Услышав эти слова, Фаун посмотрела на Кендайс с сочувствием.
— Это Мими, — сказала она, демонстрируя гостье куклу. — А меня зовут Фаун. Мне шесть с половиной лет.
— Шесть с половиной? Да ты уже совсем большая! И, похоже, совсем не глупая. Как ты думаешь, Фаун, куда могла отправиться твоя мама?
Девочка немного подумала.
— Далеко. Очень далеко.
— Фаун, — вмешалась Рути. — Ступай к себе.
— Ах ты, бедняжка!.. — Теперь Кендайс обращалась исключительно к Фаун, почти демонстративно игнорируя Рути. — Должно быть, ты очень расстроилась, когда твоя мама вдруг взяла и исчезла. Так ты точно не знаешь, куда она могла подеваться?
Фаун опустила голову и уставилась на куклу, которую продолжала держать в руках.
— Нет.
— Я знаю, что вы нашли бумажники Тома и Бриджит где-то здесь, в доме, — продолжала Кендайс доверительным тоном. — Скажи мне, Фаун, а там было что-нибудь еще кроме бумажников?
Фаун бросила быстрый взгляд на сестру. «Сказать ей?» — безмолвно спрашивала она, и Рути чуть заметно качнула головой, надеясь, что этого будет достаточно. Она по-прежнему не знала, что означали спрятанные в тайник бумажники и пистолет, но ей все чаще казалось, что Базз был прав — ее мать могла быть замешана в чем-то противозаконном. Вот только обсуждать это с Кендайс О'Рурк Рути хотелось меньше всего.
— Там больше ничего не было, — сказала она, шагнув вперед.
Кендайс, однако, продолжала смотреть только на Фаун, не обращая на Рути ни малейшего внимания.
— Иногда, — произнесла она доверительным тоном, — старшие братья и сестры не говорят всей правды. Нет, это не делает их врунами или дурными людьми; они поступают так, как считают правильным. Но ты-то, Фаун — ты всегда говоришь правду, я по глазам вижу. Ну, что еще вы там нашли? Может, там были какие-то бумаги? Или еще что-нибудь?
— Я вам уже говорила: там больше ничего не было! — резко сказала Рути. — И вообще, мне кажется, что вам лучше уйти.
— Извини, Рути, но мне кажется, что ты меня обманываешь, — возразила Кендайс. Она наконец подняла голову и скользнула по ней холодным взглядом.
— Если вы не уйдете, я… я позвоню в полицию.
Кендайс покачала головой, всем своим видом демонстрируя, что разочарована несговорчивостью Рути. Не отрывая взгляда от ее лица, она не торопясь просунула руку под пуховик и достала из висевшей под мышкой кобуры револьвер — несколько меньшего размера и чуть более угловатый, чем тот, который Рути и Фаун нашли наверху. Ручка у револьвера была черной, а ствол — серебристым. Судя по не слишком уверенным движениям, Кендайс вряд ли была профессионалкой: с оружием она обращалась, скорее, как актриса, которой попал в руки малознакомый предмет реквизита.
— Я надеялась, что до этого не дойдет, — сказала она и притворно вздохнула.
О, дьявольщина!..
Рути снова вспомнила наставления матери — никогда не открывать дверь незнакомому человеку. Потом она подумала о Сером Волке, который обманул Красную Шапочку, переодевшись в бабушкину одежду.
Глаза Фаун еще больше округлились.
— Вы из полиции? — спросила она.
Кендайс рассмеялась громким, неприятным смехом.
— Вот уж нет! Честно говоря, я терпеть не могу огнестрельное оружие… И мне бы очень не хотелось его применять, — сказала она и, посмотрев на Рути, снова повернулась к Фаун. — Поэтому мы поступим вот как: сейчас вы обе расскажете все, что вам известно о ваших родителях и о Томе с Бриджит, а потом покажете мне, где вы нашли бумажники… и все остальное, что лежало вместе с ними, тоже покажете.
Рути посмотрела на Кендайс, на револьвер в ее руке, и попыталась справиться с подкатившей к горлу паникой. Ей не верилось, что эта женщина их действительно застрелит — то есть, застрелит намеренно. С другой стороны, Кендайс явно была не в своем уме, и ожидать от нее можно было чего угодно.
— Зачем вам пистолет, если вы не любите оружие? — спросила Фаун.
— Затем, детка, что я не могу уйти отсюда, не получив того, за чем пришла. Просто не могу — и все! Понятно? — Револьвер в руке Кендайс немного опустился и теперь был направлен в пол. Свободной левой рукой она снова поправила волосы.
— И что вам нужно? — уточнила Рути, и Кендайс по-волчьи оскалилась.
— Мне нужно то, что было у Тома и Бриджит — то, что сейчас находится у вашей матери, где бы она ни была. В общем, мои крошки, пора вам начинать отвечать на мои вопросы.
Но ни Рути, ни ее сестра не проронили ни слова. Фаун словно остолбенела, а Рути ничего не соображала, словно загипнотизированная видом револьвера в руке безумной женщины.
— Пожалуйста, не вынуждайте меня направлять эту штуку на кого-нибудь из вас, — сказала Кендайс, смерив сестер испытующим взглядом. — Он может случайно, выстрелить и тогда… — Она слегка приподняла револьвер и некоторое время переводила ствол с Рути на Фаун и обратно. При этом ее палец лежал на спусковом крючке, и Рути стало страшно по-настоящему.
