Этот сериал особенно сильным и выразительным не назовешь, да и характеры героев не отличаются нестандартными «параметрами», но образ Марии Васильевны запоминается, потому что актрисе удалось в этом простом, казалось бы, характере нащупать и сделать осязаемыми для зрителя линии судьбы этой женщины.
Другая «сериальная» роль Людмилы Чурсиной — Нина Ивановна, мать Игоря в «Дыши со мной». Здесь ей тоже отводится не слишком много места, зато значение этой героини в сюжете представляется весьма любопытным: когда сын бросает семью, она, конечно, осуждает его, но, что называется, «в меру». Видно, что ей не совсем по душе невестка, она мечтала о «равном браке» с интеллектуальной девушкой, живущей интересами куда более высокими, нежели стряпня, обустройство дома и сада. Нине Ивановне, интеллигентке до мозга костей, не может быть близким и окружение жены Игоря, да и сама Лана — явно не о чем говорить на семейных праздниках, ни о какой душевной близости не может быть и речи.
Когда, потерпев любовное фиаско, Игорь начинает спиваться и даже попадает в тюрьму, Нина Ивановна решительно бросается к нему на помощь, отчетливо проявляя свое призвание, твердо заимствованное у женщин ее поколения с юных лет из русской литературы ХIХ столетия, для которого нет ничего превыше святого долга спасения своего возлюбленного, мужа, сына. Нина Ивановна даже меняет квартиру, жертвуя удобствами и привычками, чтобы постоянно быть рядом с Игорем, а когда понимает, что весь обмен был затеян им лишь для того, чтобы оказаться поближе к бывшей семье, пытается, переступив через свою «сословную гордость», наладить отношения сына с бывшей женой и дочерью. Нимало не унижаясь, не жертвуя собственным достоинством, она снова и снова пытается спасти дорогого ей человека, поняв, что только так станет ему легче дышаться, легче жить. Но мысль о том, что это он, Игорь, предал свою семью, невыносима для Нины Ивановны, потому столь трудным оказывается для нее каждый разговор, каждая встреча с матерью бывшей жены Ланы.
Здесь в микроскопических штрихах, в скупости текста, в мимике, походке раскрывается постепенно перед зрителем эта женщина, которой, в сущности, могло бы и не быть в предельно запутанном, но очень предсказуемом сценарии о любовных многоугольниках. И потому работа Людмилы Чурсиной и запоминается, и вызывает собственные воспоминания, и тревожит…
Несколько раз в интервью актриса рассказывала о работе в популярных сериалах «Интерны» и «Маргоша».
«Я сама уж никак не поклонница сериалов, что хлынули мутным потоком на телеэкраны. Но что касается „Интернов“, то, извините, это сериал достаточно высокого качества. И это не только мое мнение, а еще и уважаемых критиков. Просто каждое произведение искусства нужно судить не исходя из абстрактных вещей, а по законам жанра, по тому, какие идеи оно в конечном счете несет. „Интерны“ строго выдержаны в рамках жанра — смешные сценические ходы, узнаваемые типажи, колоритный юмор, достойный набор актеров. Особенно интересно мне было играть и вообще находиться на съемочной площадке вместе с Иваном Охлобыстиным. Ваня и актер замечательный, заражающий всех позитивной энергией.
Поскольку в „Интернах“ я играю мать героини, возлюбленной Ивана, с которой у него целый клубок отношений, то и у меня с ним выстраиваются свои интересные отношения: я бы сказала так — чья волна кого накроет! С Ваней лучше держать ухо востро, нельзя ничего спускать, а иначе он просто накроет и отодвинет тебя своей энергией и активностью. Пока мне удается поддерживать нужный баланс, но не знаю, как дальше сложится».
А в другом интервью, рассуждая об Иване Охлобыстине как о «неуправляемом явлении» в качестве партнера и человека, Людмила Чурсина добавляла: «Иначе ты будешь при нем как горошек — в роли гарнира». Подобное отношение к молодым артистам, согласитесь, встречается не слишком часто — потому достойно уважения к опыту, мудрости и доброжелательности актрисы…
Что же касается проекта «Маргоша», Людмила Чурсина призналась, что ее заинтересовала в сценарии «сама идея превращения мужчины в женщину. Сегодня мужчины вообще очень любят переодеваться и играть в женщин. У нас в сериале это случается довольно чудно, но очень убедительно. Затем я поговорила с режиссерами и продюсерами о своей героине. Я нафантазировала, что она „приходящая“ мать и бабушка потому, что у нее своя очень интенсивная жизнь. Она самодостаточна, современна, всем интересуется, занимается фэн-шуй, йогой. К сожалению, в процессе съемок многое изменилось: не всегда можно воплотить в жизнь придуманные вещи. В результате моя героиня осталась просто интеллигентной и деликатной особой, но все равно с характером. Она наблюдает за сменой жен у сына, но ведет себя очень аккуратно: не вмешивается, может лишь иногда подколоть. Очень любит внучку, у них хороший контакт. Кроме того, в этом сериале никого не терзают, не убивают, на экране не льется кровь, и это уже хорошо. Отличная компания, человеческая атмосфера в коллективе».
