Эпоха реального (развитого) социализма (1964–1986)
27 января 1965 г. было издано постановление Президиума Верховного Совета СССР[517] «О некоторых фактах нарушения социалистической законности в отношении верующих», в котором признавались перегибы и ошибки при проведении вероисповедной политики в конце 1950‐х – первой половине 1960‐х.
В 1965 г. произошли структурные изменения в системе государственного контроля над религиозными объединениями. Совет по делам религиозных культов и Совет по делам Русской православной церкви были упразднены, а их функции переданы единому органу – Совету по делам религий при Совете министров СССР (далее – Совет по делам религий, СДР)[518]. СДР получил право принимать окончательные решения о регистрации или снятии с учета религиозных объединений[519]. Были расширены возможности назначаемых Советом уполномоченных в регионах. Появились штатные единицы заместителя уполномоченного, старшего инспектора и инспектора.
Антирелигиозная кампания Хрущева привела к сокращению числа религиозных общин в Советском Союзе, разрушению или закрытию культовых зданий и т. д. Однако коммунистическая партия не смогла добиться желаемого результата. Напротив, в ряде регионов (в Средней Азии и на Северном Кавказе) увеличилось количество людей, участвовавших в религиозной жизни – как поставленных на учет, так и незарегистрированных групп верующих.
Неофициальные служители культа были не только в национальных республиках со значительным мусульманским населением, но и в таких городах, как Москва, Ленинград и др. Например, после отстранения от должности в 1965 г. при участии уполномоченного СДРК по Ленинграду и Ленинградской области имам-хатиба Соборной мечети Ленинграда Абдулбари Исаева, тот остался в городе и работал как «бродячий» мулла. Его приглашали на междлисы и хатемы, он проводил никахи, обряд имянаречения и читал погребальную молитву (джаназа-намаз) во второй половине 1960‐х и в 1970‐е гг. – вплоть до своего избрания муфтием ДУМЕС в 1975 г. Имам-хатиб ленинградской Соборной мечети в 1971–1977 гг. Хафиз Махмутов вынужден был мириться с тем, что часть прихожан прибегала к услугам неофициального муллы (Исаева). После того как сам Махмутов был также отстранен при вмешательстве уполномоченного СДР от работы в мечети, ему была предложена со стороны ДУМЕС должность имам-хатиба в ряде городов РСФСР (в частности, в Ижевске). Однако Махмутов предпочел остаться в Ленинграде и выполнять функции неофициального муллы среди части своих бывших прихожан.
Совет по делам религий требовал от ДУМЕС усилить борьбу с «бродячими» муллами, и муфтий вынужден был реагировать. Однако в самом Совете хорошо понимали, что муфтият не заинтересован пресекать деятельность незарегистрированных общин, – во многом по соображениям материального характера. Согласно информационному отчету СДР за 1973 г., в этот год денежные отчисления в бюджет ДУМЕС составили 151 220 рублей (в том числе 95 200 рублей – от зарегистрированных объединений, 42 340 рублей – от незарегистрированных объединений и 14 150 – прочие поступления)[520]. Таким образом, незарегистрированные общины вносили весомый вклад в кассу ДУМЕС.
В Советском Союзе в рассматриваемый период сохранялись не только «параллельные» религиозные практики, но и «параллельное» мусульманское образование. В Средней Азии действовали подпольные учебные заведения (худжры), где обучались исламским наукам. По свидетельству мусульманского общественного деятеля Мухаммада Салахутдинова, он выбрал обучение в худжре, а не в медресе Мир-и Араб по следующим причинам:
О Мир-и Араб я слышал много чего не очень лестного, у меня было неприятное представление о том, что там происходит. Там училось всего 30 человек, поступить было трудно. Там была круговая порука, рассказывали, что студенты стучат друг на друга. Потом я встречался со многими выгнанными из Мир-и Араб имамами, например с Саматовым, кади из Татарстана. Он рассказывал, какие там ужасные условия, жесткий контроль… Был такой преподаватель Маруф Рахимчонов в Бухаре, его выгнали за то, что он преподавал акыду. Акыда была под запретом. Рахимчонов переехал в Ташкент и организовал обучение на дому. Я с ним познакомился и приезжал к нему в начале 1980‐х гг. на каникулы 2–3 месяца и тоже обучался у него дома. В начале 1980 годов в Ташкенте у него была разветвленная сеть домашних обучений, около 300 человек учеников. Насколько я знаю, силовики знали об этом и прикрывали. Периодически устраивали обыски, но перед этим всегда предупреждали, мол, завтра будет обыск, уберите все лишнее. Это начало 1980‐х гг.[521]
Отучившись в худжрах в Средней Азии, Салахутдинов вернулся в Москву и организовал там обучение для молодых людей. В 1981 г. у него было 20 учеников из числа его родственников и друзей[522]. Основы исламской религии преподавал на своей квартире и неофициальный ленинградский мулла Хафиз Махмутов[523].
