Иерархи и духовные отцы Русской церкви очень часто ставят в пример мусульман. Мусульманские семьи, многодетность, уважение к старшим, безмерную любовь к детям и многое другое. Это говорит об их мудрости и широте души. Мусульманские же лидеры зачастую вопят об особой роли церкви, о большем внимании к архиереям, нежели к муфтиям. Я думаю, что это комплекс неполноценности. И ущербность души.
Работать надо больше. Добра приносить больше. Пользы обществу. А не привечать сюда проходимцев со всего мира, тем самым вызывая недоверие к исламу и мусульманам со стороны как простых людей, так и общества в целом!
– Институт духовных управлений мусульман возник в конце XVIII века и с тех пор не претерпел радикальных изменений. Как вы считаете, нужны ли мусульманам в России в XXI веке муфтияты? Или необходимо найти им замену в виде других структур? Иными словами, что вам не нравится в институте муфтията и есть ли, по-вашему, альтернатива ему?
– Я убежден, что муфтият как институт в России еще не исчерпал свои возможности. И не вижу пока смысла изобретать велосипед. Просто нужно упорядочить эту систему. Как это сделать? Думаю, это тема отдельного большого разговора. При желании сегодня довольно просто навести в этом процессе должный порядок и заставить муфтияты приносить реальную пользу нашему обществу.
– Мухаммедгали хазрат, вы говорите, что первым важным поручением, полученным вами от Таджуддина, было проведение переговоров в 1994 году с Равилем Гайнтудином, который только что объявил об автономии от ЦДУМ. Какое впечатление было у вас от этой встречи? Что вы обсуждали? Можно было тогда достигнуть компромисса и не допустить распада ЦДУМ?
– Для Равиля хазрата Гайнутдина я был новым человеком, и, скорее всего, это предопределило исход встречи. Мы спокойно разговаривали. Там присутствовали и другие религиозные деятели. Я предложил ему просто пообщаться с Талгатом хазратом по телефону и попытаться уладить все разногласия. Равиль хазрат ответил, что Таджуддин трубку не берет, когда он ему звонит. Понятно было, что это игра в кошки-мышки. У меня сложилось мнение, что все уже решено и нет смысла толочь воду в ступе. С этим и распрощались.
А вот достигнуть компромисса было можно на любом этапе. Злую шутку сыграла неуступчивость и упертость обеих сторон. Вообще это отличительная черта обоих муфтиев – нежелание искать компромиссы.
– Приходилось ли вам лично общаться с Владиславом Сурковым? Как вы можете его охарактеризовать? Какую позицию он занимал по отношению к исламу, мусульманам, муфтиятам и конкретным муфтиям?
– Да, приходилось. Мало того, при одной из встреч с Президентом России В. В. Путиным я попросил слово и высказал идею государственной поддержки подготовки отечественных кадров священнослужителей. «Иначе нам так и будут готовить кадры в других странах. И они будут большей частью пятой колонной в нашей стране», – резюмировал я. Президент очень внимательно меня выслушал и сказал, что очень важное предложение и будет им поддержано. Мне потом в Администрации Президента (АП) показывали стенограмму этой встречи, и заключение Президента было сформулировано в виде его распоряжения. На бумаге был определенный гриф, поэтому я не буду вдаваться в подробности.
После этого меня пригласили в определенные кабинеты Администрации Президента и попросили на бумаге сформулировать конкретные предложения. Я расписал все, вплоть до конкретной сметы расходов. Затем начались встречи и совещания у В. Ю. Суркова. Администрация Президента провела колоссальную работу по поиску жертвователей на поддержку системы исламского образования России. И пошли первые деньги в централизованные духовные управления России: ЦДУМ, СМР и КЦМСК.
Сурков мне показался очень компетентным, волевым и тактичным человеком. Были сложнейшие моменты в наших совещаниях (из‐за бесконечных визгов и воплей представителей СМР), были «домашние заготовки» самого Суркова, так называемые «прокладки». Как руководителю делегации ЦДУМ мне приходилось очень спокойно и хладнокровно выдерживать хорошие хуки справа и слева. В конце концов, когда нас хорошенько повозили фейсом об тейбл, он улыбнулся и предложил мне остаться после совещания. Другие насторожились, но нехотя ушли. В своей улыбчивой манере он мне сказал, что все сделает, чтобы выправить ситуацию по ЦДУМ. И сдержал свое слово.
И таких моментов было достаточно.
Его «правление», на мой взгляд, было золотым веком для российского ислама. Хотя и некоторые мусульманские деятели не одного барашка принесли в жертву для изгнания Суркова из Администрации Президента…
Мне он запомнился и тем, что лично выезжал в регионы для разрешения сложнейших ситуаций.
– Какова роль Алексея Гришина, «министра по делам ислама», как его назвали в 2010‐е годы в СМИ? Принято считать, что именно он формировал государственную конфессиональную политику по отношению к исламу.
