— Треон!
— Да?
— Ты произнес пророчество, когда я пришел в замок: я должен выполнить его?
Треон кивнул:
— Таков путь пророчества.
Он не свернул к храму, а повел Старка в глубь катакомб. Страшное возбуждение горело в нем, и этот свет и ужас передавались Старку. Треон неожиданно принял облик судьбы, и у землянина возникло ощущение, что его схватил какой-то поток, неумолимо тащит, смахивая все со своего пути. И плоть Старка вздрагивала.
Наконец они достигли конца коридора. И там, в красной тьме, перед черной и закрытой на засов дверью сидела фигура. Гротескная, невероятно уродливая, так странно искаженная, что, по сравнению с ней, тело Треона казалось почти прекрасным. Но лицо фигуры было таким же, как и у статуи в храме, и у старой королевы. Глубоко ввалившиеся глаза все еще хранили мудрость. Одна из семипалых рук все еще казалась гладкой и нежной.
Старк отшатнулся. Эта фигура вызывала в нем физическую тошноту. Он хотел повернуть обратно, но Треон удержал его.
— Подойди ближе. Он мертв, забальзамирован, но у него есть сообщение для нас. Все это время он ждал, чтобы передать его.
Старк неохотно шагнул вперед. И вдруг фигура заговорила:
— Посмотри на меня. Посмотри и подумай, прежде чем захватить ту силу, что лежит за дверью!
Старк вскрикнул и отскочил назад. Треон улыбнулся.
— Так было и со мной. Но затем я выслушал это много раз. Он говорит не голосом, а внутри мозга и только в том случае, если человек перейдет запредельную границу.
Разумная часть мозга Старка обдумывала это. Мысль-сообщение явно включалась электрическим лучом. Древние хорошо позаботились, чтобы их предупреждение было услышано и понято любым существом, решившим загадку катакомб. Мысль-образ, переданная непосредственно в мозг, не знает границ времени и языка.
Старк снова шагнул вперед, и телепатический голос заговорил опять:
— Мы вмешались в тайны богов. Мы не хотели зла. Мы любили совершенство и хотели сделать все живые существа такими же безупречными, как наши дома и сады. Мы не знали, что нарушаем закон…
Я был одним из тех, кто нашел способ изменять живые клетки. Мы пользовались невидимой силой, пришедшей из Страны Богов из-за неба, и так приспособили ее, что могли строить из живой плоти, как гончар из глины. Мы излечивали хромых и увечных, восстанавливали рост, выпрямляли тех, кто выходил из яйца согнутым, и какое-то время были как бы братьями самих богов. И я сам, даже я познал радость совершенства. А затем пришла расплата.
Клетка, измененная однажды, не останавливается в своем изменении. Увеличение шло медленно, и сначала мы просто не замечали его, а когда заметили, было уже поздно. Мы стали городом чудовищ. И сила, которой мы пользовались, принесла нам только вред, потому что чем больше мы старались привести чудовищную плоть к ее нормальному состоянию, тем больше стимулировали клетки к росту, пока, наконец, тела, с которыми мы работали, не стали похожи на сырую глину, расползавшуюся прямо на глазах.
Жители города, один за другим, убивали себя. А те, кто остался, осознали кару богов и свой долг. Мы все приготовили и впустили Красное Море, чтобы оно навеки скрыло нас от нашего рода и от тех, кто придет потом.
Но мы не уничтожили наши знания. Может быть, нам не позволяла наша гордость, но мы просто не в силах были сделать это сами… Может, другие боги, другие расы, более мудрые, смогут отбросить зло и оставить только благо. Потому что это благо для всех созданий — стать, если не совершенством, то по крайней мере, сильными и здоровыми.
Но ты, кто бы ты ни был, выслушай внимательно это предупреждение: если твои боги ревнивы, если твой народ не имеет такой мудрости и знаний, чтобы успеть там, где мы потерпели неудачу, — в контроле над этой силой — тогда не касайся ее! Иначе ты и весь твой народ станет такими же, как и я.
Голос умолк. Старк снова отступил назад и недоверчиво спросил Треона:
— И твоя семья игнорировала бы это предупреждение?
Треон засмеялся.
— Они глупцы. Они жестоки, жадны и горды без меры. Они скажут, что это придумано для отпугивания дураков, что человеческая плоть не подчиняется тем законам, что управляют плотью рептилий… или еще что-нибудь в этом роде. Они скажут что угодно, потому что они грезили об этом слишком долго, чтобы теперь отказаться.
Старк пожал плечами и взглянул на черную дверь.
— Эту вещь надо уничтожить.
— Да, — тихо сказал Треон.
Глаза его сияли, глядя на какую-то личную мечту. Он шагнул вперед. Старк хотел идти за ним, но Треон отодвинул землянина и проговорил:
— Нет. Ты в этом не участвуешь…
Он покачал головой.
— Я ждал, — прошептал он как бы про себя. — Ветры приказали мне ждать, пока не созреет нужный день, чтобы упасть с дерева смерти… Я ждал, и сегодня на рассвете ветер сказал мне: «Настало время взять плод в руки». — Он взглянул на Старка, и в его глазах светился чистый разум. — Ты слышал, Старк: «Мы восстанавливали рост и выпрямляли тех, кто выходил из яйца согнутым». Настал мой час. Я буду стоять как человек хотя бы на то малое время, что осталось.
