«Прямо как диверсанты», – подумал Георгий и последовал за Сиротиным.
Капитан двигался легко, будто порхал с кочки на кочку, с валуна на валун. Его гибкости и ловкости, с какой Сиротин пробрался через валежник, а потом миновал извилистый овраг, могли позавидовать циркачи. Теорию же пришлось попотеть – он уже понял, что путешествие выдастся нелегким. И это притом, что он регулярно старался ходить в физкультурный зал!
Природа не баловала. К нужной цели Сиротин выбрал самое непроходимое направление. Изгрызенная камнями земля изобиловала мелкими озерками, полными холодной воды, каменистыми обломками, изломанными деревьями. Но постепенно стало легче. Тело как будто с радостью вспоминало утерянные навыки. Георгий уже мог позволить себе не так неуклюже преодолеть промоину или в одном прыжке перебраться по стволу какого-нибудь поваленного дерева через болотистый участок, какие попадались в изобилии. Иногда Георгий ловил на себе взгляд Сиротина, и казалось, что капитан им вполне удовлетворен.
Постепенно рельеф стал полегче, и вскоре они оказались перед небольшой сравнительно ровной поляной. Сиротин велел Георгию остановиться. На минуту замер, прислушиваясь, затем удовлетворенно кивнул Волкову и уселся, укрывшись за желто-ржавыми зарослями папоротника. Вытянул ноги. Видно было, что и он устал.
– Будем ждать, – еле слышно сказал Сиротин, посмотрев на часы. И было такое впечатление, что немой заговорил.
Георгий поискал взглядом какой-нибудь пенек, на который можно было опереться спиной. Такой нашелся в двух шагах – весь обросший опятами.
– Ни фига себе! Попался бы ты мне… – произнес Георгий, но, видимо, недостаточно тихо, потому что Сиротин сзади шикнул на него.
Осознав оплошность, Георгий прильнул к земле и стал смотреть на поляну еще напряженнее, чем Сиротин, но пока все было тихо. Меж тем капитан все чаще посматривал на часы, из чего Волков заключил, что тот уже все изучил здесь вдоль и поперек. И если кто-то из охранявших местность обходит посты, то должен появиться здесь с минуты на минуту.
И действительно, откуда-то справа послышался легкий треск сучьев. Прошла еще минута, и на поляну вышли два бойца. Одного из них Георгий узнал – это был тот самый солдат Малеев, на которого они с Лазаренко наткнулись в лесу, когда собирали грибы.
Георгий хотел сказать об этом Сиротину, но того уже не было рядом. Скрюченную фигуру капитана он увидел за двумя толстыми, сросшимися у корней березами, откуда было рукой подать до ничего не подозревающих бойцов. Что он удумал?
Но Сиротин даже не шелохнулся, когда два солдата спокойно прошагали мимо. Вскоре он махнул Георгию, подзывая к себе.
– Эти просто попугаи. Уверен, они даже не знают, ради чего топчут лес, – разговорился Сиротин. – Дальше еще два кордона. Там ребята посерьезнее. За ними еще один кордон и колючая проволока. Вопросы есть?
– А за проволокой что? – не выдержал Георгий.
– Еще не знаю, – усмехнулся Сиротин. – На-ка надень.
И он достал из-за пазухи сверток, оказавшийся парой легких накидок, – они так ловко были обшиты разными лоскутами и сосновыми иголками, что издали напоминали естественную для этого времени года лесную подстилку.
Добавив маскировки, оба зашагали в ту сторону, откуда появились бойцы.
Тропинка была ими натоптана изрядная – будто стадо оленей ходило здесь изо дня в день. Сиротин вскоре сместился влево. Он почти не останавливался, чтобы осмотреться. Двигался быстро, и Георгию оставалось только удивляться, как ловко тот подбирал места, где почти не было сухих веток, высокой стеблистой травы, которая могла бы производить шум. Лишь изредка Сиротин замирал, поднимая руку, и тогда Волков вставал как вкопанный, стараясь дышать потише (как ни хотелось втянуть полную грудь воздуха), давая капитану возможность прислушаться. А потом они снова шли дальше – пока еще быстро, но постепенно капитан стал сбавлять темп. Здесь камней почти не было, пошел сплошной сосняк, и лес, несмотря на подступавший сумрак, проглядывался довольно далеко. Вот только земля была щедро усеяна старыми шишками, так и норовившими предательски затрещать под ногами.
Когда Сиротин в очередной раз остановился и что-то сказал, Георгий не понял его и по привычке замер, стоя на ногах, но капитан вдруг грубо схватил его за руку и, ловко сделав подсечку, повалил на землю.
– Мудила… Не слышал, как я тебе велел лежать? – зашипел он, нависнув над Георгием.
– Не слышал, – честно признался Волков. – Задумался.
Капитан сполз с него, и Георгий смог перевернуться на живот.
– Задумался он… Туда смотри… тит твою мать… – зло прохрипел Сиротин.
В той стороне, куда он тыкал пальцем, Георгий разглядел две фигуры в камуфляже. Даже отсюда было видно, что эти – отнюдь не никчемные пехотинцы, вроде недавно повстречавшегося Малеева. Оба рослые, плечистые, на стриженых головах черные береты. Сиротин велел посмотреть влево – метрах в двухстах с другой стороны, на расстоянии прямой видимости показалась еще одна фигура.
– Сейчас один сюда пойдет! – сказал капитан.
И действительно, один боец остался на прежней позиции, второй же направился в их сторону.
«Ложись!» – скомандовал жестом Сиротин и прошептал:
– Только дернись!
