Ронни тут же исчез, точно испарился. А Марфуша, Людмилка и Тим, мало на что надеясь, углубились в рощу. Они всё время задирали головы, стараясь разглядеть Орлана где-нибудь на каком-нибудь дубе.
– Вон там что-то шевелится! – закричал Тим.
– Где? Где? – встрепенулась Людмилка.
– Вон там, на дубе!
Но нет! Это был не Орлан с Касей. Там из дупла выглянула Белка. Она вылезла оттуда, повертелась на ветке, приговаривая про себя:
И орешки и грибочки
Для сыночка и для дочки
Принесу к себе домой,
Накормлю детей зимой.
– Белочка, послушай, – окликнула её Марфуша. – Ты не видела, тут не пролетал Орлан?
– Откуда тут может быть Орлан? – удивилась Белка. – Помню, мне ещё моя бабушка говорила, что Орлан живёт в другой, злой сказке.
– Так-то оно так… – вздохнула Марфуша. – И что, ты ничего такого поблизости не заметила?
– Нет, – сказала Белка. – Нет, нет, нет.
И нырнула обратно в своё дупло.
– Ну что же делать, что делать, – приговаривала Людмилка.
– Не дрейфь. Отыщем. – Это рядом оказался вернувшийся Ронни. – Птица уже здесь. Она сейчас всюду посмотрит, всю рощу облетит, увидит своим зорким птичьим глазом.
И правда, не успел он это проговорить, как на ветке молодого дуба оказалась Птица. Та самая Птица. С дедушкиной картины.
– Там за тремя большими дубами, как раз в четвёртом дубе, где самые густые ветки, – заговорила Птица. – Они там. Он попробовал, но отсюда он выбраться не может. А Касю он всё равно не выпускает, вцепился своими когтищами. Как только я его ни просила! Справиться-то с ним я никак не смогу, у меня нет столько сил. Я думаю, нужен Охотник. Решайте.
Людмилка и Тим как заворожённые слушали нежный переливчатый голос Птицы.
– Что тут решать, – сказала Марфуша. – Лети за ним.
– Лечу!
Птица улетела.
И как уже это так бывает, да, видно, в Сказке всё возможно, и пяти минут не прошло, как рядом оказался Охотник. Ну конечно же, тот самый, с ружьём и охотничьей сумкой, но, ясное дело, не деревянный, а такой же, как и Марфуша, живой-преживой.
И они все вместе с Охотником направились туда, где за тремя дубами в четвёртом прятался Орлан. Птица бесстрашно подлетела к тому самому месту.
– Здесь! – сказала она.
Охотник вскинул ружьё.
– Освободи Кошку и вон отсюда! – приказал он. – Предупреждаю, сначала стреляю словами. Выход тебе отсюда откроем. He пытайся задержаться здесь и продолжать своё злое дело. Тогда тебе конец. Тогда полетят пули.
И, нажав курок, он произнёс:
Прочь, прочь.
В тёмную ночь
Улетай, Зло,
Чтоб у нас рассвело,
Минуй нас беда,
Навсегда, навсегда.
Тим едва успел подхватить упавшую с дерева кошку. Бедная Кася! У неё был такой несчастный, такой испуганный вид! На спинке кровоточила ранка от острых когтей.
– Касенька, милая, – подскочила к Тиму Людмилка.
– Брысь! Брысь, котяра! – вдруг совсем близко послышался голос бабы Кати. – Пошёл вон! Надо же, пробрался к нам на участок! Ронни! Где ты, в самом-то деле! Ронни! Тут чужой кот. Прогони же его. Он может обидеть Касю.
И вмиг – как всегда – уже ни Птицы, ни Марфуши. Большая ёлка, как обычно, молчит. Дуб перебирает листочками на ветру. Таволга у забора почти совсем отцвела. Баба Катя кинулась к Тиму с Касей.
– Тимоша, молодец, ты сумел прогнать этого котищу! – радостно воскликнула она. – А что это с Касей? Ах, негодяй, он всё-таки её поцарапал! Милочка, быстро беги домой. Там в аптечке найдёшь пузырёк с зелёнкой. И ватки захвати. Надо помазать. Как бы не случилось заражения. Бедная моя кисонька…
Звёздочка в подарок
Ранка на спине у Каси быстро зажила. Никакого заражения не получилось. Жизнь текла обычным путём. Папа и мама звонили, сообщили, что посылочку получили, целебный отвар сделали. Бабушке Антонине и в самом деле полегчало, только она пока что очень слаба, и они побудут с ней, пока у них не кончится отпуск, и пусть дети ведут себя хорошо и слушаются бабу Катю.
Как-то раз баба Катя сказала:
– Собирайтесь, поедем на электричке в город.
– В Москву? – спросила Людмилка.
– Нет, – ответила баба Катя. – В другую сторону. Недалеко. В маленький городок, называется Григорьев.
– А зачем поедем? – поинтересовался Тим.
– Сходим с вами на базар, свежих овощей купим, и яблок, ну и мало ли что ещё нам глянется…
От станции до базара вела широкая немощёная дорога, по обеим сторонам дороги стояли очень симпатичные, очень уютные деревянные домики. Некоторые окна были в резных, прямо-таки кружевных наличниках, на иных были распахнуты деревянные ставни. На многих окошках на подоконниках стояли горшки с цветами – такими большими синими или розовыми колоколами. Баба Катя сказала, что это глоксинии. На одном из подоконников сидела и умывалась рыжая кошка. Или, может быть, это был кот? Вдали виднелась сверкавшая золотыми куполами большая церковь. Баба Катя сказала:
– Такая большая церковь называется собор.
