Оказавшись на гастролях в Японии одновременно с выступлениями артистов цирка, знаменитого аттракциона «Медвежий цирк» под руководством народного артиста СССР В.И. Филатова, она целый час вела с ним беседу в отеле, интересуясь характером, наклонностями, повадками животных, и медведей в том числе. И, как Фома неверующий, вернувшись в Москву, расспрашивала меня, зная, что я писал и о цирковых династиях, о достижениях в области дрессировки медведей, сомневаясь, например, в способности их сидеть за рулем мотоцикла.
– Неужели правда то, о чем мне рассказывал Валентин Иванович?
– О чем же он рассказывал?
– О том, что медведь по кличке Таймур водил мотоцикл с коляской, в которой сидел Филатов, свободно разъезжая по улицам Лиссабона, Парижа, Рима, а медведица по кличке Девочка получила в Штутгарте международные водительские права на вождение мотоцикла.
Дрессировщик Валентин Филатов с медведем на ул. Горького. Москва. 1965 г.
– Да все газеты в Европе об этом писали. Филатов научил медведей свободно управлять мотоциклом: увеличивать и уменьшать скорость при помощи ручки газа, пользоваться тормозами, включать и выключать фару, подавать звуковые сигналы. Он, сидя в коляске, видимо, подсказывал, как управлять мотоциклом. А с Девочкой получилось вот как. В Штутгарте представления проходили в спортзале, расположенном в двенадцати километрах от города. Как-то во время репетиции ассистенты Филатова не заметили проехавшую за кулисы медведицу. А та, воспользовавшись, что двери на улицу были открыты, выехала на проходившую рядом автостраду и, включив фару, помчалась в Штутгарт. Спохватились ее, когда Девочка отъехала уже восемь километров. Кинулись в погоню, сообщили о случившемся начальнику полицейского участка. В это время водители авто, мчавшихся по автостраде, увидев за рулем мотоцикла медведя, сбавляли скорость, чтобы убедиться, как писали газеты, что это за представление и кто его разыграл, думали, нарядили человека в шкуру медведя для съемок детского фильма. Полицейский, дежуривший на перекрестке, обомлел и не знал, что делать, но вскоре получил команду догнать медведицу, тоже, кстати, на мотоцикле. Догнали Девочку у самого въезда в город. Восхищенные ее мастерством, полицейские обратились к своему начальству с просьбой выдать медведице международные права на вождение мотоцикла.
– Ну а мотоциклисты-гонщики по вертикальной стене тоже были медведи?
– Тоже. Только стена, по которой гонялись филатовские медведи, была не строго вертикальной. Японцы, как и вы, тоже сомневались, что лихие гонщики – медведи, а не одетые в медвежьи шкуры люди. Приходили за кулисы, щупали животных и извинялись за свое недоверие. И даже предложили поменять наши мотоциклы на японские. Медведи и на них превосходно себя чувствовали, показывая мастерство вождения высочайшего уровня.
– Вот если бы такое зрелище увидела моя бабушка Василиса, я не представляю, что бы с ней стало. Описалась бы, наверно, от потрясения.
– Я вам, если хотите, расскажу о случае, когда не только бабушка Василиса описалась, а и много других людей могли это совершить. У вас есть время на пару минут?
– Есть, есть…
– В джунглях Юго-Восточной Азии аборигены поймали огромного, шести с половиной метров, питона и, не зная, что с ним делать, подарили его капитану нашего сухогруза, стоявшего в порту. Капитан вскоре понял, что поторопился, приняв такой подарок, и по прибытии в Находку позвонил в Госцирк. За питоном прилетели дрессировщик с помощником, заложили его в сумку, затем погрузили во Владивостоке на борт Ту-154 и полетели в Москву. Сумка с питоном стояла в хвосте самолета. Через пару часов полета, пока дрессировщик был в туалете, а помощник дремал, питон выполз из сумки и стал медленно продвигаться вдоль рядов кресел по проходу.
– И что же? – с нетерпением спрашивала Зыкина. – Что дальше?
– Испугался люд честной. Кто-то визжал, кто-то орал от испуга что есть мочи. Кто-то, возможно, наложил добра в штаны…
– Обосрамился, – вставила Зыкина.
– Хорошо, что питона быстро вновь запрятали в сумку. Скандал был грандиозный. Какой-то мужик полез с кулаками на помощника, что, дескать, он виноват – проспал питона. А тот в ответ пригрозил, что если публика не утихомирится, выпустит красавца своего из сумки.
– Если такое во сне приснится, Кондратий хватит без раздумий. Но лучше бы не снилось.
За событиями в мире спорта следила не как знаток или любитель, а скорее мимоходом. Впрочем, это не совсем так. В молодости увлекалась рыбалкой. К этому занятию, как уже говорилось раньше, привлек ее второй муж, Евгений Савалов, любивший на отдыхе порыбачить. Однажды к ней в кабинет зашел музыкант из ансамбля имени Александрова, один из друзей Гридина. Они что-то долго обсуждали, и наконец, когда посетитель ушел, я спросил у Зыкиной, не утомил ли он ее своим длительным присутствием. «Малый рыбаком оказался, – отвечала она, – но слабак в подледном лове. Посоветовала ему кое-что из своего опыта ловли на мормышку без насадки. Техника ловли состоит в том, что нужно придерживаться определенного ритма и темпа ведения мормышки, делая удочкой до 200 вертикальных колебательных движений в минуту и постепенно поднимая вверх руку. Тут нужна опеределенная тренировка и навыки. При ведении мормышки рука должна быть расслаблена, колебательные движения следует производить не всей рукой, а только кистью. Удочку надо держать свободно, не напрягая руку, иначе быстро придет усталость, собьется темп и ритм ведения мормышки и поклевки не будет».
