– Вам приходилось работать с разными муфтиями. Как вы считаете, нужен ли институт муфтията в современной России?
– Я не решаю судьбу муфтиятов, поэтому не могу сказать что-то определенное. Если звезды зажигают, значит это кому-то нужно. Но сейчас нужно концентрировать усилия на социальной работе. Это должен быть приоритет, а в каком формате это осуществляется муфтиятами или другими организациями, второй вопрос.
– Возможно ли объединение муфтиятов в современной России? Какие обстоятельства этому мешают?
– На мой взгляд, на сегодняшний момент это невозможно. И в Российской империи, и в Советском Союзе не было единого муфтията. Это данность, и воспринимать ее следует соответственно. Северный Кавказ и Поволжье никогда не были в единой религиозной структуре.
Гусман хазрат Исхаков: «Свое отношение к религии в нашей стране люди традиционно определяют преимущественно по этническому признаку: русский – значит православный, татарин – значит мусульманин»[1071]
Краткая справка: Исхаков Гусман Гумерович (р. 25 мая 1957 г.) – мусульманский религиозный деятель.
В 1978–1982 гг. учился в медресе «Мир-и Араб» (г. Бухара Узбекской ССР). С 1982 по 1984 г. работал ответственным секретарем Духовного управления мусульман европейской части СССР и Сибири. В 1984–1985 гг. проходил курс обучения на шариатском факультете Исламского университета (г. Триполи, Ливия).
В 1985–1994 гг. служил имам-хатибом центральной мечети г. Октябрьский (Республика Башкортостан). В 1991–1994 гг. – ректор мусульманского медресе «Нуруль-Ислам», г. Октябрьский, депутат горсовета.
В 1994–1998 гг. – первый заместитель муфтия Республики Татарстан. 14 февраля 1998 г. на Объединительном съезде мусульман Республики Татарстан был избран председателем ДУМ РТ.
В 1998–2006 гг. – ректор Российского исламского университета. В 2000–2011 гг. – председатель Казанского муфтията. 13 января 2011 г. подал в отставку. В 2011–2018 гг. – директор АНО «Центр изучения Корана „Рашида“». С 2018 года – имам-хатиб мечети «Бишбалта» (г. Казань).
– Гусман хазрат, является ли современная Россия, по-вашему, де-факто православной страной? Если да, то в чем это проявляется?
– Свое отношение к религии в нашей стране люди традиционно определяют преимущественно по этническому признаку: русский – значит православный, татарин – значит мусульманин. В этой связи я хотел бы все-таки разделять эти вещи – имеем ли мы в виду под понятием «православная страна» какую-то превалирующую религиозную идеологию, обрядовость, некое религиозное сознание, роль православия в личной или общественной жизни россиян, наконец просто ассоциирование себя с православием на уровне этнической принадлежности, или же речь идет об определенном статусе Русской православной церкви на государственном уровне.
В России люди, называющие себя православными или мусульманами, зачастую не являются религиозными людьми, и религия в их жизни не играет абсолютно никакой роли. Так, по разнящимся данным, от 71 до 75 % россиян считают себя православными, при этом около 30 % утверждают, что Бога нет, храмы же посещают 3–5 %, соответственно «воцерковленными» в христианском понимании тоже могут считаться немногие. Аналогичная ситуация имеет место и в отношении ислама – бóльшая часть традиционно мусульманских этносов декларируют себя как мусульмане, но если принять во внимание соблюдение ими каких-то канонов ислама или веру в его основные постулаты, то картина будет примерно одинаковой. Значительную долю среди них составляют те, кто вообще не верит в Бога, но при этом мусульманином себя продолжает считать. Поэтому «быть православным» или «быть мусульманином», на мой взгляд, несет в себе прежде всего национальную окраску, позволяет человеку причислять себя к определенному сообществу, находить в нем свое место.
Если же говорить о роли РПЦ на государственном уровне, то мы видим, что ее роль и влияние при президенте Путине продолжают усиливаться, но здесь нужно не упускать из вида один важный момент – православная церковь в России, за исключением коммунистического периода в ее истории, всегда выполняла роль некоего квазигосударственного органа, играя важную роль в том числе и в сплочении вокруг себя своих последователей, то есть была важным оплотом государства, связывающим его с населением. По сути, мы с вами являемся свидетелями восстановления этой роли Русской православной церкви в нашей стране.
Итак, резюмируя свой ответ на ваш вопрос, хочу сказать, что Россия де-факто не является православной страной – православие не играет значительной роли в религиозном сознании и повседневной жизни ее граждан, если же говорить о постепенном превращении РПЦ в подобие некоего государственного института, то это происходит с религией вообще, самому понятию «традиционные религии» отводится роль своеобразных религиозных институтов, которые прежде всего будут играть роль по укреплению понятий гражданственности, лояльности государству и так далее.
– Как вы оцениваете свою работу на посту муфтия ДУМ РТ?
