Район десантирования он увидел без всякого целеуказателя — по дыму. Далеко впереди над зеленым холмом в ярких вспышках рождались бурые кляксы; из джунглей, покрывавших склоны высоты, ползли вверх клубы тумана, смешиваясь с дымом, они сливались в непроницаемое облако, которое с каждым новым разрывом вздрагивало и еще больше темнело.
Коптер летел уже над самым лесом, едва не задевая кроны, и с оружейных пилонов уносились вперед и вниз огненные струи, внося свою лепту в дымный занавес над высотой. Роторные пушки судорожно дергались, исторгая сверкающие ручьи гильз. Лес внизу огрызался огнем — ослепительные искры взмывали в небо по крутой дуге, и силовой щит то и дело изгибался и вспыхивал всеми цветами радуги, словно готовый лопнуть мыльный пузырь. Пару раз машину ощутимо тряхнуло, так что датчики не сразу восстановили картинку. Не снижая скорости, пилот мастерски развернул коптер, готовясь к посадке, а затем бросил его вниз. Машина опустила нос и ринулась в непроницаемую облачную мглу. Оптические датчики тут же скисли, экраны заполонила серая муть, но уже в следующий миг обзор переключился на радары, и Твид очутился в призрачном театре теней.
Голову стиснул отраженный деревьями рев турбин. С гулом опустился пандус и бешеная тряска усилилась. Потом замигал сигнал готовности. А потом двадцать человек горохом ссыпались вниз и растворились в зеленоватой мгле, испятнанной тепловыми контурами и молниями трассеров.
— Вперед, детки. Смелее! Папочка приготовил вам хороший сюрприз! — пробормотал Твид.
Глава 23
Замигал сигнал над люком, сержант поднял обе руки, затем изобразил пару коротких жестов — резко ткнул сжатым кулаком в вертикально установленное запястье. «Заряжай», — подсказал сосед, и Брук, стараясь не торопиться и наблюдая за стрелками напротив, выдернул карабин из захвата, уложил его на колени, а затем присоединил магазин белого цвета. «Белый — парализующие, красный — шоковые, черный — боевые», — словно старательный ученик в школе, пробормотал он. Но почему парализующие? Разве они не собираются в бой?
Размышлять было некогда. Повторяя действия соседа, он выдернул из поясного подсумка короткую трубку гранаты и со щелчком вставил ее в гнездо подствольного барабана. Затем еще и еще. Шесть штук подряд. Потом сдвинул назад предохранительное кольцо сенсоров на стволе.
Моргнуть три раза, лихорадочно вспоминал он. Вызвать блок управления оружием. Мигает надпись: «Активация подтверждена». Акустическое наведение? Есть. Датчик движения? Есть. Тип цели? А это что за ерунда? «Бронированная машина». Не то. «Тяжеловооруженный пехотинец». Не то.
— Легкая пехота или нерегулярные силы! — подсказывает сосед.
Вот оно! Зафиксировать! Голос в голове:
— Внимание: оружие готово к бою. Оружие готово к бою.
«Ну, — с какой-то обреченностью подумал Брук, — теперь поглядим, чего ты стоишь».
Желудок подкатил к горлу. Ноги сами собой оторвались от палубы — коптер ринулся вниз. В иллюминаторах замельтешили солнечные лучи. Свободной рукой Брук уцепился за фал над головой. Турбины завывали, как тысяча голодных волков. Машину швыряло вверх-вниз, словно вагончик на американских горках. Солдат напротив прижал ладонь ко рту и страдальчески выпучил глаза.
Короткий миг эйфории сгинул в облаке страха. «Только бы выдержать», — билось в голове у Брука. Даже теперь он цеплялся за глупые условности, не хотел, чтобы ему наклеили ярлык маминого сынка со слабым желудком. «А, это тот самый мудак, что наблевал в вертушке? Знаем, знаем…»
Резко навалилась тяжесть. Рев сгустился. Машина остановила падение над самыми деревьями и теперь мчалась, едва не задевая верхушки.
В прошлый раз, в джунглях, Брук думал, хуже не бывает. Но теперь, когда всего в метре под ним с бешеной скоростью мчались огромные кроны, он понял, что самое страшное еще впереди. Этот полет изматывал нервы. Пролетающая мимо земля сливалась в один сплошной поток. Мелькали какие-то тени. Полная зависимость от искусства пилота выводила Брука из равновесия. Он подумал: достаточно легкого ветерка — и машину размажет о вековые стволы.
Отраженный кронами рев турбин молотил по обшивке, словно отбойный молоток. Брук стиснул зубы, чтобы не прикусить язык от зубодробительной тряски. Оператор оружия, повиснув в коконе, производил какие-то сложные пассы, напоминая плетущего паутину паука.
Тут сосед слева ткнул пальцем в иллюминатор: зловещее серое облако поднималось вверх, отмечая зону высадки, в глубине облака вспыхивали молнии, а их машина разворачивалась по широкой дуге, направляясь прямо в эту кашу. Брук кивнул, потом посмотрел вниз, но не увидел ничего, кроме размазанного скоростью зеленовато-коричневого пространства.
Внезапно машину тряхнуло, и Брук с лязгом приложился шлемом о переборку. Их обстреливали!
— Горячая зона! Горячая зона! — тревожно забормотали солдаты.
Стрелок конвульсивно задергался в своем коконе, и иллюминаторы озарились отсветами пламени. В вибрацию корпуса вплелась новая ритмичная дрожь. Они отвечали на огонь!
В следующий миг Брук увидел, как вспыхнул и опасно прогнулся пузырь силового поля за бортом, и тут же последовал зубодробительный удар. Свет в отсеке моргнул. Те, кто бил по ним с земли, знал свое дело!