На ее даче на Пахре я увидел связку удочек, валявшихся в углу подсобки.
– Что это здесь за удочки валяются? – спрашиваю.
– Не валяются, а лежат, – поправила она меня и продолжила: – Это мои бывшие рыбацкие доспехи… Не могу выкинуть, жаль с ними расстаться, память все-таки.
Ловила она всякую рыбу – окуней, лещей, ершей, линей, но к щукам относилась предвзято, бросая крупные обратно в воду: «Болотиной пахнут».
Когда подружилась с Щедриным и Плисецкой, приобщилась к футболу. Те были почти что фанатами ЦСКА и в свободное время отправлялись на стадион поболеть за любимую команду. Зыкиной импонировало больше «Динамо», ее кумиром был легендарный Лев Яшин. «Если Майя реагировала на каждый промах армейцев порой слишком эмоционально, – вспоминал Родион Щедрин, – то Люся вела себя более сдержанно и была всегда на стороне своих любимцев. Когда «Динамо» проигрывало, говорила убежденно: «Сегодня не наш день, но будет и у нас праздник. Разнесем вашу Красную армию в клочья в следующий раз, вот увидишь»…
Хотя она мало интересовалась спортом, но все же всегда болела «за наших». Бывало, артисты ансамбля «Россия» смотрели по телевизору в гостинице игру сборной страны по хоккею, и она, проходя мимо, непременно спрашивала: «Ну как наши? Выигрывают?». И радовалась победе. Когда я восторгался успехами многократного чемпиона мира в классе королевских гонок «Формула-1» немца Михаэля Шумахера, то она говорила: «Так это же наш человек, Миша Шумахеров». Считала, что все лучшее в мировом спорте – это у нас, наше или заимствовано у наших спортсменов. Хоккей с шайбой был ей ближе по духу – сборная страны радовала победами долгие годы. У нее на даче на стене комнаты одно время красовались две клюшки финских фирм «Титан» и «Коно» с автографами наших чемпионов мира разных лет – подарки сборной страны. Она тщательно снимала с них пыль мягкой тряпочкой. На это ее действо я замечал: «Людмила Георгиевна, автографы покрыты специальным прозрачным лаком, ничего им не будет». «Но пыль все равно на них садится», – отвечала она.
В 1983 году Зыкина с мужем вылетели на гастроли в Канаду. Турне совпало с финальными играми на Кубок Стэнли, и по заказу была сделана клюшка для подарка Уэйну Гретцки, в ту пору «канадцу № 1». Клюшка была выполнена с большим вкусом и мастерством в цветах клуба «Эдмонтон Ойлерс», за который играл знаменитый форвард под номером «99». Подарок упаковали в плотную бумагу, кое-где заклеили. На контроле в Шереметьеве клюшку проносил Гридин. Таможенник попросил развернуть бумагу. Подошла Зыкина с объяснением: «Эта клюшка – подарок Гретцки. Чего ее досматривать? Вы думаете, она золотая?». Но таможенник оказался страстным хоккейным болельщиком и попросил развернуть бумагу и посмотреть на клюшку просто из любопытства. «Какая красотища!» – обалдел он от увиденного и вернул клюшку Зыкиной. Она потребовала, чтобы клюшку вновь хорошенько упаковали, что и было сделано с величайшей расторопностью и качеством.
Клюшку в Канаде отдали чиновнику посольства для передачи Гретцки. Дальнейшая судьба ее мне не известна. Но когда на пресс-конференции Зыкина сказала, что привезла клюшку в подарок знаменитому хоккеисту, журналисты обступили ее со всех сторон и долго не отпускали, задавая множество самых разных вопросов.
– Шуму с этой клюшкой было столько, – говорила по возвращении домой певица, – что можно было и не петь в Монреале. Она затмила все, только о ней и говорили всюду. Как же там любят хоккей!
Когда узнала, что какой-то болельщик поставил на месте гибели Валерия Харламова памятник знаменитому форварду сборной страны и ЦСКА, стала расспрашивать меня, что он из себя представляет. Я рассказал все, что знал о памятнике.
– Какой же молодец! – восторгалась певица. – Один из всей страны на свои деньги взял и поставил памятник. Вот это болельщик! Да ему самому за такое уважение к великому хоккеисту можно памятник поставить.
«Сколько раз мне предлагали фантастические условия в Канаде, США, Австралии! А почему я должна была уехать? Я не могу жить в другой стране. Даже две недели на гастролях не выдерживаю – скучаю. Потом у меня начинается такая ностальгия, что просто не могу… Где бы человек не находился, сердцем своим, он всегда с Родиной». (Людмила Зыкина)
Глава VI
Портрет. – На концерте «рок-музыкантов». – Об эстраде. – Сомнения певицы. – Двойник. – Баянисты и Черномырдин. – Сюрприз в Ташкенте. – Совет Моисеева. – Наряды. – Меломан из Воронежа. – Пожар в Мельбурне