В Духовном управлении из‐за прогрессирующей болезни его главы – муфтия Талгата Тажетдина [так в оригинале. – Р. Б.] резко обострилась обстановка, муфтий своими аморальными поступками (употребление наркотиков и спиртного) показал свою полную несостоятельность руководить ДУМЕС[724].
На вопрос, что заставило мухтасибаты выйти из ДУМЕС и создать отдельные муфтияты в регионах, мои респонденты называли следующие причины: отсутствие эффективного механизма коммуникаций с Уфой для оперативного решения текущих вопросов («географический фактор»), бюрократизация аппарата и неэффективная система управления в ДУМЕС[725]. Политический фактор в национальных республиках также играл значительную роль. В условиях, когда целый ряд регионов России претендовал на автономию от Москвы (в той или иной форме), лидеры национального движения в Татарстане и Башкортостане осознали необходимость создать собственные религиозные центры, независимые от ДУМЕС[726].
В начале 1990‐х гг. Таджуддин уже не выступал в поддержку татарского национального движения. Он предпочел ориентироваться на руководство Татарстана, которое перехватило у националистов инициативу. Кроме того, муфтий не сумел найти общий язык с усиливавшимся башкирским национальным движением. В итоге в 1992 г. от ДУМЕС отделилось сразу два мухтасибата в двух национальных республиках: Башкортостане и Татарстане. Башкирские националисты видели в ДУМЕС муфтият, представлявший интересы татар, и стремились создать или, точнее, возродить собственное духовное управление, прекратившее существование в 1936 г. В то же время татарское национальное движение требовало перевода резиденции ДУМЕС в Казань. Таджуддин не пошел на такой шаг и тем самым создал серьезный повод для создания независимого муфтията в Татарстане[727].
Финансовый фактор также имел ключевое значение. ДУМЕС начал получать финансовую помощь из стран мусульманского Востока, и эти средства полностью контролировались Таджуддином[728]. Осознание имамами в регионах того, что они теперь могут напрямую обращаться к спонсорам без посредничества Уфы, тоже сыграло важную роль[729].
Для полноты картины следует также отметить, что личные качества муфтия Талгата Таджуддина существенно повлияли на рост сепаратизма. Как отмечает В. М. Якупов, «неправы те исследователи, которые считают, что раскол в татарском исламе, связанный с личностью Т. Таджуддина, начался в 1992 г., это был уже последующий раскол, на самом деле эта конфликтогенная личность в татарском исламе явилась причиной многих проблем уже в самом начале своей деятельности на посту муфтия»[730].
Известно немало примеров, когда авторитарный стиль руководства Таджуддина, его нетерпимость к любому неповиновению со стороны подчиненных вынуждали имамов и руководимые ими мусульманские общины отделиться от ДУМЕС – ЦДУМ. Одним из самых громких был скандал в Набережных Челнах в июле 1992 г. При открытии мечети «Тауба» ряд верующих выступил с протестом против витражей, на которых по инициативе Таджуддина вместе с полумесяцем изображались звезда Давида и православный крест. Несколько человек пытались демонтировать окна. В ответ Таджуддин в присутствии не только большинства имамов ДУМЕС и верующих, но и представителей православного духовенства, приглашенных на церемонию открытия, оскорбил и избил плеткой имам-хатиба мечети Идриса Галяутдинова[731]. Через несколько недель «Тауба» стала местом проведения учредительного съезда, объявившего о создании Духовного управления мусульман Республики Татарстан.
Кадровые решения Таджуддина летом 1992 г. стали для уфимского муфтията фатальными в полном смысле этого слова. Нурмухамет Нигматуллин был освобожден от должности главы Уфимского мухтасибата. Вынужден был покинуть свой пост и главный управляющий делами ДУМЕС Нафигулла Аширов. Именно Аширов и Нигматуллин стали ключевыми фигурами на съезде в августе 1992 г., на котором было образовано Духовное управление мусульман Республики Башкортостан. Национальный (или националистический) фактор играл здесь второстепенную роль и проявился в том, что кандидатом в муфтии был выдвинут Нигматуллин – единственный башкир среди организаторов съезда. На эту должность не могли претендовать ни Аширов, ни другие бывшие функционеры ДУМЕС, так как они были татарами[732].
Кроме того, для усиления центробежных процессов в ДУМЕС имелись объективные предпосылки. После либерализации общественной жизни в СССР в целом и в России в частности стало проще регистрировать новые религиозные общины и даже создавать новые мусульманские религиозные организации[733].
