Пирс скучал по Кандиде куда меньше, чем ему представлялось ранее. Он понял, что их отношения почти целиком держались на совместных обязательствах, устраиваемых приемах и общих задачах. И так – все годы. По странной иронии, время их наибольшей близости пришлось на период, когда Кандида тайно осуществляла свой разрыв с ним.
Его нынешние отношения с бывшей женой складывались вполне дружески. Ничего удивительного, после того как выяснилось, что у каждого из супругов рыльце было в пушку. Кандида тайком изменяла мужу с богатым соседом, а Пирс втихаря просаживал семейные финансы. Когда у нее намечалось свидание, она просила Пирса забрать Тео и Минти. Потом, как всегда, его упрекали, что еда, которой он кормил детей, перегружена сахаром и консервантами, а после того как отец позволял обоим ходить на головах, их никак не привести в норму. Но он никогда и не считал себя святым.
Пирса зачислили на программу переподготовки, которая начиналась со следующей четверти, а пока ему поручили вести уроки взамен отсутствующих учителей. Он знал, что значительная часть его педагогической работы будет состоять из воспитательных мер вроде того, чтобы оставлять нарушителей порядка в школе после уроков и пытаться вбить азы математики в головы учеников, которые мечтали стать звездами реалити-шоу и знаменитыми геймерами, но не видели никакого смысла в алгебре. И все же порой у Пирса появлялось ощущение, что некоторые его слова и поступки были отнюдь не напрасными. Возможно, ему удастся хоть немного изменить чье-то будущее. Это принесет ему значительно больше удовлетворения, чем прежняя работа, где он ворочал цифрами, делая богатых людей еще богаче и наживая себе язву желудка.
В тесной студии было очень душно. Пирса посадили в темном углу и велели не вмешиваться. Посередине, в свете прожекторов, стояли два маленьких кресла. Над ними на длинной штанге висел большой микрофон. В одном из кресел сидела Луиза – худенькая седая женщина из кейтеринговой компании, которая обслуживала агентство Эмми. Она согласилась на участие в записи лишь потому, что Эмми пообещала ей бесплатную рекламу их фирмы.
– Би говорит, что нельзя доверять тощему ресторатору, – прошептала Айона, наклоняясь к Пирсу. – Это такой же абсурд, как ожиревший тренер по фитнесу или консультант по семейным отношениям, погрязший в затяжном бракоразводном процессе. И еще она утверждает, что человек, который весь день готовит еду, но сам мало ест, вряд ли любит свое ремесло.
– Или сидит на кокаине, – ответил Пирс.
– Черт возьми, вы думаете, это как раз тот случай? – спросила Айона, с подозрением оглядывая Луизу.
– Нет, конечно, Айона, это всего лишь предположение.
Эмми стояла за штативом с навороченной студийной видеокамерой, надев большие наушники. Вид у девушки был сосредоточенный и невероятно профессиональный. Пирс узнал ее ярко-розовую юбку-карандаш. Та же самая юбка была на ней в день их знакомства… если можно назвать «знакомством» мгновения, едва не ставшие последними в его жизни.
– Айона, занимайте свое место, – велела Эмми.
Айона подошла к Луизе, представилась и села в свободное кресло, лицом к камере.
– Мотор! – как заправский кинооператор, произнесла Эмми.
– Всем доброе утро! – начала Айона, улыбаясь во весь рот. Ярко-красная помада на губах делала ее улыбку еще выразительнее. – Добро пожаловать на самый первый выпуск моей рубрики «Спроси Айону». Меня зовут Айона Айверсон, и сегодня у меня в гостях очаровательная Луиза. Рада вас видеть у себя на программе, Луиза!
Лицо гостьи застыло в натянутой улыбке.
– Благодарю вас, Айона, – тихим высоким голосом ответила она. – Приветствую всех зрителей! – И нервно помахала рукой в сторону камеры.
– Итак, Луиза, расскажите, что привело вас сюда, – предложила Айона.
– Хм… я хотела… я хотела спросить вас… о… – (Пирс затаил дыхание. Сумеет ли первая гостья Айоны дойти до конца фразы?) – Об изменении.
Казалось, последние два слова выкатились из горла Луизы сами собой.
– О да. О том самом изменении, – подхватила Айона. – Не странно ли, что мы называем это так? Словно бы, достигнув определенного возраста, мы превращаемся в вервольфа или в Человека-Паука!
– Порою я именно так себя и чувствую, – сказала Луиза. – Эти необъяснимые скачки температуры совершенно на ровном месте, бессонница, беспричинный гнев. Захожу в комнату и тут же забываю, для чего туда вошла. Это происходит со мной постоянно. Или, допустим, нигде не могу найти ключи от машины, потом открываю холодильник, а они там.
«Не опасно ли поручать такой женщине приготовление сэндвичей и прочей еды?» – подумал Пирс.
– Возникает ощущение, что от тебя уже нет никому абсолютно никакой пользы. Ты словно бы становишься невидимой.
Луиза все больше воодушевлялась… к сожалению. Но стоило ли публично обсуждать подобные вопросы? Почему бы не сохранить определенный уровень тайны? У Пирса за восемь лет брака с Кандидой не было случая, чтобы кто-то из них, зайдя в туалет, оставил дверь открытой. Такой натурализм убил бы всю романтику отношений. Хотя, если быть честным, вся романтика их отношений умерла уже давным-давно, сменившись списками инструкций и пассивно-агрессивными насмешками, однако причина крылась вовсе не в совместном отправлении естественных надобностей. Может, теперь Кандида и ее новый мужчина самозабвенно мочились друг перед другом? Что ж, не исключено.