Он повернулся, и Старк не пошел за ним. Он смотрел, как удаляется скрюченное тело Треона, пока оно не миновало чудовищного стража и не подошло к черной двери. Потянулись его длинные руки и отодвинули на двери засов. Дверь медленно качнулась, и Старк медленно и мельком увидел комнату. Там стояло сооружение из хрустальных дисков и стержней, стоявшее на металлическом основании; все оно сияло и сверкало тревожным синеватым светом, который тускнел и вновь загорался, как бы отражая какой-то пульсирующий луч. Были там и другие аппараты — замысловатые нагромождения трубок и конденсаторов, но то, первое, сооружение было сердцем всего, и сердце все еще жило.
Треон вошел и закрыл за собой дверь.
Старк отошел подальше от двери и ее стража и присел на корточки у стены. Он размышлял насчет аппаратуры. Невидимая сила, пришедшая из-за неба — видимо, космические лучи. Даже теперь все их потенциальные возможности еще не изучены. Однако некоторые неудачливые космолетчики обнаружили, что при определенных условиях эти лучи могут делать поразительные вещи с человеческой тканью. И эта мысль Старку вовсе не нравилась. Он попытался полностью отвлечь мысли от Треона. Он пытался вовсе не думать. В коридоре было темно и очень тихо, бесформенный ужас спокойно сидел у двери и ждал вместе со Старком.
Старк ждал. Через какое-то время он подумал, что Треон умер, но не двинулся. Ему не хотелось идти в эту комнату и смотреть.
Он ждал.
Внезапно он вскочил, обливаясь холодным потом. По коридору прокатился треск. Звук разбитого хрусталя на высокой звенящей ноте.
Дверь открылась. Вышел мужчина, высокий и сильный, красивый, как ангел. Крепко сложенный мужчина с лицом Треона с его трагическими глазами. Комната за ним была темной. Пульсирующее сердце энергии остановилось.
Дверь закрылась, засов задвинулся. Голос Треона произнес:
— Остались пленки и много аппаратуры, так что секрет полностью утерян. Но он недосягаем. — Он подошел к Старку и протянул ему руку. — Давай сражаться вместе, как мужчины. И не бойся: я умру задолго до того, как это тело начнет изменяться. — Он улыбнулся знакомой улыбкой, полной жалости ко всему живому. — Я это знаю. Ветры мне сказали…
Старк взял протянутую руку и пожал ее.
— Хорошо, — продолжал Треон, — а теперь веди, иноземец с неистовыми глазами. Потому что пророчество о тебе, и этот день твой, а я, всю жизнь ползавший, как улитка, мало что знаю о битвах. Веди, и я пойду за тобой.
Старк потрогал свой ошейник:
— Ты можешь избавить меня от этого!
Треон кивнул:
— В одной из комнат здесь есть инструменты и кислота.
Он быстро нашел все необходимое и принялся за работу. А Старк в этом время думал и улыбался — но в его улыбке вовсе не было жалости.
Наконец они вернулись в храм, и Треон закрыл вход в катакомбы. Все еще была ночь, потому что рабов на площади не было. Старк нашел оружие Эджила.
— Нам надо спешить, — сказал он. — Идем.
Глава 11
Остров был плотно окутан туманом и синей тьмой ночи. Старк и Треон тихо пробирались меж камней, пока не увидели свет факелов, пробивающихся сквозь узкие окна энергетической станции.
Там было семь стражников — пятеро внутри, а двое патрулировали снаружи.
Продвигаясь ближе, Старк скользил точно тень; ни один камешек не сдвинулся под его босыми ногами. Наконец он нашел подходящее место и скорчился там. Часовой находился не далее чем в трех футах: он позевывал и с надеждой глядел на небо, ожидая первых признаков рассвета.
Прозвучал голос Треона, приятный, хорошо знакомый:
— Эй, стража!
Часовой обернулся. Вдоль каменной стены бежал второй стражник, шлепая сандалиями по мягкой земле.
— Кто говорит? — спросил первый. — Лорд Треон! — Он вглядывался в темноту. И Треон ответил.
— Да. — Он был достаточно далеко, так что они смутно видели его лицо, но тело его скрывалось за камнями и кустарником.
— Быстро, — приказал он, — велите открыть мне ворота. — Он говорил прерывисто, как будто очень спешил. — Трагедия! Беда! Велите же им открыть!
Один из стражников бросился выполнять приказ и замолотил в массивную дверь, запертую изнутри. Другой стоял вытаращив глаза. Дверь открылась, и красный туман залился потоком желтого света факелов.
— В чем дело? — кричали люди изнутри. — Что там случилось?
— Выходите! — задыхаясь, выкрикнул Треон. — Мой кузен, Лорд Эджил умер… убит рабом.
Трое или четверо стражников вышли наружу, в круг света, с испуганными лицами, словно они боялись, что их сочтут ответственными за это убийство.
— Вы знаете этого раба, — продолжал Треон, — высокий, черноволосый землянин. Он убил Лорда Эджила и бежал в лес, и нам нужны дополнительные стражники, чтобы ловить его, поскольку вполне возможно, что его охраняют другие мятежные рабы. Вот ты… и ты… — Он ткнул пальцем в четырех самых крепких стражников, — сейчас же идите и присоединитесь к поисковому отряду, а я с остальными останусь здесь.