— Что теперь делать будем? — задал риторический вопрос Влад.
Слепнев переглянулся с Петрухой, затем взглянул на Пустынника.
— Переждать?
— Не выйдет.
Теперь уже все взгляды остановились на сталкере.
— Моторы выключаются, слышите? Они здесь надолго.
Сергей переглянулся с коллегой:
— Слышь, Петруха, а все-таки по-нашему вышло. Мы с тобой изначально стояли за контакт — и вот теперь и выбора особого нету.
— Я вас разочарую, — сухо сказал Пустынник. — Этот контакт будет стоить вам жизни, если затянется. Вы не забыли про Семью? Она может нанести удар в любой момент, и тогда вы попадете под горячую руку.
Внезапно Виктор лязгнул затвором.
— Не будет никакого контакта.
Его автомат смотрел в пол возле ног Сергея. Чуть поднять дуло — дело одного мгновения.
— Ты в своем уме?!
— Абсолютно. Эти ребята из СШЕ заберут «Чистильщика» себе, и моя семья умрет. Если кто-то попытается выйти из подвала — буду стрелять. Макс, Влад, вы со мной?
Макс тяжело вздохнул. Что за черт, осложнение за осложнением. Виктор, конечно, прав по-своему, ведь он в таком же отчаянном положении, как и сам Шрайк. Но слишком уж скованно и медленно мыслит.
— Витек, мы не сможем просто отсидеться. Если эти, — Макс кивнул в сторону окошка, — собрались устроить тут лагерь, они нас пересидят. А мы с тобой в отчаянном цейтноте.
— А какой выход?!
Вместо наемника ответил Пустынник:
— Выход есть всегда. Мы выберемся, вступим в контакт и скормим им какую-нибудь байку, объясняющую, что мы забыли тут, так далеко от наших холодных краев. Выразим огромную радость от встречи… и при первом же случае свалим.
— Проще сказать, чем сделать. Я не уверен, что прием будет теплым. Да где вообще гарантия, что нас не шлепнут на месте?!
— А смысл? Мы представители севера, потенциальный союзник в войне против степняков и краснокожих. — Губы Пустынника тронуло слабое подобие усмешки.
— И это говорит человек, якобы никогда не лгущий? — негромко спросил Латышевский.
— Я и не буду лгать, — возразил сталкер. — Вы будете. Мои принципы запрещают мне лгать лично, но предложить такой вариант вам — нет.
— Эх, была не была, — вздохнул Виктор и опустил автомат дулом книзу. — Ничего лучше я не могу придумать.
Сергей с облегчением вздохнул, старый инженер покрутил ус.
— Я не уверен, что так действительно будет хорошо. Сынок, почему бы тебе не признаться, что ты сам агент СШЕ?
Пустынник склонил голову набок:
— Это бред. Они мои враги.
Ольга, Виктор, Игорь — да все, за исключением разве только Макса, в изумлении уставились на Латышевского. А тот шагнул ближе:
— Артур, помнишь, ты говорил, что немного знаком с айкидо? Так вот, ты не мог выучить его на севере. Последний владеющий этим боевым искусством человек умер сорок лет назад — до твоего рождения, потому что ты выглядишь на тридцатник, не более. Значит, остается только СШЕ.
— Я никогда и не занимался айкидо, — ответил Пустынник, — мои навыки у меня были всегда. С самого начала.
— Все равно ты должен был где-то когда-то их получить — с навыками не рождаются. Не у Семьи же!
— Нет, конечно. Даже если бы я действительно когда-то принадлежал к гражданам СШЕ, то после этого я потерял память, жег их броневики и учил Семью воевать с СШЕ. И после этого вы подозреваете меня в шпионаже?
— Он прав, — кивнул Макс. — И у нас все равно нет иного выхода.
Слепнев кивнул:
— Согласен. Осталось только решить, что мы им расскажем.
— Например, что мы здесь ищем место для переселения, — предложил Макс, — потому что у нас на севере дела идут все хуже и хуже. Цинга, сокращение численности и так далее. А нас послали, чтобы разведать ситуацию и выяснить, нет ли тут пригодного для жизни места, которое было бы легко оборонять.
— А еще скажем, что мы уже дрались с краснокожими, — добавил Пустынник, — и упаси вас бог назвать их Семьей. Наша легенда — мы дрались с группой, равной по численности, и отбили нападение, не подпустив их близко.
— Ладно, так и порешим, — согласился Игорь, — при встрече проявляем опасение и не идем на контакт, пока не поговорим с их командиром. И мы должны окликнуть их охрану до того, как они нас заметят, — тогда не подумают, что мы подкрадываемся… Они хоть на каком языке говорят?
— На английском, скорее всего, — ответил Сергей, — документы той женщины, по крайней мере, были написаны на этом языке.
Макс и Пустынник первыми выбрались из подвала. Прямо перед ними на небольшой площади кольцом расположились автомобили — внедорожники, грузовики, пара бронированных вездеходов. В центре стояли три автоцистерны. И везде — люди в униформе цвета хаки.
— Да их тут человек двести, — присвистнул Макс.
— В прошлый раз было больше.
Их заметили — ближайший часовой находился всего в тридцати метрах от них. Макс помахал солдату рукой, выдавив неестественную улыбку.
Глава 13
Командиром этого отряда оказался моложавый офицер, говоривший на ломаном русском с сильным акцентом.
