Стойкость для танкиста — первое дело. На войне ведь по-всякому бывает. Вот я приведу такой пример. В сорок первом году под Орлом одного нашего стрелка-радиста ранило в ногу — снаряд броню пробил. И что же вы думаете он никому об этом не сказал, пока бой не кончился. Зажал ногу руками, чтобы кровь не так сильно хлестала, и сидит! А надо по радио связаться, отпускает ногу и работает, хоть сам кровью исходит. Кончился бой, он без чувств упал, и тут только его товарищи увидели, что с ним было. Это был герой-радист Дуванов, и правительство его за этот подвиг орденом Красного Знамени наградило. Вот как надо воевать, молодые солдаты!
Идешь в бой — забудь обо всем на свете, помни только свой боевой приказ, помни, что перед тобой фашист и что того фашиста ты должен уничтожить. Перед нами, как вам, наверное, уже говорили, самая отъявленная сволочь — эсэсовские танковые дивизии. Сколько горя, сколько зла они причинили нашему народу!.. Стало быть, задача ваша ясна: чего бы это ни стоило — истребить их.
Но, между прочим, себя береги. Некоторые молодые люди по своей горячности рассуждают так: «Чего мне себя беречь? Это вроде даже как бы совестно. Иду на смертный бой — и все тут!» Некоторые даже заранее посмертные записки пишут: погиб, мол, за Родину смертью храбрых. А я скажу: не всякая смерть в бою геройская. Глупая, напрасная смерть — преступление перед Родиной. Танкист нам дорог, и помирать он не имеет права, пока по крайней мере двадцать немецких танков не перебьет. Такой у нас заведен закон: жизнь нашего солдата мы ценим в двадцать гитлеровских.
На эту тему, конечно, много надо говорить, и вас не зря учили столько времени. Но я все ж таки несколько советов вам дам. Помните это мое напутствие, когда пойдете в бой. Первое дело — всегда и везде веди разведку. Сами знаете: разведка — глаза и уши командира. И разведку должен вести не только тот, кому командир дал специальное задание. Нет, ты сам всегда и везде разведывай! Идешь на исходную — следи за местностью, примечай выгодные лощинки, кустики, смотри, где какие препятствия, следи не подкрался бы к тебе откуда-нибудь проклятый «тигр».
Пошел в атаку — опять-таки непрерывно наблюдай местность, следи за противником, гляди за соседями справа и слева, указывай цели своим товарищам, немедленно доноси командиру обо всем важном, что заметишь.
Попал товарищ в беду — немедленно на помощь ему! Выручишь товарища, а потом он тебе сторицей отплатит.
Умей беречь и себя и технику! Есть у нас такие друзья — чтобы показать свою храбрость, они откроют люк на башне и глядят по сторонам. А открывать башенный люк или даже чуть-чуть приоткрывать на поле боя строго запрещено. Был у нас такой случай: приоткрыл один командир крышку люка, а в этот момент рядом с танком рвется бомба. Взрывной волной рвануло крышку, вырвало, конечно, ее из рук у этого командира, а осколком его в голову насмерть! Вот как бывает в бою!..
Ранило твою машину — не спеши уйти с поля боя. Отведи ее в укрытие, попробуй своими силами исправить и тут же обратно в бой. А уж если повреждение неисправимо, тут в лепешку разбейся, а танк уведи, спаси! Помню, был у нас в прошлом году такой случай. Один экипаж застрял в подбитом танке на переправе в сорока метрах от фрицев. Набралось в машину воды сантиметров на сорок. По машине все время бьют немцы. Экипаж отстреливается из машины, но не уходит: ждет помощи. Помочь им было трудно — вся местность простреливалась. Что ж вы думаете? Просидели наши хлопцы целую неделю в воде, а машину все-таки не бросили. Дождались выручки. Вытянули мы их танк из-под огня, отремонтировали, и машина продолжала воевать. Вот так технику надо любить и беречь!
Противник наш сильный и хитрый. Недооценивать его нельзя. Помните народную пословицу: «Не ставь недруга овцой, а ставь его волком». Вот и смотрите на фашиста как на волка, днем и ночью думайте об одном: как бы лучше к нему подобраться, как бы лучше его перехитрить, обмануть, обставить. Тут вам большой простор для инициативы.
Скажу еще несколько слов о том, как содержать машину.
Контролируй работу всех агрегатов. Да следи, чтобы под ногами у тебя ничего не валялось! А то представьте себе: атакует тебя «тигр», надо сию секунду сманеврировать, отвернуть в сторону, чтобы его снаряд тебя не убил, а в это время тягу заело — под нее молоток или ключ попал… Тут уже некогда их оттуда вытаскивать, и из-за пустяка конец твоей машине. Все должно лежать по своим местам: и молоток, и бородки, и ключи.
Моторная часть… Помните: иногда приемник у масломанометра отходит. От этого может произойти большая неприятность. Вам манометр не виден, а вы зазеваетесь, вовремя не взглянете на прибор, масло уйдет, и мотор погибнет. Поэтому регулярно подтягивайте манометр…
Бурда говорит размеренно, обстоятельно, вникая во все технические детали обслуживания машины. Он знает, что молодых танкистов учили всем этим премудростям в школе, но считает полезным напомнить еще раз перед боем о многих важных, хотя на первый взгляд незначительных деталях, потому что на войне нет ничего второстепенного, все важно и все значительно.