— Итак, вы готовы отвечать? — спросила Кендайс. — Не стоит упрямиться: в конце концов, и вы, и я хотим одного и того же — найти вашу маму. Не так ли, мои дорогие?..
Фаун придвинулась к Рути, прижалась к ее ногам, и Кендайс снова взмахнула револьвером.
— Не так ли? — повторила она.
— Да, — хором подтвердили Рути и Фаун.
— Вот и отлично. — Кендайс улыбнулась и опустила оружие. На ее лице отразилось некоторое облегчение. — Умные девочки. Теперь, когда мы все на одной стороне, я думаю — мы сумеем чего-то добиться. Итак, я повторяю свой вопрос: что вы нашли вместе с бумажниками?..
Снеговые заряды с воем кружили за лобовым стеклом «ровера»: снег летел параллельно земле то слева направо, то справа налево, то вообще снизу вверх. Свет фар будто упирался в сверкающую белую стену; дороги почти не было видно, и Кэтрин ориентировалась главным образом по сугробам на обочине. Казалось, сама природа взбунтовалась, решив во что бы то ни стало помешать ей добраться до дома Сары Харрисон.
Ехать куда-то в такую погоду, да еще в темноте, было самым настоящим безрассудством, но Кэтрин не собиралась сдаваться, и в конце концов сумела добраться до Бикон-хилл-роуд. Здесь снег был еще глубже, и она медленно ползла вперед на пониженной передаче, мертвой хваткой вцепившись в рулевое колесо. Ее упорство было вознаграждено — скоро снег немного ослабел, а еще какое-то время спустя она увидела справа от дороги светящиеся окна. Разглядеть их как следует не удавалось, поскольку снег все еще падал достаточно плотно, но Кэтрин решила, что это и есть старая ферма Сары.
Ведущая к дому подъездная дорожка оказалась не расчищена, но огни в дальнем ее конце горели ярко, к тому же за домом Кэтрин разглядела темные очертания большого амбара.
«Ну вот, ты нашла ее дом, — сказала она себе. — А теперь разворачивайся и поезжай назад. Вернешься сюда завтра, когда будет светло». Именно такой порядок действий подсказывал ей здравый смысл, но Кэтрин не прислушалась к доводам рассудка. Вместо этого она проехала по Бикон-хилл-роуд еще немного, высматривая в темноте другой дом. Она допускала, что могла ошибиться, но в снежном мраке не сверкнул больше ни один огонек, зато примерно через полмили Кэтрин увидела припаркованный на обочине «шевроле-блейзер» с коннектикутскими номерами. От машины уходили в лес полузаметенные следы.
Насколько Кэтрин помнила карту, именно здесь начиналась ведущая к Чертовым Пальцам туристская тропа. Правда, погода для прогулок не особенно подходила, да и час был поздний, но она решила, что, возможно, скучающие городские подростки решили устроить на холме что-то вроде пикника. А подросткам, насколько знала Кэтрин, ни темнота, ни холод не помеха. Она представила, как они лежат в снегу, передавая друг другу косяк или бутылку, и, глядя в ненастное ночное небо, воображают, будто настала ядерная зима, а они — последние уцелевшие люди. Или что они — заблудившиеся в космосе путешественники, и вокруг нет ничего, кроме сыплющихся бесконечным потоком ледяных осколков далеких звезд.
Примерно так могли бы вести себя и они с Гэри, разумеется, когда были моложе и учились в колледже. Лежать в снегу, держась за руки и представляя, будто они — последние живые люди во вселенной или астронавты, привязанные только друг к другу и ни к чему больше, было и увлекательно, и романтично.
О том, что в лес уходили следы только одного человека, Кэтрин не стала даже задумываться. Мало ли на свете чудаков, любящих мечтать в одиночестве.
Кое-как развернувшись рядом с «блейзером» (ее «ровер» едва не сполз в кювет, но вырвался, натужно ревя мотором), Кэтрин медленно поехала назад к ферме. Приблизившись к повороту на подъездную дорожку, она притормозила, пытаясь высмотреть в темноте какие-то дополнительные подробности, но, несмотря на почти утихший снег и луну, проглянувшую в прорехи темных облаков, ничего интересного не разглядела.
— Я вернусь сюда завтра, — сказала она вслух. Это было разумное, взрослое, правильное решение, и Кэтрин снова тронула машину с места, однако, проехав не больше пятисот ярдов, резко свернула к обочине, выключила фары и заглушила мотор.
«Ну и что ты делаешь, идиотка?..».
Плотнее застегнув куртку, Кэтрин открыла дверцу «ровера» и спрыгнула в глубокий снег. Она постарается потихоньку заглянуть в окна, и если это окажется именно тот дом, который ей нужен, — постучится в дверь. Она скажет, что у нее сломалась машина, что мобильник она забыла дома, а потом попросит позволения воспользоваться телефоном. Кстати… Кэтрин достала мобильник и положила в отделение для перчаток. Она была крайне довольна, что подумала об этой детали: некстати раздавшийся звонок или сигнал о поступившей эс-эм-эм мог ее подвести. Заперев дверцу машины, Кэтрин повернулась и пошла назад — к повороту на подъездную дорожку.
Темнота и тишина окружали ее. Машин на дороге не было, а все прочие звуки тонули в глубоком снегу, как в вате. Сейчас Кэтрин слышала только негромкий свист ветра, скрип снега под ногами, да собственное затрудненное дыхание. Идти было тяжело, ботинки тонули в пушистом, су