день не начался сегодня с какого-нибудь совещания. Эмми целых два часа рассказывала сослуживицам о помолвке. Те ахали, глядя на кольцо, и были возбуждены не меньше, чем она. Даже Джоуи не испортил ей праздник, сделав вид, что его не пугает перспектива лишиться еще одной ценной сотрудницы, ушедшей в декретный отпуск.
Наслушавшись поздравлений и пожеланий, Эмми наконец-то уселась за рабочий стол и стала просматривать электронную почту. «ТВОЯ ХОРОШАЯ НОВОСТЬ!» – значилось в теме одного из них. Эмми, улыбавшаяся во весь рот в предвкушении очередного поздравления, оказалась абсолютно неподготовленной к тому, что там обнаружила:
ТЫ НЕ ЗАСЛУЖИВАЕШЬ ТАКОГО МУЖЧИНУ.
Санджей
19:00. Ватерлоо – Нью-Малден
Неужели и торговый автомат ополчился на него? Проклятая машина проглотила все монеты Санджея, но упорно отказывалась выдать ему шоколадный батончик «Марс», которым он надеялся заглушить голод. Сегодня из-за работы он снова пропустил обеденный перерыв.
Санджей ударил кулаком по стеклянной поверхности автомата. Тот явно издевался над ним. Стекло было толстым. Так можно и костяшки ободрать. «Марс», лежавший по ту сторону стекла, даже не вздрогнул, не говоря уже о том, чтобы послушно скатиться в лоток.
Желудок Санджея заурчал от голода и досады; его возмущали не только этот дурацкий агрегат, но и полнейшая неспособность хозяина получить желаемое. Ни тебе «Марса», ни Эмми. Молодого человека захлестнула волна раздражения. Вот же придурок этот Тоби со своей идиотской айтишной компанией, идиотской бородкой, идиотским катанием на горных лыжах и еще более идиотским кольцом, подаренным в знак помолвки. Санджей выбрал бы для Эмми кольцо с изумрудом, под цвет ее глаз.