Беседа начинает походить на производственное совещание в гараже. Время от времени Бурда вызывает механика, радиста, башенного стрелка, задает им технические вопросы, расспрашивает, как тот поступил бы в том или ином случае. Так он знакомится с людьми, оценивает их. Когда ему кажется, что люди уже настроились на рабочий лад, он снова круто поворачивает ход беседы и возвращается к основной теме — о традициях части.
— Так вот, солдаты, повторяю: вы попали не в обычную армию. Немцы боятся одного имени Первой танковой, и ваша святая обязанность поддержать нашу марку в бою. Минувшей зимой, например, мы штурмовали немецкую оборону, которую фрицы строили полтора года. Прорвали три линии укреплений, уничтожили двести сорок шесть дзотов, пятьдесят пять танков, сто пушек, двадцать самоходных орудий, двести пятьдесят пять пулеметов, перебили четырнадцать тысяч солдат и офицеров, за десять дней освободили пятнадцать населенных пунктов. И здесь деремся неплохо. Как ни пытались эсэсовцы прорваться, как ни лезли нахально — ничего у них не вышло.
Пускай каждый из вас крепко помозгует, как бы ему отличиться в бою, как бы заслужить боевую награду. Ведь у нас не трудно стать героем, для этого только надо быть искусным воином и храбрым человеком, а наш генерал внимательный и заботливый, он всегда тебя поощрит и выделит, если ты того заслужил. У нас свыше трехсот бойцов и командиров награждены орденами и медалями. А чем вы хуже их? Я вижу — вы орлы, силенки есть, у каждого есть небось и думка отличиться. У кого дома зазнобушка осталась, у кого старики родители, у кого друзья — кому же не хотелось бы порадовать их весточкой? Так и так, мол, за отличие в бою представлен к ордену…
Так вот, товарищи, скоро вы пойдете в бой. Бой будет трудный, заранее вам говорю, поработать придется много и в полную силу. Глядите же, не опозорьте нас, ветеранов, покажите, что и молодежь не лыком шита. Помните слова присяги, которую вы приняли, святые ее слова. Помните о чести нашего боевого знамени. Помните, что наказывали вам матери, когда вы уезжали в армию, — биться с врагом не лениво, а насмерть, положить его, окаянного, в гроб и землей засыпать, чтобы и духу фашистского на нашей земле слышно не было!
Будем с вами драться так, чтобы потом не пришлось нашему генералу краснеть перед Главнокомандующим, когда он вызовет его и спросит: «Ну, как, дорогой, твое войско дралось, как свою честь соблюдало?» А бейтесь так, чтобы генерал гордо вышел вперед, глянул Главнокомандующему в глаза и громко сказал: «Приказ ваш выполнен полностью, товарищ Главнокомандующий! Все мои части дрались отлично, и молодежь шла вровень с ветеранами…»
Бурда умолкает, задумчиво глядит в раскрасневшиеся взволнованные молодые лица. Он знает: сейчас им можно доверить выполнение боевой задачи, они сделают все, чтобы сохранить и умножить боевые традиции части…
Пять мгновений
18 июля, 16 часов 05 минут
К сведению редакции. Сегодня с утра в воздухе было разлито ожидание новых событий. Явственно чувствовалось, что это было затишье перед бурей. Погода пасмурная, с утра хлынул проливной дождь, дорогу развезло, и мы задержались в Курасовке в ожидании, пока чуть-чуть подсохнет.
У генерала Катукова в эти дни много гостей сверху. Здесь побывал командующий фронтом генерал И. В. Ватутин, член Военного совета Н. С. Хрущев, начальник бронетанковых сил фронта генерал Штевнев, много штабных работников. Проводили разбор действий армии в оборонительных боях. Как передают, операция отпора оценена высоко.
Сейчас гитлеровцы ждут ответного удара Красной Армии. Тем не менее они вынуждены часть своих сил снимать с Белгородского направления и перебрасывать их к Орлу, где дела Гитлера, по-видимому, обстоят еще хуже.
На нашем участке фронта в последние дни активных боевых действий не было. Зато по горло заняты работой штабы. По дорогам тянулись войска. Больше всего бросалось в глаза небывалое до сих пор обилие военной техники. У бойцов — автоматы. Много ручных пулеметов. Противотанковые ружья. Станковые пулеметы в большом количестве. Артиллерия.
Около полудня мы начали соображать, что идет не обычная переброска подкреплений. Танки шли, нагруженные запасными бочками с горючим. Их было много. На переднем крае усилилась канонада.
На шоссе, ведущем к Зоренским Дворам, встретили знакомых танкистов их полк выдвигается на исходные рубежи для атаки. Попробовали найти нашего друга Бурду — он тоже в движении. Все мчатся на юго-запад.
В штабе армии пока тишина, застали начальника штаба генерала М. А. Шалина, но Катукова уже нет. Оказывается, он уехал вперед еще в четыре часа утра.
Судя по всему, начался контрудар наших войск с пока еще ограниченной задачей: окончательно срезать острие клина, образовавшегося в результате немецкого наступления, начавшегося 5 июля.[56]