Что касается Духовного собрания мусульман России, то этот муфтият я рассматриваю в отдельной главе, посвященной «параллельным» муфтиятам. Особенностью данной категории мусульманских религиозных организаций, как я уже писал выше, является то, что они не стремятся поглотить другие исламские центры федерального значения, а действуют как «третья сила», центр притяжения для тех духовных управлений мусульман, которые вышли из-под юрисдикции ЦДУМ, СМР – ДУМ РФ или КЦМСК.
Определенные сложности вызывает анализ современного положения Совета муфтиев России. Об этом духовном управлении можно определенно говорить как о межрегиональном муфтияте общефедерального уровня в период с 1996 по 2014 г. Но в 2014 г. в исламском сегменте религиозного рынка произошло важное событие: Духовное управление мусульман европейской части России (ДУМЕР), являвшееся одним из учредителей Совета муфтиев России, было реорганизовано в Духовное управление мусульман Российской Федерации.
Вслед за переименованием ДУМЕР в духовное управление, самим своим названием претендующее на всероссийский масштаб, начался процесс перерегистрации общин и региональных муфтиятов, входивших в СМР, в качестве административных единиц в структуре ДУМ РФ. Была изменена и система управления в самом Совете муфтиев. В конце 2017 г. в Москве прошел Пятый съезд СМР, на котором был ликвидирован институт сопредседателей этой организации. Вместо него был создан другой орган – Президиум, куда вошли как прежние председатели, так и новые члены – заместители Равиля Гайнутдина по СМР и ДУМ РФ.
Таким образом, в результате административных преобразований в Совете муфтиев сложилась ситуация, при которой СМР и ДУМ РФ стали действовать как взаимозаменяемые единицы. В результате влияние СМР снизилось, а ДУМ РФ – увеличилось. Ситуация тем более нестандартная, что главой обеих организаций был (и остается по сей день) один и тот же человек – Равиль Гайнутдин. Дальнейшие административные преобразования привели к тому, что СМР фактически прекратил существование как муфтият общефедерального значения.
Эта глава начинается с анализа причин, которые привели к отделению от Духовного управления мусульман европейской части СССР и Сибири (ДУМЕС) целого ряда мухтасибатов и созданию на их базе независимых региональных муфтиятов в 1992 г. Я рассматриваю процесс дезинтеграции ДУМЕС – ЦДУМ как неизбежный.
В параграфе, посвященном ЦДУМ, я анализирую современное положение этого старейшего в России муфтията. Я уделяю большое внимание не только идеологическим установкам, которые лежат в основе деятельности ЦДУМ, но и персональной стратегии его бессменного руководителя – муфтия Талгата Таджуддина (Тазеева). В условиях авторитарной системы управления в этом муфтияте персональный фактор играет определяющую роль. Я выдвигаю гипотезу о том, что экстравагантное поведение Таджуддина является проявлением не только и не столько какого-либо недуга, сколько вполне осознанной стратегии, избранной этим религиозным деятелем и имеющей целью сохранить свое положение в качестве руководителя одной из ведущих мусульманских религиозных организаций.
Особое внимание в главе уделено терминологии и титулатуре, которую используют руководители конкурирующих муфтиятов: СМР – ДУМ РФ и ЦДУМ. Ее анализ позволяет делать определенные выводы об идеологии как самих муфтиев, так и возглавляемых ими структур.
Несмотря на то что СМР – ДУМ РФ и ЦДУМ используют разные стратегии для завоевания исламского сегмента религиозного рынка, они сходятся в главном: основной покупатель производимого ими религиозного продукта – не рядовые верующие и даже не региональные муфтияты, а регулятор (государство). Составными частями религиозного продукта, предлагаемого государству, являются услуги по обеспечению лояльности господствующему в стране политическому режиму со стороны граждан-мусульман, продвижение российских внешнеполитических интересов за рубежом, идеологическая борьба с неподконтрольной надзорным органам религиозной активностью и др.
Кризис Духовного управления мусульман европейской части СССР и Сибири в начале 1990‐х гг
Когда во второй половине 1980‐х представители советских и партийных органов власти говорили о сближении государства с церковью, под последней они понимали не только Русскую православную церковь, но и другие зарегистрированные религиозные объединения. Однако на практике основное внимание уделялось Московскому патриархату[710].
Между тем духовные управления мусульман как никогда нуждались в поддержке со стороны Москвы. Как уже отмечалось в предыдущей главе, три из четырех советских муфтиятов прекратили свое существование в конце 1980‐х – начале 1990‐х гг.: Духовное управление мусульман Северного Кавказа (ДУМСК) – в 1989 г., Духовное управление мусульман Закавказья (ДУМЗак) и Среднеазиатское духовное управление мусульман (САДУМ) – в 1991 г. Только ДУМЕС сохранял свое единство вплоть до 1992 г. Можно назвать несколько причин, которые привели к тому, что этот муфтият избежал распада, в то время как другие духовные управления мусульман сталкивались с центробежными процессами.