– Дорогая, вы не одиноки! – воскликнула Айона. – Я тоже прошла через это! И теперь, как женщина, находящаяся по другую сторону, должна вам сказать: у менопаузы есть свои огромные преимущества!
По лицу Луизы чувствовалось, что она не верит словам Айоны. Да и с чего бы ей верить?
– Бóльшую часть жизни мы, женщины, являемся рабынями собственных гормонов. Нам приходится сражаться с грязью и болью во время месячных и дорого за это платить! – Пирсу стало не по себе. Айона могла бы употребить какой-нибудь подходящий эвфемизм вроде «эти дни» или «визит тетушки Фло». – Я уж не говорю о предменструальном синдроме! Этот проклятый эстроген заставляет нас заботиться о ком угодно, только не о самих себе. Мужчинам не приходится выдерживать и малой толики этих тягот. Они просто несутся по жизни и наслаждаются тем, что природа не заставляет их платить. Вот только им невдомек, что постменопауза – это время расплаты. Мы наконец-то становимся эгоистками. Мы чувствуем прилив сил и начинаем новую жизнь. Зачастую второй акт нашей жизненной пьесы становится для нас триумфальным!
– Я никогда не думала об этом в такой плоскости, – призналась Луиза. – Ваши слова уже подняли мне настроение.
– Вы помните альбом Тины Тёрнер под названием «Private Dancer»?
Луиза кивнула.
– Это был самый успешный ее альбом. Певица вернулась на сцену после стольких лет, проведенных в чистилище коммерческой музыки. А знаете, сколько ей исполнилось, когда он вышел? Сорок пять! И это было только началом. Свое прощальное концертное турне по миру она совершила в семьдесят лет.
– Это все хорошо, но как мне быть с приливами? – спросила Луиза, которая отличалась реалистичным подходом и вовсе не походила на Тину Тёрнер.
– Эта проблема решаема. Вам необходимо найти способ облегчить переходный период, – ответила Айона, возвращаясь на землю. – Обратитесь к своему лечащему врачу. Он проверит профиль вашего персонального риска и предложит варианты. Например, гормонозаместительную терапию или акупунктуру.
Разговор продолжался. Женщины обсудили, как быть с редеющими волосами и провалами в памяти. Затем Эмми взмахнула руками, подав им сигнал закругляться.
– Большое вам спасибо, Луиза, за участие в моей рубрике «Спроси Айону», известной также как второй акт жизни Айоны, наступивший после менопаузы. Спасибо всем, кто нас смотрел!
– А за вкусной и здоровой пищей обращайтесь в нашу кейтеринговую компанию! Наша продукция не имеет себе равных по цене и качеству! Подробности на сайте! – выпалила Луиза.
– Пишите мне о своих проблемах на мой электронный адрес Iona@askiona.com, – перебила ее Айона. – Если вы стесняетесь, присылайте анонимные письма. А если вы, подобно Луизе, готовы встретиться со мной в студии, обращайтесь по ссылке.
– Отлично! – воскликнула Эмми. – Вы обе были просто великолепны!
Пирс зааплодировал из своего угла, смутив женщин, которые и забыли о его присутствии.
– Надеюсь, в следующий раз у нас появятся гости, общающиеся по видеосвязи, – сказала Эмми. – Мы воспользуемся новой передовой технологией компании «Зум», которая позволяет связывать несколько точек через Интернет. Надо идти в ногу со временем.
Пирс хмыкнул. Когда-то ему предлагали вложиться в эту маленькую компанию, но он наотрез отказался. Ничто не сможет полноценно заменить живое общение. Ни сейчас, ни в будущем. У него было чутье на такие вещи.
Санджей
Санджей побывал на трех встречах больничной группы поддержки. И почему он раньше не узнал о существовании этой группы? Его панические атаки не исчезли совсем, но их число заметно уменьшилось. Нужно не бояться посмотреть своим страхам в лицо, и тогда ты отнимешь у них часть силы.
Но самой значительной переменой было то, что он перестал стыдиться этой своей особенности и думать, будто он один такой. Оказалось, схожие проблемы имелись и у других его коллег: от старших консультантов до медсестер. И они свободно рассказывали об этом. Слушая их, Санджей испытывал неимоверное облегчение и чувствовал себя увереннее.
Не далее как на прошлой неделе ведущий хирург-кардиолог, который всегда ходил по больничным коридорам в сопровождении многочисленных учеников, признался, что его до сих пор выворачивает перед каждой крупной операцией. Но теперь он больше не пытался бороться с повышенной тревожностью. Наоборот, он видел в этом признак неравнодушного отношения к больным. Этот человек сказал, что не хочет привыкать к зрелищу пациента, лежащего без сознания на операционном столе.
Санджей стоял в комнате ожидания при отделении химиотерапии. Посередине помещения находилась колонна с большим колоколом, к которому сейчас подошла Джулия. На отделении существовала традиция: когда пациенты заканчивали курс химиотерапии, они звонили в колокол. Здесь, где болезнь и отчаяние ощущались почти физически, триумфальный звон означал короткий, но такой желанный всплеск радости и надежды.