– А если они, к примеру, встретились в поезде… – сказал Санджей.
– В таком случае его широкий жест тоже должен быть связан с поездом, – заулыбалась Айона. – Почему бы и нет? Обязательно надо попробовать. Что он теряет?
– Но вдруг это не сработает? – не унимался Санджей.
– Дорогой мой, единственный способ гарантированно уберечься от провала – не предпринимать вообще никаких попыток, – парировала Айона. – Любовь – величайший из рисков, но без нее жизнь теряет смысл.
– Как поэтично, Айона, – восторженно произнесла Марта. – Кто это сказал?
– Я сказала, дорогая девочка. Не далее как сейчас.
Дальнейший разговор касался писем школьников с просьбами помочь им преодолеть стресс от экзаменов. Все трое не заметили, как доехали до вокзала Ватерлоо. Как только поезд остановился на платформе, Санджей вскочил и стрелой помчался на дежурство, оставив обеих попутчиц собирать бумаги.
– Айона, я не хотела встревать не в свое дело. Тем более что вы эксперт. Но вы всерьез уверены, что это хорошая затея – предлагать устроить широкий жест в поезде? Меня бы, например, это шокирнуло по полной.
– Черт возьми, возможно, ты и права, дорогое дитя, – вздохнула Айона. – Вся закавыка в том, что я отчаянно хочу это увидеть своими глазами. Поскольку я теснейшим образом вовлечена в эту историю с самого начала, то никак не могу пропустить развязку.
Марта ничего не поняла из объяснения собеседницы. Электронное письмо ведь было анонимным. Тогда как же, интересно, Айона собиралась попасть в первый ряд зрителей?
Эмми
08:05. Хэмптон-Корт – Ватерлоо
Эмми наконец-то возвращалась к себе прежней. Это было странно, поскольку, живя с Тоби, она не сознавала, что все дальше отходит от самой себя. Он разрушал ее так медленно и изощренно, что девушка не замечала перемен. Она чувствовала себя защищенной, когда на самом деле ее личность подавлялась. Обожание, проявляемое Тоби, в действительности вело к изоляции Эмми, а своей мнимой поддержкой он лишь разрушал ее самооценку.
Расставшись с ним, Эмми установила для себя твердое правило: отныне – никаких мужчин. По крайней мере, в обозримом будущем, до тех пор, пока она не залечит все душевные раны и не сможет вновь доверять собственным суждениям.
Эмми сидела вместе с Айоной, которая ехала в город для встречи с каким-то журналистом.
– Ну почему все они так удивляются, услышав, что женщина под шестьдесят начинает новую карьеру и умело пользуется соцсетями? – не без основания спрашивала Айона. – Ведь тут нет ничего сложного. Освоить стенографию по системе Питмана, научиться пользоваться телексом и работать на телефонном коммутаторе – вот это и впрямь было трудно!
Эмми подозревала, что журналистов интересовала главным образом сама Айона, которая имела обыкновение делать необычным все, к чему она только прикасалась. Для Айоны эта ее особенность была громадным плюсом. Наверняка ее каналу обеспечены высокие рейтинги.
И тут вдруг Айона, просматривавшая электронную почту, фыркнула настолько громко, что Эмми настороженно посмотрела на спутницу.
– Взгляните-ка! – обратилась к ней Айона. – Вот он, труп моего врага! Помните мою любимую китайскую поговорку?
– «Если долго стоять на мосту, то однажды мимо тебя проплывет труп твоего врага»? – сказала Эмми, давно примерившая это мудрое изречение к Тоби. – И чей же это труп?
– Того, чье имя нельзя произносить, – ответила Айона, указав на Лулу. – Мой бывший главный редактор. Послушайте, что он пишет.
Айона прищурилась, глядя на экран айпада, где нарочно увеличила шрифт, чтобы не пришлось надевать очки.
– «Дорогая Айона, – начала читать она, подражая помпезным интонациям Эда. – Меня очень обрадовал и взволновал Ваш необычайный успех. – Еще бы ты не был взволнован, скользкий ты маленький сосунок! – Я рад, что нам удалось прийти к столь благоразумному соглашению и расстаться добрыми друзьями. Я надеюсь, что Вы и Ваш маленький канал на YouTube… – МАЛЕНЬКИЙ канал? Да у меня вдвое больше подписчиков, чем у тебя, придурок! – …рассмотрит предложение о платном партнерском сотрудничестве. Уверен, такое сотрудничество будет в высшей степени плодотворным для нас обоих. Готовы ли Вы встретиться со мной в „Савой-гриле“ и обсудить этот вопрос? Можете взять с собой свою очаровательную собачку. Ваш…» и так далее.
– Черт бы его побрал! – поморщилась Эмми. – И что вы ему ответите?
– Как насчет такого ответа: «Да пошел ты на…»? – спросила Айона. – По-моему, для Эда Ланкастера в самый раз.
Услышав знакомое имя, Лулу зарычала.
– А не слишком ли грубо?
– Вы, как всегда, правы, моя милая. Незачем опускаться до его уровня. Как говорит наша дорогая Мишель Обама: «Когда они опускаются, мы поднимаемся». Пожалуй, я немного смягчу ответ.
Подумав, Айона прикоснулась к виртуальной клавиатуре обоими указательными пальцами. Длинные ярко-красные ногти несколько замедляли скорость набора.
– А вот так лучше?
Она передала айпад Эмми, и та прочла уже отправленное сообщение.
