чала тоненькую паутинку, пропущенную уборщицей. Получив результаты очередного тестирования когнитивных способностей Минти, она сразу вспоминала, что в прошлый раз показатели были на один процент выше. Пирса так и подмывало специально в чем-нибудь накосячить и посмотреть, обратит ли жена хоть какое-то внимание на происходящее в его жизни. Но ему не хватало смелости. К тому же он знал: за одним косяком последует целая лавина.
– Ну и как успехи моей лучшей ученицы? – поинтересовался Пирс, пока они ждали поезда.
– Я, вообще-то, у вас единственная ученица, – сказала Марта. – А успехи неплохие, спасибо.
– Ты справилась со вчерашним домашним заданием?
– Почти. Застряла на системах уравнений.
– Вся хитрость в том, чтобы не воспринимать их как старые скучные числа, а видеть в них красивые закономерности, – пояснил Пирс. – Это сродни искусству. Они и в самом деле очень красивые. Когда сядем в поезд, я тебе покажу.
Оказавшись в вагоне, они обнаружили Айону, устроившуюся за своим излюбленным столиком. Единственное свободное место занимала Лулу. Пустив в ход все свое обаяние и добавив немного бесцеремонности, Пирс сумел освободить еще одно место, согнав оттуда пассажирку средних лет.
Объясняя Марте красоту систем уравнений, он вспоминал время, когда впервые открыл для себя алгебру и понял: цифры – это не просто значки, которые можно группировать и с которым можно играть, решая задачки. Цифры стали для него пропуском в совершенно иную жизнь. И, попав в эту жизнь, он теперь страстно желал оттуда выбраться. Вот так парадокс!
– Ну как, удалось тебе что-то понять? – спросил он Марту.
Девочка жевала нижнюю губу, как всегда делала в моменты сосредоточенности.
– А знаете, удалось. Честное слово, – ответила она, улыбаясь во весь рот.
– Я так и знал. И совсем ты даже не тупица в математике. Тебе просто не хватает уверенности. И еще, сдается мне, в школе тебя плоховато учили. Расскажи про своего преподавателя математики.
– У меня их была целая куча. В школе нехватка математиков, и уроки вели кто придется. Даже наш преподаватель театрального искусства. А уж он-то в этом понимает не больше меня, – хмыкнула Марта. – Мама ходила жаловаться, но директор ей сказал, что учителей математики недостает по всей стране. Общенациональная проблема.
– Повтори еще раз, как называется твоя школа? – попросил Пирс.
– Средняя школа имени Святого Варнавы. А что?
– Просто полюбопытствовал, – ответил он и на всякий случай запомнил название.
Все это время Пирсу было не до Айоны, которой становилось все досаднее, что на нее не обращают внимания. Она урчала, будто кастрюля-скороварка. Давление все повышалось и повышалось, пока не случился взрыв.
– Послушайте! – не выдержала Айона. – Между прочим, репетиторство было моей идеей, за что я заслуживаю толику внимания. А теперь предлагаю до конца поездки сделать перерыв в ваших уравнениях, поскольку мне хочется узнать о прослушиваниях и отборе участников для школьного спектакля.
– Прослушивания начнутся через две недели, – сказала Марта, с готовностью откладывая ручку, что не слишком понравилось Пирсу. – Нам дали отрывок, который нужно выучить и разыграть. Наверное, я так и останусь за кулисами. Буду заниматься костюмами или освещением, но меня и это вполне устроит. Я рада, что смогу хоть как-то поучаствовать в представлении. Это уже поможет мне отвлечься от всей истории с фоткой.
– За кулисами? – хмыкнула Айона. – Это мы еще посмотрим. Да никто из подопечных Айоны сроду не оставался за кулисами. Текст отрывка у тебя с собой?
Марта достала из ранца мятый лист, положила его поверх тетради по математике (предмета, значительно более важного, по мнению ее мамы и Пирса) и попыталась разгладить рукавом. Айона прищурилась, затем полезла в сумку за очками.
– Дорогуша, я делаю это только ради тебя, – прошептала она. – Обычно я никогда не надеваю очки на публике. Они меня старят.
Пирсу захотелось взять реванш за сорванный урок математики и сказать, что Айону старят вовсе не очки, а ее возраст, но он решил промолчать. Подтрунивание над этой женщиной служило для него большим развлечением, однако он на собственном опыте убедился: если переусердствовать, она и сама тебя укусит.
– Ого, гляди-ка, да это же знаменитая сцена на балконе! – воскликнула Айона. – Итак, ты играешь Джульетту. Значит, я буду Ромео. У нас в запасе три станции, чтобы убедить Пирса и этого парня… – Айона кивком указала на четвертого пассажира – невероятно мускулистого мужчину, который, невзирая на холодную погоду, ехал в поезде лишь в футболке и шортах, – что мы с тобой по уши влюбляемся друг в друга. Нельзя ударить в грязь лицом! Я Айона, а это Марта, – представилась она зрителям. – Известны также под именем Ромео и Джульетты.
– Джейк, – ответил мускулистый пассажир, протягивая руку. – Известен также под именем Джейка.
– Да. У вас все написано на груди, – кивнула Айона. – Сразу понятно, кто вы такой.
Пирс повернул голову и увидел на футболке крупную надпись: «ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ТРЕНИРОВКИ У ДЖЕЙКА».