Изменилось отношение СДР и других регулирующих и контролирующих органов к незарегистрированным религиозным объединениям. В обращении к уполномоченным Совета по делам религий 15 декабря 1966 г. председатель этого органа В. А. Куроедов рекомендовал ставить незарегистрированные религиозные группы «на особый учет и рассматривать их деятельность без регистрации, как явление временное, связанное с необходимостью в течение 1967 г. тщательно изучить вопрос о целесообразности их регистрации или в отказе им как таковой»[524].
В 1970‐е – начале 1980‐х гг. общины в разных регионах СССР не только ставятся на учет, но и получают возможность строить мечети. Это были единичные случаи, но еще совсем недавно такое невозможно было представить[525]. По мнению Д. Ю. Арапова, в этот период между СДР и религиозными организациями был достигнут своего рода консенсус:
Исламское «духовенство», соблюдая полную лояльность по отношению к советской власти, занималось нравственным «окормлением» своей паствы. Со своей стороны, работники СДР, внешне активно борясь за «торжество научного атеизма» и «изживание религиозных пережитков», на деле были не очень-то заинтересованы в успехе этого проекта. Все их весьма приличное по советским меркам материальное существование было обусловлено тем, чтобы происходившие в СССР секуляризационные процессы носили максимально замедленный характер[526].
Духовные управления мусульман, а также отдельные служители культа (например, имам-хатибы московской и ленинградской Соборных мечетей) привлекались Советом по делам религий к международной деятельности. Как отмечалось в одном из документов СДР, «внешняя деятельность религиозных организаций… является единственной областью, где духовенство может принести пользу Советскому государству…»[527].
Мусульманские религиозные деятели выступали с докладами на международных конференциях, посвященных борьбе за мир и межрелигиозному диалогу, выезжали за границу в составе делегаций; принимали иностранных гостей, участвовали в подготовке книг и статей, адресованных зарубежным читателям, и т. д. Вся эта многосторонняя деятельность была направлена на решение двух основных задач: формирования и укрепления за рубежом представлений о свободе совести в СССР и доведения до различных кругов в мусульманском и немусульманском мире позиции мусульман Советского Союза по актуальным вопросам внешней и внутренней политики своей страны. Муфтии и имамы в публичных выступлениях на конференциях и в проповедях часто затрагивали тему арабо-израильского конфликта, осуждая агрессивную политику Израиля.
Еще в 1961 г. в структуре САДУМ был создан Отдел по международным связям, а на следующий год было принято решение об учреждении Отдела международных связей мусульманских организаций СССР – общего для всех четырех советских муфтиятов. Этот орган возник по инициативе Совета по делам религиозных культов и с согласия ЦК КПСС, однако и Совет, и Центральный комитет всячески стремились подчеркнуть свою непричастность к этому[528]. Перед Отделом стояли следующие задачи:
Готовить предложения и рекомендации по вопросам контактов и связей мусульманских религиозных организаций СССР с зарубежными мусульманскими организациями и их руководителями; реферирование мусульманской и другой зарубежной прессы; подготовка проектов материалов, разоблачающих дезинформацию зарубежной пропаганды в отношении СССР; подготовка для распространения за границей материалов о жизни мусульман СССР; обслуживание приезжающих в СССР мусульманских деятелей; подготовка предложений о поездках за границу мусульманских деятелей СССР[529].
Фактически Отдел был подразделением Совета по делам религий, а не общим органом духовных управлений мусульман[530]. Отдел содержался за счет отчислений, поступавших как от муфтиятов, так и напрямую от общин, находившихся в их юрисдикции. Это не освобождало мусульманские религиозные объединения от ежегодных обязательных выплат в Советский фонд мира и Фонд охраны памятников архитектуры и истории[531]. На протяжении всей истории существования Отдела по международным связям его председателями были муфтии САДУМ. При этом штаб-квартира Отдела и его сотрудники находились в Москве.