Но вообще о современных пьесах и сценариях Людмила Чурсина высказывается с определенностью: «Классика на то и классика, что она на все времена. В ней всегда присутствует все происходящее, все сегодняшние ситуации — не важно, что костюмы старинные, мебель, внешний антураж. Есть ли глубокие современные пьесы? Я в общем-то не смогу ответить, потому что не так хорошо знакома с современной драматургией. Наверняка есть авторы, которые задумываются, пытаются выразить свои размышления. Но сегодня же актерам некогда над ними подумать — тексты учить надо. А для них это большая проблема. Я сама снималась в нескольких сериалах и знаю, что перед съемкой дают 20 страниц текста — и их надо быстренько проглядеть. Завтра съемки закончатся, и я даже не вспомню, что вчера говорила и про что. Глубокий текст требует подготовки, удивительно точного и бережного прочтения, произнесения. Захотят ли актеры этим заниматься… Хотя в культурную жизнь начинают возвращаться и творческие встречи, и поэтические вечера, и наполненные прекрасным текстом спектакли. Другое дело, что в современной пьесе обязательно присутствуют матерные слова, сюжеты, не столь выдержанные и не столь пропитанные культурой».
В этом же интервью Людмила Чурсина говорит о вещах, выходящих далеко за рамки кинематографа, но теснейшим образом связанных с пониманием культуры, куда входят едва ли не в первую очередь именно кинематограф и театр.
Этими словами мне кажется логичным завершить главу, посвященную кино, чтобы перейти к театру.
Вспоминая о недавних, по сути, временах, Людмила Чурсина акцентирует: «Тогда не было таких страхов, как сегодня. И чем больше мы боимся, тем доступнее становимся для всякого негатива. Люди забавляются, снимая фильмы ужасов о мутантах, катастрофах, атаках из космоса, забывая о том, что самое страшное — это сон разума. Человечество так беззаботно в это играет и почему-то совсем не хочет проанализировать хотя бы последние сто лет. Ведь практически все, что придумывали фантасты, постепенно реализуется, и порой в очень страшных и уродливых формах. Но человек беспечен. Мир сегодня опасен и яростен: в своем безудержном потреблении, ориентации на престиж. Мы дорвались до этого. Не знаю, кто виновен в экономическом кризисе, мне кажется, что все это устроил Высший Разум. Чтобы человечество немного охладело».
Но человеческая позиция Людмилы Чурсиной, как и профессиональная ее позиция направлены на то, чтобы человечество не охладело, а опамятовалось, вспомнив об истинных духовных ценностях, которые дают силы для выживания, для противостояния агрессивности, озлобленности.
Потому и не снимается актриса в тех фильмах и сериалах, которые направлены на разрушение.
Глава 2. Между сценой и экраном
Рассказывая в цитированной беседе с Татьяной Москвиной о том периоде, когда Людмила Чурсина чувствовала себя в состоянии растерянности, актриса признавалась: «Я не умела ходить и предлагать себя в театры, а в кинематограф после шолоховской героини звали только на роли разбитных баб… Я в свое время даже у Товстоногова побывала — он меня пригласил на главную роль в „Оптимистической трагедии“, но я так и не смогла преодолеть страх перед ним. Когда входила и видела его, у меня все скукоживалось, я становилась корявой, тупой, боялась одного его вида. Так внутренне трепетала перед этим великим человеком. Помню, как Олег Борисов (мы с ним снимались вместе в „Виринее“ и других фильмах) мне говорил: „Терпи, терпи, я уже десять лет терплю“. Но я была уже взрослой женщиной, терпеть, испытывать этот страх было неловко перед самой собой, и я написала благодарственное письмо с уважительным поводом для отказа и рассталась с этой идеей».
Как жаль! Ведь творческий дуэт Георгия Александровича Товстоногова с такой актрисой, как Людмила Чурсина, мог быть чрезвычайно интересен, мог одарить зрителей спектаклями яркими и неожиданными. Вспоминая тот счастливый период в жизни ленинградского Большого драматического театра им. М. Горького, его репертуар, я меньше всего хотела бы обидеть талантливейших актрис, игравших главные роли в спектаклях, поэтому и не называю их имен. Но… представляю себе в некоторых из них именно Людмилу Чурсину — какими свежими, новыми красками могла бы блеснуть она на сцене в прославленной труппе! Каким неожиданным стало бы решение некоторых ролей!
В общении с выдающимся Мастером актриса не только могла обогатить свой профессионализм, но и продолжать формироваться в плане личностном, как происходило это с большинством артистов Товстоногова, впитывавших от него широчайший круг знаний, глубину психологизма, опыт обобщений.
Но Судьба распорядилась иначе, и во многом можно понять страх и трепет молодой актрисы перед таким Мастером, тем более что в театре она играла мало и давно.
В статье, опубликованной в газете «Советская культура» в 1982 году, Людмила Чурсина писала: «Настает пора, когда необходимо остановиться, оглянуться.
Кинематограф зачастую странно распоряжается теми, кто только ему одному верно служит — своими киноарт