Георгий послушно уткнулся лицом в пожухлую траву. Сосновые иголки больно впились в лоб и щеку, но он терпеливо ждал. Надеялся, что хитроумная защита Сиротина сделает их совершенно невидимыми.
Как разведчик прошел мимо, Георгий даже не услышал. Мешал стук собственного сердца. Он почувствовал только легкий тычок в бок.
– Тихонько ползем, – услышал голос Сиротина. – Я первый.
Дальше Волков действовал четко по указаниям Сиротина. К тому моменту, когда снова можно было выпрямиться, он весь взмок и ощущал дикую усталость.
– Еще один кордон? – осторожно спросил он Сиротина.
– С Божьей помощью уже оба миновали. А ты и не заметил? – Капитан добродушно улыбнулся, и со словами его Волкову будто влили порцию свежих сил.
Начало темнеть, и без приборов ночного видения трудно было что-либо подробно разглядеть. Георгий поделился с капитаном переживанием, что вряд ли даже с чувствительной пленкой сможет что-нибудь заснять. Но Сиротин успокоил его:
– Скоро ты увидишь такую иллюминацию, что будет светло как днем!
К колючей проволоке они подбирались уже по-пластунски, и с каждым пройденным метром действительно становилось светлее. Когда они влезли на неширокий, но высокий каменистый взгорок, Георгий ожидал увидеть лучи прожекторов, но казалось, что светится само небо над лесом. Отчетливо видны были пышные шапки ближайших сосен, за которыми вставала яркая белизна. Словно кто-то разлил молоко, а дальние деревья исчезали в этом молоке, как в тумане.
Георгий теперь и без подсказок Сиротина смог различить бойцов, которые в строгом порядке на расстоянии видимости были рассредоточены вдоль заграждения из колючей проволоки.
Спустились обратно, обогнули взгорок и после нескольких метров по прямой очутились перед колючкой. Капитан достал заранее припасенную рогатинку и, подняв нижний ряд, пропустил Георгия вперед. Преодолев препятствие, Георгий помог перебраться Сиротину. Теперь оставалась одна забота – преодолеть отлично проглядываемое пространство между заграждением и лесом.
– Если заметят, плохи наши дела, – сказал Сиротин, глядя на ближнего часового. – Хорошо, собак нет.
Георгий неожиданно подумал, что их желание узнать неведомое слишком далеко зашло – дураку ясно, что такую охрану поставили сюда отнюдь не цветочки нюхать. Понадобится – пристрелят. Значит, что-то важное находится здесь – за периметром.
Однако Сиротин, похоже, ничуть не сомневался в успехе операции. Велев Георгию соблюдать тридцатисекундную дистанцию, он первым пополз к лесу, двигаясь ровно между часовыми. Маскировка была блестящей – Георгий поначалу еле угадывал слившийся с травой силуэт капитана, а потом и вовсе потерял из вида.
Отсчитав тридцать секунд, он двинулся следом, но неожиданно с правой стороны раздался гул двигателя, мелькнули фары машины. Их свет, в отличие от молочного в лесу, был ярким, просвечивал сквозь каждую травинку. Когда фары полоснули по тому месту, где лежал Георгий, ему показалось, что его заметили. И он готов был уже услышать окрик, а затем, возможно, и выстрел. Но ничего этого не произошло, и Георгий лежал, уткнувшись мордой в землю, целую бесконечность, словно в полусне вдыхая прелый запах осенней травы.
Очнулся он, когда шум двигателя приблизился настолько, что из подсознания вынырнул страх – если маскировка Сиротина действительно сработана на отлично, то сейчас машина проедет не мимо, а раздавит его! Он повернул голову вбок и заметил, что фары и в самом деле не намерены сворачивать. Нужно было принимать решение – назад или вперед. Если отступить, то опять придется преодолевать лишние метры. Если вперед, то не исключено, что его заметят.
И все-таки он решил рвануть вперед. Когда медленно едущая машина взобралась на неровность, и свет фар скакнул вверх, Георгий что есть сил оттолкнулся ногами, доверившись рефлексам своего тела. «Членами землю пахать, суки!..» – как будто с неба донесся до его сознания далекий и давно позабытый голос инструктора, который нещадно карал за торчавшую пятую точку.
Он прополз и затих, решив – будь что будет, но по крайней мере под колесо попасть уже не должен. Урча мотором, автомобиль неспешно прокатил мимо, и Георгий уже смелее пополз дальше. Остановился только, когда больно ткнулся губами в торчавший из земли корень. Приподнял голову и осмотрелся. Вот он лес. И молочный свет, льющийся из-за деревьев – совсем рядом.
– Сиротин! – негромко позвал Георгий.
– Сюда! – отозвался капитан.
Оказалось, он лишь немного промахнулся. Увидел, как Сиротин маячит ему рукой.
– Ну что, вроде проползли?! – обрадовался ему капитан.
– Похоже на то.
– Я думал, тебя раздавят, – прохрипел Сиротин, будто давился от смеха. Да и Георгию самому вдруг стало смешно и необыкновенно легко одновременно. Это знакомое ощущение избавления от опасности было схоже с восторженным чувством полета. Пока отлеживались, Георгий размышлял о том, как удачно они идут до сих пор. Возможно, их успех отчасти закономерен – все-таки те, кто охраняет таинственный объект, не ждут, что сюда решат проникнуть лазутчики вроде них. Один Сиротин чего стоит – видать, бывалый парень. И капитанские погоны в его возрасте – не шутка. Где же он успел поднабраться опыта? Но бессмысленно расспрашивать, где именно и не из Африки ли, в самом деле, этот шоколадный загар. Об этом Сиротин, должно быть, и под пытками не скажет.