Во-первых, отсутствие серьезной оппозиции как в аппарате ДУМЕС, так и среди имамов крупных общин явилось следствием кадровой политики Т. Таджуддина, изгнавшего из муфтията оппонентов, которые могли даже гипотетически оспаривать его лидерство[711].
Во-вторых, нельзя сбрасывать со счетов такой фактор, как моноэтничность Духовного управления в Уфе. В отличие от других муфтиятов, контролировавших приходы, в которых были представлены верующие различных национальностей[712], большинство общин в юрисдикции ДУМЕС было татарскими[713]. Следовательно, такой фактор, как конкуренция между представителями различных этносов за право контроля над муфтиятом, ярко проявившийся в случае с ДУМСК, в ДУМЕС был исключен. Немногочисленные имамы-башкиры, несмотря на то что резиденция муфтията находилась в столице Башкирской Автономной Советской Социалистической Республики, не имели влияния в системе ДУМЕС.
В-третьих, Таджуддину удалось повысить свой авторитет в глазах верующих после того, как по его инициативе в августе 1989 г. было организовано и проведено празднование 1100-летия принятия ислама в Поволжье и Приуралье[714]. Несмотря на локальный характер торжеств, ограничивавшихся территорией Татарской и Башкирской АССР, сам факт их проведения привлек внимание мусульман не только в самой стране, но и за ее пределами. Среди гостей праздничных мероприятий были даже министры из ряда арабских стран[715]. В ДУМЕС стала поступать финансовая помощь из арабских стран Персидского залива. Таким образом, Таджуддин, контролировавший финансовые поступления из‐за рубежа, приобрел дополнительные рычаги влияния на подконтрольные ДУМЕС общины.
В-четвертых, в годы перестройки Таджуддин активно взаимодействовал с татарским национальным движением, которое имело по преимуществу светский характер. Так, ДУМЕС вместе со всеми приходами вошел в качестве коллективного члена в Татарский общественный центр (ТОЦ) – организацию татарских националистов, выступавших за независимость Татарстана от России[716]. Сам Таджуддин и, по его указанию, десятки имамов принимали участие в работе съездов ТОЦ. В 1989 г. ДУМЕС перечислил ТОЦ 10 000 рублей[717].
Вместе с тем нельзя игнорировать и то обстоятельство, что значительное число общин находилось тогда вне контроля официальных мусульманских структур. К 1988 г. в ДУМЕС насчитывалось 142 зарегистрированные мусульманские общины[718]. Судя по данным на 1990 г., ситуация несколько улучшилась, но количество не поставленных на учет религиозных объединений продолжало оставаться высоким – 347 против 773 зарегистрированных[719]. Таким образом, около трети мусульманских общин в округе ДУМЕС в той или иной степени были независимыми от духовного управления. Когда появилась возможность беспрепятственно получить регистрацию, некоторые из этих общин объединились с отколовшимися от ДУМЕС махаллями и сформировали независимые региональные муфтияты.
Обстоятельства складывались так, что те факторы, которые способствовали укреплению позиций Таджуддина в конце 1980‐х, через несколько лет повлияли на развитие центробежных процессов в муфтияте. Так, авторитарный стиль руководства Таджуддина проявлялся, помимо прочего, в том, что все даже не очень значительные вопросы можно было решить исключительно в Уфе[720]. Это создавало неудобства для руководителей региональных подразделений ДУМЕС – мухтасибатов[721], лишенных реальной административной и финансовой самостоятельности в принятии решений, касающихся подотчетных им общин. Кроме того, имамы в регионах осознали, что могут напрямую получать доступ к средствам спонсоров как из арабских стран, так и от мусульманских бизнесменов в самой России. Получение финансовой независимости предрешило независимость административную[722].
Наконец, не последнюю роль в падении авторитета ДУМЕС среди мусульман сыграл моральный облик самого Таджуддина – то, что некоторые из моих собеседников деликатно называли образом жизни, не вполне соответствующим исламу[723]. В резолюции, принятой 18 августа 1992 г. на собрании общественных организаций Башкортостана, пороки Таджуддина открыто назывались среди причин создания независимого от ДУМЕС Духовного управления мусульман Республики Башкортостан (ДУМ РБ). В принятом на учредительном съезде ДУМ РБ (21 августа 1992 г.) постановлении, в частности, говорилось: