— Эта безголо… бессмертная ополчилась на домашнего робота и расколошматила его в хлам, попутно сто-то закоротив. Искусственный интеллект, управляющий всем в резиденции, пытался ей возражать, и она вырубила его. Соответственно, вырубилось вообще все, включая систему пожаротушения.
По лицу шефа видно, что он озадачен.
— А что мы можем без системы пожаротушения? Хрен да ни хрена, — ворчит Морж. — Только смотреть сверху, как это роскошество выгорит дотла.
— Точно, ничего мы тут не сделаем, — поддерживает напарника Дэн.
— Тихо! — рявкает командир, прислушиваясь к голосам в ухе. — Приказано найти эту безгмозг… хм… и доставить в безопасное место. Остальное не важно.
— В доме кроме госпожи еще двадцать человек, — вклинивается в разговор незнакомый баритон. В нем явственно слышится укор.
Это еще кто?
— Я мажордом, управляющий резиденцией. Вернее, управлявший.
— Вы можете перезапустить систему?
— К сожалению, нет.
— Разблокировать двери?
— Должен вас огорчить…
— Связаться с хозяйкой?
— Увы.
— Тогда придется взрывать. Всем приготовиться к высадке.
Никита проверил экипировку и натянул перчатки. Вертушка дернулась и боком двинулась к горящему замку.
— Пошел!
Стремительный дюльфер вниз, быстро отстегнуть веревку и бодро рявкнуть:
— На месте!
Боковым зрением Никита успевает заметить, как другие серые фигурки бегут к зданию, а обе машины вновь взмывают в воздух.
Экран перед глазами вспыхивает, рисуя трехмерный план замка с красной точкой посередине — это он сам. Над левой глазницей появляется женское лицо — объект поисков. Это лицо могло бы быть красивым, но остекленевший взгляд и капризно кривящаяся ниточка губ портят его.
Теперь включить боевой режим на костюме, пригнуться, минута на ожидание, пока глухой взрыв не разнесет вдребезги пуленепробиваемое окно, и вперед, в огненный ад.
Никита влетел в задымленный холл и застыл, удивленно глядя на широкую лестницу. По ней сверху вниз, противореча всем законам физики и опыту пожарных, стекал огонь.
— Шайтан, — пятится назад Клык. — Что за нафиг?
— Настоящее дерево, пропитанное натуральной мастикой и полиролем, — услужливо сообщает баритон.
— Кто ж так строит! — в сердцах бросает Морж. — За час же выгорит.
— Сорок пять минут, — поправляет его мажордом. — Лестница без металлического каркаса.
— Первая тройка направо, вторая налево, — раздается в ухе приказ. — Ник, не стой столбом, бегом наверх.
— Есть, — бодро кричит Никита.
Все как обычно: самый легкий и самый молодой в бригаде идет наверх.
— Вперед, вперед! — торопит командир.
Чувствуя, как сердце бешено колотится в груди, Никита ныряет в клубы дыма. Фонарик на лбу почти не рассеивает серую пелену перед глазами, но виртуальная картинка на шлеме четкая, можно работать.
— На четвертом этаже люди, — подсказывает мажордом.
Да помню я, мысленно огрызается Никита, уворачиваясь от падающих вниз горящих обломков.
Площадка четвертого этажа. За запертой дверью слышны крики.
— Ник! Ты что творишь? Я же велел не отвлекаться!
— Александр Петрович, тут люди…
— Дымосос твою налево, — скрипит зубами комбриг. — Под трибунал всех нас отправишь.
По голосу чувствуется, что он зол на свою беспомощность, на строптивого подчиненного, на чертову бессмертную и ее чертов дворец.
— Действуй, — нехотя ворчит командир.
— Электроника выведена из строя, — подсказывает мажордом. — Нужно пробить дыру в панели и достать блокиратор.
Никита скидывает рюкзак и выхватывает топор. Мать вашу, как и сто лет назад! — приходит запоздалая мысль.
Удар. Второй. Лоб намокает от пота. Мажордом попутно бубнит в ухо, объясняя, как механически открыть замок. Наконец дверь поддается. На площадку высыпает испуганная толпа.
— Ник, не молчи!
— Тут двадцать человек. Веду их вниз.
— Эта су… бессмертная с ними? — голос командира звенит от напряжения.
— Никак нет.
— Отправь их вниз. И ищи ее! Это приказ!