Ему стало страшно — до чертиков страшно. Он ощутил себя беспомощной живой мишенью, подвешенной в тире. Еще он размышлял о том, что его появление на Луакари было ошибкой. Самой большой, страшной и, наверное, последней ошибкой. Чего он здесь забыл? Кому помогает? Ради чего рискует? Что ожидает его в джунглях? Что, если зона высадки окажется заминированной? Что, если эта чуждая и зловещая местность — его последняя обитель? Что, если на него набросится ядовитая змея? Что, если он не вернется? Что подумает о нем Марина?
Стрелок дергался, как припадочный. Его движения больше ничем не напоминали человеческие — он был как марионетка на ниточках. Иллюминаторы озарялись пламенем. Пушки выли, словно исполинские циркулярные пилы. Свет в отсеке моргал всякий раз, как на машину обрушивался удар великаньего кулака.
«Нет, — думал Брук. — Я к этому не готов. Я еще слишком молод, чтобы сдохнуть! О нет, я не гожусь для этого дерьма! Я не готов, не готов, не готов…»
Потом ему стало стыдно. Что сказал бы отец, узнав, что его сын оказался хуже каких-то горожан? Да он сгорел бы со стыда за него! И не только отец, а и все их соседи и знакомые. Они решили бы, что он слабак и трус.
Он стиснул покрепче скользкий от пота фал. Ну уж нет. Не дождетесь. Он не слабак. Пускай это корыто с маху грянется о землю, но он не раскроет рта. В конце концов, никто его сюда не гнал. Если выдержат эти горожане, то выдержит и он.
Но выдерживали не все. Кто-то начал вопить, осознав весь ужас происходящего:
— Нас подбили! Мы разобьемся! Разобьемся! Не хочу сдохнуть, не хочу сдохнуть, не хочу!
Брук увидел его — тот самый парень с выпученными глазами. Он сидел напротив него, совсем близко, плакал, и глаза у него были белыми от ужаса. И он, не переставая, кричал, кричал…
— Не хочу быть здесь! Где угодно, только не здесь! Нас подбили! Мы упадем!
— Заткнись ты! — гаркнул сержант, перекрывая вой турбин.
Но солдат все так же смотрел в никуда и, захлебываясь слезами, кричал:
— Подбили! Упадем! Сгорим заживо! Не хочу!
Совсем рядом, подумал Брук. Рукой можно дотянуться. Он не замолчит. Будет орать, пока все не сойдут с ума от страха, будет всем душу растравлять, не даст сосредоточиться, прийти в себя.
Сержант двинул беднягу кулаком в стрелковой перчатке. Лязгнули зубы, голова мотнулась, солдат поперхнулся криком.
— Ты, слабак! — проревел сержант. — Терпи, понял?
Лицо сержанта под козырьком шлема побагровело от ярости. Он снова обрушил кулак на голову стрелка.
— Трус, мать твою! В космической пехоте не плачут! Будешь драться, как я! Как все! Столько же, сколько все! И все вытерпишь!
Остальные опустили глаза, потому что всем было так же до ужаса страшно. Брук знал, что страх сродни заразной болезни, понимал, что сломавшийся боец — переносчик этой заразы. Поэтому молоти его до полусмерти, сержант. Пинай его, бей прикладом. Вытряси из него этот вирус, пока он не заразил остальных.
И лекарство сработало. Страх смерти был задавлен страхом посильнее — страхом перед разъяренным, как голодный леопард, сержантом. Размазав кровь по лицу, солдат вцепился в страховочный ремень и умолк.
Палуба ушла из под ног. Свет в иллюминаторах померк.
Они падали. Падали. Падали. Брук закрыл глаза. Напряг ноги. Глубоко вдохнул. Приготовился к последнему удару.
Но оператор продолжал бешено извиваться, мгла за бортом по-прежнему озарялась вспышками, все так же взвизгивали пушки, а двигатели продолжали исправно сотрясать корпус.
Дрогнул и ухнул вниз десантный пандус, обнажив пятно мутного света. В отсек ворвался непереносимый грохот. Запахло химией, болотом и гнилью.
«Внимание: в воздухе опасные для здоровья вещества! — сообщил БИС. — Внимание…»
Брук поспешно натянул воздушную маску. Все, включая истеричного труса, давно натянули очки и маски, превратившись в мутантов с лягушачьими мордами.
«Как странно, — мелькнуло в голове. — Через очки видно лучше».
Замигал красный сигнал над люком. Щелкнули замки, ремень отпустил грудь и с глухим рычанием намотался на барабан. От неожиданности Брук едва не клюнул носом.
Сосед толкнул его в бок.
— Не отставай, напарник! Будем прыгать! Прыгать! — едва различил Брук.
Сквозь очки было видно, как стремительно уносятся вверх стволы деревьев. Снизу к ним мчалась окутанная дымом земля.
Нудное нашептывание. «Внимание, вы приземляетесь в горячей зоне. Соблюдайте осторожность. Соблюдайте…»
Заткнись! Без тебя вижу!
Бортстрелок взмахивал руками, как заправский фокусник. Каждый взмах отдавался вспышкой и гулким ударом где-то за бортом. Крайние к люку бойцы открыли огонь по дымным зарослям на границе леса. Их карабины застрекотали, словно швейные машинки, — так тихо, что из-за царящего снаружи звукового шторма казались совершенно бесшумными. Бледно-голубые дульные вспышки. Струйки противоотдачи над рукавами. Мутные пятна отражений на стеклах очков. Пляска недогоревших патронных донцев по палубе. Что-то звонко блямкнуло, и по стеклу стрелкового отсека чиркнула молн