а, что сейчас самое подходящее время… Может быть, она их уже продала и сбежала с деньгами.
Фаун покачала головой.
— Мама не могла… Она бы ни за что нас не бросила.
— Фаун права, — подтвердила Рути. — Мама никогда бы не поступила так с нами. Если эти бумаги действительно были у нее, она могла бы их продать, но… Если бы она и сделала это, то только ради нас. — Рути вспомнила, как мать обещала помочь ей с платой за колледж. Может, в этом и состоял ее план: продать единственную ценную вещь, которая у нее была, чтобы дочь могла учиться там, где захочет?
— Может, ты и права. А может, твоя мать пыталась их продать, но что-то пошло не так. Знаешь, когда ты вдруг приехала ко мне и сообщила, что Элис пропала, я удивилась. Четное слово — удивилась! — Кендайс в задумчивости принялась накручивать на палец прядь волос. — Элис всегда говорила, что хочет жить только здесь, хочет вырастить тебя как своего собственного ребенка. Да и Джеймс был таким же… Когда-то я обещала, что не стану им мешать, что буду держаться подальше и никогда не расскажу тебе о твоих настоящих родителях. Мы решили, что так будет лучше: тебя все равно некуда было девать, а мой муж — мой бывший муж — не хотел кормить лишний рот. Да и вообще, вся эта история ему очень не нравилась, но больше всего ему не нравилось то, насколько близки были мы с братом. Я только теперь поняла: Рэндалл то ли ревновал меня к Томми, то ли просто хотел, чтобы я принадлежала ему одному как какая-то вещь. Что касается Джеймса и Элис, то они решили остаться жить на ферме, чтобы чудовище, которое, как они утверждали, обитает в лесу, никому больше не причинило вреда. Я, впрочем, думаю — они настолько увлеклись собственной выдумкой, что в конце концов сами в нее поверили, как всегда верили в Сару и «спящих». Джеймс однажды сказал, что им, мол, кажется, будто их привели сюда высшие силы — привели и поставили охранять мир от тех ужасов, которые могут явиться из леса… — Она небрежно пожала плечами. — Вообще-то, немного смахивает на манию величия — считать себя кем-то бо́льшим, чем ты есть на самом деле, но тогда мне казалось, что это не мои проблемы.
Рути подумала о тех предупреждениях, которые ее родители не уставали повторять снова и снова. «Никогда не ходи в лес одна. Это может быть опасно».
Неужели в лесу и в самом деле что-то есть?
Рути припомнила странное, беспокойное чувство — постоянное ощущение чужого, недоброго взгляда — которое она испытывала каждый раз, когда оказывалась в лесу; вспомнила, как отец нес ее с холма, убеждая на ходу, что она видела просто дурной сон; вспомнила, как нашла его в саду с топором в мертвых руках. Вот только что за всем этим стояло?..
Ее мысли прервал громкий треск, донесшийся откуда-то из глубины дома. Рути вздрогнула, а Кендайс выхватила револьвер и так резко вскочила, что едва не опрокинула стол. Взгляд ее стал совсем диким, глаза метались из стороны в сторону, и в них вспыхивали безумные огоньки.
— Что это? Где?!..
Теперь она держала револьвер обеими руками, направив ствол в потолок.
— Кажется, в ванной что-то упало… — ответила Рути.
Кендайс двинулась было из кухни, но на пороге обернулась на девочек, которые по-прежнему сидели за столом.
— Идите за мной, — приказала она. — Я с вами еще не закончила.
В ванной комнате первого этажа они увидели разбитое окно. Пол был засыпан осколками стекла и начинающим подтаивать снегом. Среди осколков алели капельки свежей крови.
Фаун схватила Рути за руку и сжала с неожиданной силой. Ее пальцы были сухими и горячими. Второй рукой она прижимала к себе завернутую в одеяло Мими.
— Держитесь за мной! — прошипела Кендайс, показывая себе за спину. Сама она развернулась и медленно направилась по следу из капелек крови, который тянулся вдоль коридора и сворачивал в гостиную. Рути шагала за ней и, стараясь закрыть Фаун своим телом, напряженно прислушивалась, но слышала только глухие удары собственного сердца. «Это — чудовище! — почему-то подумала она. — Оно существует, и сейчас оно здесь, в доме!». В глубине души Рути понимала, что этого не может быть, но никакого рационального объяснения происходящему ее взбудораженный ум найти не мог.
В гостиной, склонившись над журнальным столиком, стояла какая-то женщина. В руках она держала фотоаппарат, который достала из найденного девочками рюкзака. Высокая, худая, очень бледная, она была одета в дорогую зимнюю куртку и испачканные краской старенькие джинсы. С правой руки в тонкой кожаной перчатке капала кровь.
— Где вы нашли это? — спросила она, показывая вошедшим «Никон». Ее голос был хриплым, срывающимся, руки тряслись, а в глазах стояли слезы. — Где вы нашли фотоаппарат Гэри?
— Положи его на стол. Живо! — скомандовала блондинка, целясь в Кэтрин из револьвера. Две девочки стояли позади нее, и лица у обеих были такими же испуганными, как и пять минут назад, когда она заглядывала в окно.
Кэтрин не отреагировала. Едва увидев на столике знакомый черный рюкзак, она позабыла обо всем — об оружии в руках неизвестной женщины, о двух девочках, которых она собиралась спасти.
— Кто это? Вы ее знаете? — спросила блондинка у девочек.