В наушниках слышны ругательства. Внизу что-то с грохотом падает. Наверняка, эта чертова лестница из натурального дерева. Слышно, как трещат, прогибаясь от высокой температуры, металлические балки.
Они же не дойдут сами…
— Бегом, бегом, живей, — подгоняет людей Никита.
Вот и холл. Сквозь клубы дыма видны сорванные и покореженные входные двери.
— Ник?
— Здесь.
— Третья бригада наладила сканер. Хозяйка на шестом этаже. Кроме нее в доме остались только наши.
— Систему пожаротушения запустили?
— Даже не надейся. И давай уже наверх! Немедленно!
— Лестница не выдержит веса человека, — обеспокоено вклинивается баритон. — Нужно подниматься по боковой в правом крыле. Я покажу.
Первый пролет, второй, третий… Подъем дается тяжелее, чем в первый раз. Пятый этаж. Пот заливает лицо. Пять секунд на отдых.
— Можно задать вопрос?
Мажордом. Неужели не понимает, что не вовремя?
— Вы выполняете все приказы?
— Да.
— Даже те, которые противоречат вашим убеждениям?
Нашел время для сложных вопросов, идиот!
— Прошу вас ответить, это очень важно для меня.
— Да, — ворчит Никита.
— Но чем вы тогда отличаетесь от простых механизмов? У вас же должна быть свобода действий, этический выбор. Даже у иск-инов они есть, — с легким недоумением произносит мажордом. — Я…
— Отвянь, а? — рявкает Никита, не слушая дальше.
Он тяжело поднимается по ступеням. Новый вопрос застает его на середине лестничного пролета.
— Почему вы рискуете жизнью?
— Это моя работа, тупица! Кто-то должен тушить, защищать, спасать. Не всем же пальто гостям подавать.
— Вы полагаете, в этом состоит мое предназначение? — теперь в голосе мажордома звучит неприкрытая ирония.
Шестой этаж. Опять заблокированная дверь.
— Эй, ты тут? Как открыть дверь?
— Вы действительно хотите спасти эту бессмертную? Зачем вы рискуете ради нее? И почему тот, кто отдает вам приказы, посчитал жизнь этой особы ценнее жизни двадцати человек, которые чуть не погибли по ее вине?
Ну вот опять!
— Потому что мы люди! — рявкает Никита. — Мы спасаем всех, кто нуждается в помощи! А если ты этого не понимаешь, какой же ты человек! А теперь просто скажи, как открыть эту чертову дверь!
— Да, вы правы, — тихо произносит мажордом.
Больше он не задавал вопросы, ни когда Никита оказывал помощь перебравшей со спиртным бессмертной, ни когда, обливаясь потом и уворачиваясь от языков пламени, уже начавших лизать перила лестницы, тащил на себе засунутую в спасательный «мешок» виновницу пожара.
3
— Когда ты понял? — спрашивает дед.
Чтобы не смущать внука, старик делает вид, что подвязывает кусты смородины. Парню и так непросто дался этот рассказ.
— Да ни черта я не понял, — в сердцах бросает Никита.
Сгорбившись, он сидит на лужайке, накручивая на палец травину.
— Погорельцы рассказали. Потом уже. И как он сумел подключиться в минимальной конфигурации, и как вызвал пожарных, и как собрал людей в самом безопасном месте, и как потом подбадривал их до моего прихода.
— Что с ним теперь?
— Откуда мне знать. И спросить не у кого — все засекречено, будто бы ничего и не происходило. Даже наш выезд из базы данных стерли, получается, что в тот день мы вообще никуда не ездили.
— Жаль, если он погиб.
— Жаль, — повторяет Никита и вскидывает глаза на деда: — Как думаешь, таких иск-инов, как он, много? Или он был единственным?
Дед вздыхает и, ссутулившись, молча идет в дом.
Оставшись один, Никита ложится на спину и смотрит на плывущие по небу розовые облака. Он выговорился, и сразу стало легче.
Хорошо у деда летом. Тихо, спокойно. Шум, суета, проблемы остались в городе. Даже мелодичный аккорд в ухе — пришло новое сообщение — и тот кажется здесь лишним. Никита моргает, показывая, что информацию можно вывести текстом — не хочется тревожить безмятежность летнего вечера. И тогда на небе прямо перед глазами вспыхивает надпись: «Привет! Подаю пальто в другом месте. Приятно было познакомиться».