Дорогой Эд!
ДА ПОШЕЛ ТЫ КУДА ПОДАЛЬШЕ!
С наилучшими пожеланиями,
Поезд подъехал к Нью-Малдену. Эмми высматривала на платформе Санджея, но его там не было. Она почувствовала досаду, что, конечно же, было глупо. Они ведь не договаривались ездить в одном поезде. А вот лица двоих мужчин на платформе показались ей знакомыми.
– Айона, помните, как однажды мы встретили в вагоне друзей Санджея, вместе с которыми он снимает квартиру? – (Айона подняла голову и кивнула.) – Это не они там, случайно?
Обе пассажирки смотрели сквозь оконное стекло на знакомых молодых людей. Все вокруг них торопились сесть в поезд, но эти двое просто стояли около вагона и махали Эмми и Айоне. Потом одновременно нагнулись и подняли большой кусок картона, держа его с обеих сторон.
На картоне жирными черными буквами было крупно написано всего одно-единственное слово: «ЭММИ».
Девушка нахмурилась и встала, намереваясь выйти из вагона и узнать, в чем дело. Но поезд уже тронулся. Друзья Санджея сдвигались все левее и левее, пока не исчезли из виду.
– Айона, что происходит? – спросила Эмми, вновь садясь.
– Понятия не имею, радость моя, – ответила та, внимательно разглядывая свои ногти.
Эмми нахмурилась. Она хорошо усвоила одну особенность Айоны: чем невиннее выглядела ее старшая подруга, тем более виноватой та была на самом деле.
От Нью-Малдена до Рейнс-Парка поезд шел всего три минуты. Эмми не успела разгадать одну загадку, как столкнулась с новой.
На платформе с неподвижностью тумбы, окруженной со всех сторон движущимся транспортом, стоял Джейк. Едва поезд остановился, он помахал Эмми и Айоне. Затем нагнулся и поднял кусок картона такого же размера, как и в Нью-Малдене. Но написано там было нечто иное, два слова: «ТЫ СОГЛАСНА».
Три минуты поездки от Рейнс-Парка до Уимблдона показались Эмми вечностью. Но она совсем не удивилась, увидев на платформе Дэвида и какую-то женщину, которая, скорее всего, была его женой Оливией. Оба улыбнулись и подняли очередной лист картона, на котором значилось: «ПОЙТИ».
– Эмми, ты согласна пойти… – озадаченно пробормотала девушка. – Айона, да никак это послание для меня?
– Вы полагаете? – вопросом на вопрос ответила та, безуспешно пытаясь выглядеть удивленной.
«И как только я могла принять ее за актрису из Королевской шекспировской труппы?» – подумала Эмми.
До Эрлсфилда поезд шел четыре минуты. На тамошней платформе стояли Марта и ее школьный приятель Ааден. На их картонках красовались слова «НА» и «СВИДАНИЕ».
Расстояние между Эрлсфилдом и Клэпхем-Джанкшен было самым длинным. Поезд шел целых шесть минут. Эмми сидела на краешке сиденья, почти уткнувшись носом в окно. Его она заметила еще издали. Своего друга Санджея. Он тоже держал картонку со словами: «СО МНОЙ?»
Айона к этому времени уже лихорадочно рылась в своей необъятной сумке. Достав оттуда два куска картона, она выложила их на столик перед Эмми. На одном было написано «ДА», а на другом «НЕТ».
– Прошу прощения, но вариантов ответа вроде «Я не уверена» или «Можно мне немного подумать?» не предусмотрено. Вы должны довериться своей интуиции. Но поторопитесь, пока поезд не двинулся дальше. Решайте, моя милая. Ну же, давайте быстренько!
Эмми подумала о том, что рядом с Санджеем она всегда ощущала радость и покой. Могло ли это стать отправной точкой для чего-то большего? Девушка вспомнила, как огорчилась, не увидев его на платформе Нью-Малдена. Санджей был единственным, с кем ей по-настоящему хотелось проводить время. Следом понеслись другие мысли. О том, какой он симпатичный. Эмми пришло на память, как у нее внезапно перехватило дыхание, когда несколько недель тому назад она увидела полоску его загорелого мускулистого живота. Вспомнилась неоправданная ревность, когда она подумала, что Санджей с кем-то встречается. А как здорово он помог ей справиться с паникой, вызванной назойливыми звонками Тоби. Из всех ее знакомых только он один помнил наизусть все элементы таблицы Менделеева и любил романы Дафны Дюморье.
Возможно, в их отношениях уже было что-то большее, только сама Эмми этого не замечала. Она слишком много внимания уделяла тому, чтобы оглядываться назад, на свою разбитую жизнь, и не видела того, кто все это время находился рядом. Доброго, заботливого и такого неотразимо привлекательного Санджея.
Но могла ли Эмми доверять собственной интуиции, когда та не уберегла ее от отношений с Тоби, едва не окончившихся катастрофой? Вряд ли. Однако она вполне могла доверять Айоне, чей палец настойчиво подвигал ей одну из карточек, недвусмысленно требуя выбрать именно этот ответ.
Эмми потянулась было к картонке, но в этот момент вспомнила новое незыблемое правило своей жизни: «Отныне – никаких мужчин». Ну и как поступить?
Она многому научилась у Айоны, а потому сейчас воспользовалась девизом этой удивительной женщины: «Правила нужны для того, чтобы их нарушать».