Вид у Марты был донельзя испуганный, но Пирс усмотрел в безумстве Айоны определенный метод. Если девица выдержит вагонное представление, то и прослушивание потом пройдет как по маслу.
Айона
18:17. Ватерлоо – Хэмптон-Корт
«Как все изменилось буквально за пару месяцев», – думала Айона.
Сегодняшний ее день тоже окончился весьма успешно. Заметив на пятой платформе Ватерлоо Пирса и Санджея, она сумела усадить обоих за свой обычный вагонный столик. Правда, для этого пришлось оттеснить молодую мамочку с малышом в сидячей коляске. Айоне сперва стало неловко, но затем она услышала, как та сказала сынишке:
– Радость моя, не обращай внимания на эту свирепую старуху.
– Какой смысл оскорблять меня перед ребенком? – обратилась Айона к Лулу. – Он ведь все равно еще не понимает слов своей мамаши.
Секретарша Эда сообщила, что завтра, в пять вечера, босс вызывает ее к себе. Еще совсем недавно это повергло бы Айону в смятение, но сейчас она испытывала спокойную уверенность и даже радостное волнение.
С тех пор как она начала обсуждать с Эмми, Санджеем и Мартой письма читательниц и брать их ответы за основу своих собственных, это не осталось незамеченным в соцсетях. Поток писем в ее адрес значительно усилился, а ее рейтинг на службе заметно вырос. А затем случилась кампания по заманиванию в журнал Физз. На прошлой неделе знаменитую блогершу взяли в штат, что еще больше «нагнуло контору», как выражались ровесники Эда.
Одним словом, встреча обещала быть плодотворной. Может, Эд объявит ей о повышении зарплаты? Айоне уже несколько лет подряд не прибавляли ни пенса. Прежде она не осмеливалась жаловаться, считая, что ее довольно скромная зарплата была главной причиной, почему еще вообще не уволили.
И вдруг – это было сродни откровению – она вспомнила. На этой неделе исполнялось тридцать лет ее работы в «Современной женщине». Такое никак не могло быть простым совпадением. Может, нынешнее начальство устроит какое-то торжество в ее честь? На десятую годовщину ей устроили вечеринку-сюрприз с шампанским и канапе. На двадцатую были торт и несколько подарочных сертификатов в «Харви Николс». Что-то ей принесет тридцатая? Надо постараться выразить искреннее изумление и радость от подарков, иначе она испортит весь праздник.
Радужное настроение Айоны омрачали всего две причины. Первой был какой-то пассажир, который жевал у нее за спиной на редкость отвратительно пахнущий хот-дог. Неужели он не знал Третье правило проезда в пригородных поездах, запрещавшее есть в вагоне горячую пищу? Второй причиной был Санджей. Он сидел, уткнувшись в пластиковый стакан с кофе, словно там заключалась тайна его будущего. Пора вышибать парня из этого состояния. Как говорят: «Пожалеешь розги, испортишь ребенка».
– Санджей, – начала она, – боюсь, вам сейчас самое время встряхнуться и двинуться дальше. Вспомнить, что в море полным-полно рыбы, и все такое.
Айоне показалось, что молодой человек сердито посмотрел на нее. Впервые с момента их знакомства.
– Айона, помнится, вы говорили: «Ничто не кончено, пока поет толстуха», когда на…
– А она продолжает петь, – перебила его Айона. – Неужто вы ее не слышите? Она вовсю репетирует свое выступление на свадьбе. Порою жизнь ведет себя не так, как нам бы хотелось. Можете мне поверить: я знаю это лучше, чем большинство людей. И перестаньте уже говорить «толстуха». Это слово звучит оскорбительно.
– Вообще-то, это вы первая произнесли его, а не я, – напомнил Санджей, который и в самом деле смотрел на нее совсем не так, как всегда. – Что, если Эмми – моя единственная, а она с другим?
– «Единственная» – выдумка романистов, – заявила Айона. – У каждого человека есть множество потенциальных спутников жизни!
– Серьезно? Значит, вы легко могли бы построить отношения с другой женщиной, а не с Би? – парировал Санджей.
– Конечно, есть исключения, – пошла на попятную Айона. – Лично я бы не могла. Но Тоби – идеальная пара для Эмми. Она счастлива до безумия, а мы, будучи ее друзьями, должны лишь радоваться за нее, как бы тяжело это ни было.
– Я и радуюсь, – сказал Санджей. – По правде говоря, меня это вообще не касается. Ну, было дурацкое мимолетное увлечение. Я его преодолел.
– Санджей, мы оба прекрасно знаем, что это не так. Не забывайте: я профессиональный эмпат. Я умею читать людей. А вы дуетесь, словно капризный двухгодовалый малыш, и из этого состояния надо срочно выходить.
Мобильный телефон Санджея возвестил о приходе эсэмэски.
– «Я ЗАПИСАЛА ТЕБЯ НА СУББОТУ», – вслух прочла Айона.
– Это мамочка моя старается, – буркнул Санджей. – Она не оставляет усилий, пытаясь познакомить меня с дочкой своей подруги. Та работает стоматологом-гигиенистом.
– Великолепная идея! Как видите, рыбы в море предостаточно! – оживилась Айона и, взяв у молодого человека мобильник, ответила, выбрав эмодзи с поднятыми вверх большими пальцами.