— Кто такие есть? — крикнул он, прячась за машиной.
Макс чувствовал себя неуютно под прицелами десятков стволов.
— Мы из Вологды, а вы-то сами кто?
— Что есть Вологда? — Офицер проигнорировал вопрос Макса.
Уже одним этим он вызвал в душе наемника неприязнь: типичное поведение человека, привыкшего говорить с позиции силы. Когда за тобой сотни стволов, вежливость не обязательна. Пустынник же только молча отслеживал движения головы командира в прицел, и в его глазах Макс даже не увидел, а скорее угадал бесконечную, слепую ненависть.
— Вологда — город на севере. Тысяча двести километров отсюда! — крикнул Слепнев.
— А, так вы из ледниковой земли? — догадался офицер. — Мы есть экспедиционный корпус армии Соединенных Штатов Европы! Я есть полковник Герхард Смит! Назовите свою цель пребывать здесь!
— Вот сука, — прошипел Игорь. — Это наша земля, русская, и мы еще должны отчитываться перед приблудным немцем?!
— Кажется, ты начал разделять мои к ним чувства, хоть и по другой причине, — ответил ему Пустынник.
Макс ничего не сказал. Игорь, ясен пень, крепко не прав. Нету больше русской земли. Нет больше хозяина этих краев. Тут у кого больше пушка — тот и прав. Ну или у кого когти длиннее. До чего же глупо цепляться за принадлежность к стране, прекратившей существование более восьмидесяти лет назад.
— Мы проводим тут разведку, ищем место для переселения! — крикнул Слепнев офицеру. — Кто бы мог подумать, что здесь есть еще люди, кроме нас!
Офицер быстро посовещался с кем-то, целиком спрятавшимся за машиной, и ответил:
— Тогда добро пожаловать! Ваше оружие вешать за спину — вам оно тут не нужно.
— Боится, — процедил презрительно Игорь.
— Чужак в чужой земле — еще бы ему не бояться, — хмыкнул Пустынник, вешая винтовку на плечо, и сделал приглашающий жест рукой. — Семен Борисович, ваш выход.
Макс с интересом посматривал по сторонам: многое оказалось ему в диковинку, в том числе машины, оружие и люди. Помимо офицера по-русски сносно изъяснялись более десяти человек, так что обмен вопросами и ответами между лидерами групп быстро перерос в полномасштабный разговор с участием десятков людей. Макс выцепил из толпы парня в черной куртке — тот оказался летчиком с очень знакомым лицом.
— Приятель, это случайно не ты вчера хотел приземлиться возле брошенного вертолета?
— Так вы нас видели? Были рядом? — встрепенулся тот.
— Ага. Мы нашли его незадолго до вашего прилета. А ты хорошо говоришь по-русски. Тебя как зовут-то?
— Зигмунд. Я родом из семьи русских беженцев, у меня в предках две русские бабушки и двое дедов-поляков — как мне не говорить по-русски? И друзья были тоже из русских семей. Послушай, там, на месте посадки, сколько было… трупов?
— Два.
— Летчики? — с тревогой спросил пилот.
Макс ответил утвердительно и заметил, как парень вздохнул с некоторым облегчением.
— Ты интересуешься судьбой третьего члена экипажа? — догадался наемник.
— Да, да! Что с ней? Ты знаешь?
— Нет. Я только знаю, что она не погибла там. Мы нашли документы, но никаких следов — ни тела, ни крови. Она?..
— Моя невеста…
— Мне жаль. Ты надеешься отыскать ее здесь?
Летчик невесело покачал головой:
— Честно говоря, нет. Искать надо было тогда, полтора месяца назад… Но полковник запретил провести поисковую операцию. Теперь мне хочется только отомстить — а больше жить незачем. Ты не понимаешь, каково это — потерять свою половину… часть себя.
— Да нет, понимаю… Я ведь тоже рискую потерять свою.
Вокруг новоприбывших собралось немало народу — всем хотелось посмотреть на жителей севера, так что полковнику пришлось разогнать большую часть толпы, в том числе и Зигмунда. Макс оглянулся на Слепнева, что-то горячо обсуждающего с полковником Смитом по-английски, и встретился взглядом с Пустынником.
— Это тот самый пилот, который просил посадки. О чем ты с ним говорил?
— Он спрашивал про женщину-техника в вертолете. Это его невеста. Жаль парня.
— Сам виноват, — хитро усмехнулся сталкер, — их сюда никто не звал.
— Ты совсем бессердечный? — хмуро поинтересовался Макс. — Себя на его месте представь.
Пустынник ничего не ответил, только заговорщицки подмигнул.
«Вроде люди как люди, — подумал наемник отстраненно, — с какого перепоя считать их врагами? Потому что Слепнев так сказал? Потому что они поцапались со странными дружками Пустынника? Там еще бабка надвое гадала, кто виноват. Правда ведь у каждого своя».
Он толкнул в бок Сергея:
— О чем это Семен Борисович с ним талдычит?
— Да черт его знает. У меня нет разговорной практики — я по-английски только читаю хорошо, а чтобы попрактиковаться в устной речи — так ведь не с кем, преподаватели не в счет, у них тоже нет языковой практики. Что-то насчет краснокожих и бомб толкуют. Я понимаю разве что пятое через десятое.