В начале 1990‐х гг. Талгат Таджуддин неоднократно получал от имамов предложения о создании региональных структур под эгидой ДУМЕС и предоставлении им полномочий самим регистрировать новые общины и самостоятельно утверждать их руководителей. Однако муфтий не поддержал эти инициативы, посчитав их проявлениями сепаратизма[734]. Таким образом, ДУМЕС и его муфтий Таджуддин оказались не готовы к новым реалиям, вызванным политическими процессами в СССР, а затем и в Российской Федерации.
Исламский сегмент религиозного рынка в Советском Союзе имел олигополистическую структуру. Каждый из четырех муфтиятов контролировал определенную территорию. Европейская часть СССР (включая Украину, Беларусь и республики Прибалтики) и Сибирь находились в юрисдикции ДУМЕС. Ситуация, при которой мухтасибат или, тем более, община могли провозгласить независимость от ЦДУМ, была невозможна ни практически, ни теоретически[735]. Государство не только само регулировало количество участников рынка, но и определяло набор религиозных и нерелигиозных товаров и услуг, которые духовные управления могли предложить своим клиентам. Результатом такой «политики» стало появление так называемых бродячих мулл, которые проводили обряды для лиц, не имевших по тем или иным причинам возможности обратиться к официальным служителям исламского культа.
Изменившиеся политические условия в СССР в конце 1980‐х – начале 1990‐х гг., во-первых, указывали на необходимость демократизации прежней системы единоличного управления со строгой вертикалью власти в муфтияте. Во-вторых, на повестке дня стоял вопрос об изменении характера взаимоотношений ДУМЕС с регулятором и общинами. Однако Духовное управление в Уфе в лице муфтия Таджуддина оказалось неготовым к переменам. Фактически ДУМЕС придерживался той же модели управления, что и в советские времена, когда государство жестко контролировало деятельность религиозных объединений, в том числе муфтиятов. В отличие от РПЦ, которая с конца 1980‐х гг. выступала равноправным партнером государства, ЦДУМ так и не смог выстроить столь же эффективные и взаимовыгодные отношения с федеральным центром. Как следствие, значение этого муфтията в глазах мусульманских общин упало.
Гарантом сохранения целостности ДУМЕС в послевоенное время в СССР выступали такие структуры, как Совет по делам религий и КГБ. Как уже отмечалось в предыдущей главе, ни один кадровый вопрос как в самом Духовном управлении, так и в подконтрольных ему общинах не мог быть решен без участия общесоюзного СДР и его уполномоченных на местах. Однако в 1991 г. СДР был ликвидирован. А ранее, как отмечалось выше, прекратил существование Совет по делам религий при Совете министров РСФСР. После распада СССР в ряде российских регионов на базе аппаратов уполномоченных общесоюзного СДР возникли республиканские комитеты или советы по делам религий (например, в Татарстане и Башкортостане), но они не всегда могли повлиять на религиозную ситуацию.
Таким образом, ДУМЕС не мог рассчитывать на использование административного ресурса для возвращения в свою юрисдикцию провозгласивших самостоятельность мухтасибатов. Руководство республик и областей не препятствовало созданию независимых духовных управлений, так как зачастую было заинтересовано в том, чтобы иметь свой карманный муфтият, независимый от Уфы[736]. Но даже если бы главы регионов и попытались оказать административное давление на муфтияты, они могли потерпеть фиаско, как это было, например, в Татарстане в середине 1990‐х гг.
Появление первых независимых от ДУМЕС духовных управлений в Волго-Уральском регионе явилось полной неожиданностью для муфтия Таджуддина. Он был за границей, когда узнал о съездах в Уфе и Набережных Челнах в августе 1992 г.
По словам муфтия Духовного управления мусульман Республики Татарстан Габдуллы Галиуллина, решение об учреждении независимого муфтията в республике возникло спонтанно[737]. Организаторы съезда в Уфе предложили татарстанским имамам последовать их примеру и отделиться от ДУМЕС. За образец были взяты учредительные документы Духовного управления мусульман Республики Башкортостан[738]. Делегаты съезда в Уфе на автобусах отправились в Набережные Челны. На съезде в этом городе присутствовало около 200 делегатов, которые единогласно приняли решение о создании независимого Духовного управления мусульман Республики Татарстан.
Вскоре новым муфтиятам стало ясно, что для решения вопросов, требующих переговоров на высшем, федеральном уровне, им необходимо иметь общую структуру, координационный центр, который бы мог представлять их интересы перед органами государственной власти Российской Федерации. Даже крупные региональные муфтияты, – такие как ДУМ РТ, – не могли напрямую обращаться в Москву, поэтому вопрос о создании единой общефедеральной структуры был поднят вскоре после образования независимых духовных управлений в 1992 г.