— Нет, — ответила старшая. — Никогда ее не видела.
— Может быть она — «спящая»? — предположила младшая девочка, прижимая к груди завернутую в одеяло куклу.
Кэтрин растерялась. Что она могла им сказать? Как объяснить свое присутствие? Впрочем, даже думать об этом она не могла, все ее мысли занимал черный рюкзак. Это они должны были объяснить, как к ним попали вещи Гэри — вещи, которые она тщетно искала в разбитом автомобиле.
«Спроси… — прозвучал в ее ушах голос мужа. — Спроси, где они его взяли».
Сжав в пальцах «Никон», Кэтрин взмахнула им в воздухе.
— Это вещь моего мужа, — громко сказала она срывающимся голосом. — И рюкзак… тоже…
— Положи фотоаппарат и отойди от стола, — велела блондинка, подкрепив свои слова движением револьверного ствола. — Ну?.. Повторять не буду!
— Моего мужа звали Гэри, — сказала Кэтрин, опуская фотоаппарат на стол. Теперь в ее голосе звучали отчаяние и мольба, но обращалась она только к девочкам. — Вы его знали? Может быть, он приходил к вам домой?
— Нет. — Старшая из девочек покачала головой, младшая повторила ее жест.
— Он умер… — продолжала Кэтрин. — Разбился на машине, когда возвращался домой из Уэст-Холла. Дороги были скользкие, и на повороте он… — Она всхлипнула и не смогла продолжать. Мысли ее путались, боль потери с новой силой вцепилась в сердце кривыми, острыми когтями. — Я… — Кэтрин снова посмотрела на рюкзак. — Гэри…
— Мне очень жаль, мэм, — сказала старшая девочка, и блондинка обернулась к ней.
— Что это за история с фотоаппаратом, Рути? И кто, наконец, эта женщина?
— Я действительно не знаю, — ответила старшая. — Мы… мы его просто нашли.
— Нашли фотоаппарат? — переспросила Кэтрин.
Женщина с револьвером прищелкнула языком и покачала головой.
— Как я погляжу, у этих девчонок просто талант находить вещи, которые принадлежали мертвым или пропавшим без вести, — сказала она. — И где, интересно, вы его нашли? Случайно не в шкафу в прихожей?.. А ведь вы утверждали, что там больше ничего не было, кроме бумажников моего брата и его жены!
Рути — Кэтрин уже поняла, что старшую из сестер зовут Рути — покачала головой.
— Нет. Рюкзак был в… в стенном шкафу, в маминой спальне наверху. Мы нашли его только сегодня вечером. Где мама его взяла, я не знаю — раньше я его не видела, а она ничего такого не говорила. Кстати, фотоаппарат, кажется, испорчен — я пыталась его включить, но он не работал.
Кэтрин кивнула.
— Наверное, батареи разрядились.
— А в фотоаппарате… Там же должны сохраняться последние фотографии, верно? — неожиданно заинтересовалась блондинка. — Мы сможем их увидеть, если вставим новые аккумуляторы?
Кэтрин пожала плечами.
— Можно подключить зарядное устройство, тогда аппарат быстро зарядится. А фотографии… они должны быть там, если, конечно, их никто не стер.
Последние фотографии Гэри… Руки Кэтрин снова затряслись.
Блондинка кивнула.
— Так и сделаем. Мне очень любопытно взглянуть, что там наснимал твой муж. Да и девочкам, я думаю, тоже интересно. — Не переставая целиться в Кэтрин, она слегка отступила в сторону. — Бери рюкзак и фотик, и топай в кухню. Пока батареи заряжаются, ты расскажешь нам, кто ты такая, и как ты узнала, что вещи твоего мужа находятся в этом доме.
— Я… я даже не знаю, с чего начать, — сказала Кэтрин, когда все четверо уселись за кухонный стол, и блондинка велела старшей девочке сварить всем кофе. При этом она продолжала целиться в Кэтрин, отчего ей казалось, будто она попала внутрь старого артхаусного фильма, который они с Гэри видели много лет назад, еще когда учились в колледже. Интересно, как можно спокойно пить кофе, когда в тебя целятся?.. «Сахар или сливки?» — вежливо спросила Рути, и Кэтрин снова ощутила абсурдность ситуации.
— Начинай с самого начала, — велела блондинка.
— Хорошо. — Кэтрин глубоко вздохнула, стараясь не думать о револьвере, направленном в ее грудь. Она рассказала, как Гэри погиб в автокатастрофе, и как она получила его последний счет, который и привел ее в Уэст-Холл.
— Вы действительно переехали в Уэст-Холл только потому, что это было последнее место, которое ваш муж посетил перед смертью? — спросила Рути, недоверчиво глядя на нее. Она, впрочем, сразу смутилась и поспешила объясниться: — Я почему спрашиваю… В наш городок мало кто приезжает… жить, я имею в виду. По правде говоря, таких людей вообще нет. Я, во всяком случае, не знаю никого, кому бы захотелось…
— Не перебивай ее, — приказала блондинка, качнув револьвером в сторону Рути. — А ты продолжай… И смотри, не пропускай ничего, ни одной мелочи. Кто знает, быть может, тебе известно что-то важное.
Кэтрин рассказала, как нашла в вещах мужа «Гостей с другой стороны», как Лулу узнала Гэри по фотографии и припомнила, что он обедал в ее кафе с местной фермершей, которая продавала на рынке яйца.