Они дошли до собора, свернули на неширокую улочку. Тут вскоре и оказался вход на городской базар.
Баба Катя чего только не накупила! И огурчиков с жёлтенькими цветочками на кончиках, и красивых красных пузатых помидоров, и розовощёких яблок. И всяческой морковки-петрушки, и синих баклажанов, и беленьких кабачков! Она и свою сумку полным-полно набила и даже много чего положила в Тимин рюкзачок.
– Ничего, неси, – сказала она. – Ты мужчина, должен женщинам помогать.
И вот, когда они уже почти дошли до выхода, Людмилка рванула куда-то в сторону, что-то заприметив почти у самого забора.
– Идите сюда! – позвала она. – Вы только посмотрите!
И правда, там было на что посмотреть! Красота-то какая! Там на дощатом прилавочке чего только не было! Красивые расписные дощечки и деревянные с резными картинками шкатулочки – и совсем маленькие и побольше; птички-свистульки; вырезанные из дерева курочки на круглой доске, под которой на ниточках был такой чурбачок, который раскачивался точно маятник, а курочки как будто клевали зёрнышки; и красивые расписные глиняные игрушки – и куколки, и кошечки, и собачки, и мишки. Ребята застыли возле прилавка, очарованные всей этой красотой.
– Бабуль, купим? – стала просить Людмилка.
Баба Катя задумалась, потом попросила:
– Выбирайте только что-нибудь одно. Мы все деньги потратили, осталось на электричку и на маршрутку – от станции до дома доехать.
Одно? А хотелось прямо всё купить! Людмилка с Тимом долго совещались. Ну, что поделаешь, раз денег больше нет. Одно так одно. И они выбрали глиняного ярко раскрашенного медведя. Он был такой славный, такой весёлый. Людмилке даже показалось, что он ей подмигнул.
Добрались до дома усталые, но довольные. Медведя поставили на буфет рядом с охотником и конём.
Баба Катя отправилась на кухню готовить ужин.
Ох и вкусный был ужин! Баба Катя отварила молодой картошечки, посыпала её укропом, пожарила баклажан с сыром и сделала салат из огурчиков и помидорчиков.
День выдался удачным, но, что ни говори, утомительным. Вскоре после ужина ребята отправились спать.
Утром Людмилке не дала спать Кася. Она прыгнула к ней на постель и, укладываясь поудобнее, стала вертеться у неё в ногах. Ну и, конечно, разбудила. Людмилка не знала, который час, но было, во всяком случае, уже светло.
– Тимка! – позвала она.
Тим сразу же проснулся.
– Чего ты? Пора вставать? – спросил он, и голос у него был на удивление совсем не сонный.
– Давай встанем. Сбегаем до завтрака, – предложила Людмилка. – Как там Марфуша? Мы уже сколько её не видели.
Они оделись и тихонько прокрались к двери, шикнув на Ронни, собравшегося было спросонья на них залаять. Баба Катя, похоже, ещё не вставала. Они осторожно прикрыли за собой дверь.
Солнце стояло ещё совсем низко, оно пряталось где-то за еловыми ветками. Людмилка и Тим столько раз уже бегали в угол сада, что туда уже пролегла слегка различимая тропинка.
– Говори ты, – сказала Людмилка. – У тебя громче получается.
На рассвете, рано-рано,
Конь выходит из тумана…
Тим проговорил всё, что требуется, и три раза оглянуться они, конечно, не забыли.
Они оказались перед Марфушиным домиком, но её там не было, а в этот самый момент с её крылечка сходил Охотник. Он глянул на них, кивнул и прижал палец к губам, мол, тише, помолчите. Он двинулся прочь от дома и махнул им рукой, чтобы они шли за ним. Отойдя на порядочное расстояние от дома, он позвал их подойти поближе.
– Хорошо, что вы появились, – сказал Охотник. – Вместе идти веселее.
– Куда идти? – не понял Тим.
– А вот слушайте.
Тут Охотник заговорил приглушённым заговорщическим голосом:
– Завтра у Марфуши день рождения. И я хочу сделать ей подарок. Только пока что это секрет.
– И от нас тоже секрет? – с любопытством спросила Людмилка.
– Нет, я всё расскажу. Слушайте, – повторил Охотник. – Наша Птица рассказала мне, что на днях, а вернее, ночью, на гору, которую зовут Неспеши, а это такая высокая гора, что прямо почти до неба достаёт, упала звёздочка. Маленькая. Яркая, очень красивая. Там она и лежит. Я хочу постараться взойти на эту гору. Я хочу подарить звёздочку Марфуше на день рождения. Я думаю, она будет рада. Пошли со мной!
– Пойдём? – спросила Людмилка у брата.
Тим задумался. А как же баба Катя и овсянка на завтрак? И почему с ними нету Каси и Ронни? И вообще… Но ведь они уже не раз бывали в Сказке, и всё как-то благополучно обходилось. И он решительно ответил:
– Пойдём.
И они пошли. Сначала по дороге вдоль ржаного поля, где голубели васильки. Васильки что-то напевали, только путники шли быстро и было не разобрать, что они поют. Потом дорога устремилась через лес, где росли вперемешку вязы, клёны и ёлки, и очень быстро вывела их на луг, густо поросший клевером. И тут уже совсем близко они увидели ту самую гору со странным именем Неспеши. Они подошли к подножью горы и неожиданно наткнулись на густые заросли можжевельника. Как известно, можжевёловые лапы очень даже колючие и через них очень даже не просто продраться. Как только они подошли, сразу же послышались довольно громкие звуки. Подумать только! Это как раз что-то гро