– Гришин был очень компетентным, грамотным, тактичным и целеустремленным сотрудником АП. У меня сложилось мнение, что только с его приходом в АП началось реальное взаимодействие государства с мусульманским сообществом России. Гришин умел слушать и слышать собеседника. И очень терпеливо и тактично доносить до собеседника необходимую информацию. Он действительно много сделал не только для поддержки российского ислама, но и для ограждения мусульман от влияния извне.
– Вы говорите, что сейчас механизм принятия решений по мусульманским делам поменялся. А как это происходило прежде? Вот вы решили создать муфтият (неважно, региональный или общефедерального значения). Какие дальнейшие шаги? Как происходило согласование по инстанциям, в частности в Администрации Президента? Посылались документы или происходило личное общение?
– Всегда согласование происходит в Администрации Президента. И у каждого по-разному. Кто-то, как я, это делает напрямую, через диалог и согласование позиций. Многие – через нужные связи в различных ведомствах.
– В последнее время в федеральных СМИ усилилась критика Равиля Гайнутдина. Насколько, по-вашему, он сейчас самостоятелен в принятии решений в рамках Совета муфтиев России и Духовного управления мусульман Российской Федерации?
– Равиль хазрат, к сожалению, никогда не был самостоятельной фигурой! Из-за этого политика СМР напоминает Тришкин кафтан или лоскутное одеяло. Скорее даже письмо дяди Федора из Простоквашино, когда и дядя Федор написал, и кот Матроскин дополнил, и Шарик дописал про свой отвалившийся хвост. Бывали даже случаи, что он с фингалом под глазом ходил, получив удар за просчеты от своих соглядатаев и крышевателей. Увы, это правда.
– Мухаммедгали хазрат, с чем, по-вашему, связан начатый Равилем Гайнутдином в 2014 году и практически завершенный к началу нового десятилетия процесс демонтажа Совета муфтиев России? Ведь в результате этой реформы целый ряд региональных духовных управлений покинули ДУМ РФ, и таким образом структура Гайнутдина оказалась ослабленной, вместо того чтобы усилиться. Взять хотя бы случай с ДУМ Ивановской области.
– Мне представляется, что это была вынужденная мера с его стороны в борьбе за выживание и сохранение сильно шатающегося кресла. Ему уже не нужно было надувать щеки и на всех транспарантах писать об особой роли и статусе «главного духовного лидера мусульман России». Пара-тройка общин, какие-то карликовые муфтияты, потерянные в результате этой встряски, особой роли в принижении статуса СМР уже не играли. В итоге Гайнутдин все еще «лидер» и самое главное – несменяемый руководитель вертикально интегрированной структуры. Утерян только смысл организации, когда-то создававшейся как горизонтальная и руководимой сопредседателями, имевшими голос и вес. Он их попросту кинул.
– Каким вы видите будущее института муфтията в России? Талгат Таджуддин уже немолод, ДУМ РФ теряет общины. Только ДСМР набирает силу.
– Думаю, что особых и кардинальных сдвигов пластов не произойдет. Для высшей власти и спецслужб страны решены главные задачи: муфтияты между собой не дерутся и не устраняют физически конкурентов, скандальные разборки не выливаются в федеральную повестку. Фонд поддержки исламской культуры всем муфтиятам подкидывает коврижки, за которые они и толкаются локтями.
Ослабление Таджуддина со временем приведет к интересным метаморфозам. Передача обветшалого трона сыновьям, с большой долей вероятности, закончится крахом всего семейного бизнеса. После Таджуддина ЦДУМ станет совсем иным, более привлекательным учреждением. А вот СМР, скорее всего, в будущем просто станет историей.
Список сокращений
БДУ – Башкирское духовное управление.
ВКП (б) – Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков).
ВКЦДУМР – Высший координационный центр духовных управлений мусульман России.
ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет.
ГПУ – Государственное политическое управление при НКВД РСФСР.
ДДДИИ – Департамент духовных дел иностранных исповеданий при МВД Российской империи.
ДСМР – Духовное собрание мусульман России.
ДУМ – духовное управление мусульман.
ДУМАЧР – Духовное управление мусульман Азиатской части России.
ДУМД – Духовное управление мусульман Дагестана.
ДУМЕР – Духовное управление мусульман европейской части России.
ДУМЕС – Духовное управление мусульман европейской части СССР и Сибири.
ДУМЗак – Духовное управление мусульман Закавказья.
ДУМК – Духовное управление мусульман Крыма.
ДУМКС – Духовное управление мусульман Крыма и Севастополя.
ДУМНО – Духовное управление мусульман Нижегородской области.
ДУМ РБ – Духовное управление мусульман Республики Башкортостан.
ДУМ РТ – Духовное управление мусульман Республики Татарстан.
ДУМ РФ – Духовное управление мусульман Российской Федерации.
ДУМСК – Духовное управление мусульман Северного Кавказа.
ДУМ Т – Духовное управление мусульман Татарстана.
ДУМЦЕР – Духовное управление мусульман Центрально-Европейского региона России.