– Я оцениваю свою работу на посту муфтия и председателя ДУМ РТ как успешную, не хочу, чтобы это выглядело как бахвальство, но значительные результаты во время моей работы были достигнуты. Это прежде всего создание и работа мусульманских медресе и Российского исламского университета, за эти двенадцать лет образование в них на различных формах обучения прошли тысячи людей, которые сейчас работают на религиозном поле и в республике, и в других регионах нашей страны. Хотел бы отметить и строительство мечетей, – навряд ли в Татарстане найдется населенный пункт, где за эти годы не было бы построено мечети. Да, Духовное управление мусульман Татарстана не строило их непосредственно, но всестороннее содействие этому процессу мы оказывали, этот факт нельзя не признать. Безусловно, это не только моя личная заслуга, любой лидер сам по себе ничего не добивается, очень важную роль здесь играет и его команда.
– Гусман хазрат, вы работали секретарем ДУМЕС при Таджуддине. Кроме того, он ваш родственник. Как вы можете охарактеризовать Таджуддина как личность и как религиозного деятеля?
– К Талгат хазрату я отношусь прежде всего не как к родственнику, это первый мой религиозный наставник, остаз, именно он оказал мне содействие в поступлении в Бухарское медресе, здесь его роль была безусловно огромной. Как личность и как религиозный деятель Талгат Таджуддин – очень эрудированный, образованный в религиозным плане человек, блестящий оратор, знает арабский язык и владеет им практически в совершенстве, обладает глубокими познаниями в исламе и его науках. Если быть кратким, то хотелось бы сказать следующее: Талгат Таджуддин – это одна из выдающихся личностей в истории ислама в советской, да и в современной России тоже, не зря он пользуется авторитетом и признанием как на уровне рядовых мусульман, так и на государственном и межгосударственном уровне.
– Для чего создавался Казанский муфтият? Не был ли он дублером ДУМ РТ?
– В начале 2000‐х к нам, в Духовное управление мусульман Республики Татарстан, поступали обращения от ряда приходов за пределами Татарстана принять их под свою юрисдикцию, хотели иметь и развивать отношения в религиозном отношении именно с Татарстаном. Однако по уставу ДУМ РТ мы не могли этого сделать. Вот именно с этой целью и был создан Казанский муфтият, в него как раз и вошел ряд приходов из соседних с нами регионов. Поэтому я не могу назвать его дублером ДУМ РТ, у каждого из этих двух муфтиятов были свои функции и свои задачи. Инициатором создания Казанского муфтията был Валиулла хазрат [Якупов. – Р. Б.], именно он и предложил такое решение, а оказался ли этот муфтият востребованным, смог ли он выполнять те функции, на которые рассчитывали вошедшие в его состав приходы, – это уже другой вопрос.
– Валиулла Якупов был вашим заместителем. Ваши отношения с ним складывались непросто. Как вы сейчас, по прошествии многих лет, оцениваете роль Валиуллы хазрата в жизни мусульман Татарстана?
– Если говорить о личности Валиуллы хазрата Якупова: да, мы знаем, что в этом человеке собралось все – и знания, и эрудиция, и жадность, и даже подлость в какой-то степени, и хитрость, и смекалистость, и предприимчивость, он знал и религию, он знал и политику, он знал и марксизм-ленинизм, и поэтому для меня он был очень большим помощником. Во многих ситуациях он очень выручал меня, он даже говорил: «Хазрат, туда вам не нужно идти, я сам туда пойду», «Это не нужно вам говорить, я сам здесь выступлю», «Этого человека вам принимать не надо, я сам его приму». И он тем самым меня выручал, в значительной степени облегчил мою работу, и действительно во многих случаях – там, где мне не следовало появляться, бывал он, это позволило избежать смуты. Что же касается моих с ним отношений – они были рабочими, а на работе, как вы понимаете, разное бывает, где-то наши точки зрения совпадали практически полностью, где-то он позволял себе не соглашаться со мной, но это были рабочие моменты.
– Институт духовных управлений мусульман возник в конце XVIII века и с тех пор не претерпел радикальных изменений. Как вы считаете, нужны ли мусульманам в России в XXI веке муфтияты? Или необходимо найти им замену в лице других структур? Иными словами, что вам не нравится в системе муфтиятов, и есть ли, по-вашему, им альтернатива?
– Духовные управления в нашей стране выполняют ряд важных, на мой взгляд, функций – с одной стороны это координация деятельности входящих в них приходов, духовных учебных заведений, с другой это представительские функции – выражение консолидированной позиции мусульман по каким-то принципиальным вопросам, представление мусульман во взаимоотношениях с государством. Это еще и в значительной степени представление государства и проведение его политики в мусульманской религиозной жизни, и реалии таковы. В любом случае, с точки зрения государственной политики в сфере государственно-конфессиональных отношений духовные управления в нашей стране свои функции выполняют и поэтому еще будут востребованными.