Наконец, нищенствующие ордены выработали новую модель святости. И потому вполне естественно, папство, самыми ревностными агентами которого они стали, доверило им роль первого плана в канонизации Людовика Святого, и память о короле, до и после канонизации, это прежде всего память, которую передают нищенствующие монахи, чтобы (о чем не говорится в их текстах, посвященных еще не святому или уже святому Людовику) выразить признательность своему благодетелю, и при этом, пользуясь случаем, укрепить с его помощью идеалы их орденов. Изображенный ими святой, — это нищенствующий брат, которому выпало быть королем. Особая роль в создании памяти Людовика Святого принадлежит трем монахам нищенствующих орденов. Двое из них еще до канонизации написали биографии, и сделали это именно для того, чтобы его признали святым, а третий составил его более или менее официальное «Житие», при работе над которым в основном пользовался досье процесса канонизации (которое, впрочем, не сохранилось).
Первый — доминиканец Жоффруа де Болье, исповедник короля на протяжении «примерно двадцати последних лет его жизни», как он сам пишет; он сопровождал короля в Тунис и был рядом с ним в его последние минуты. Именно к нему обратился 4 марта 1272 года новый Папа Григорий X (еще до своей интронизации 27 марта) с просьбой «поскорее сообщить о том, как проявлял себя король во всех делах и в религиозной практике»[530]. Итак, Жоффруа предстояло написать и отослать папе, вероятно, в конце 1272 или в начале 1273 года краткое изложение (libellus), состоящее из 52 глав и озаглавленное «Vita et sancta[531] conversatio piae memoriae Ludovici quondam regis Francorum» («Жизнь и святое поведение блаженной памяти Людовика, в недавнем прошлом короля Франции»)[532]. Фактически это лаконичный агиографический текст, ибо задача его состояла в том, чтобы дать начало процессу, который должен был увенчаться канонизацией Людовика IX. Жоффруа повествует именно о том, что Богу было угодно «вызвать в его памяти» то, что ему представлялось наиболее достойным предать памяти о «почившем короле». Он сделал это не только по повелению Папы, но и из послушания перед вышестоящими — прежде всего перед главами ордена доминиканцев. Итак, инициаторами этого дела были Папа и орден проповедников.
Похвальное слово (так как по жанру оно весьма близко к похвальному слову о короле) построено довольно сумбурно, но все же в нем можно вычленить несколько общих направлений. Людовик сравнивается с Иосией (главы I–IV, что позволяет вставить в главу IV похвальное слово Бланке Кастильской в связи с матерью Иосии, упомянутой в Ветхом Завете). Главное место в трактате занимают добродетели и благочестие короля (главы V–XXIV), из которых две главы, XII и XIV, посвящены его желанию отречься и стать нищенствующим братом и тому, что он хотел видеть двух своих сыновей монахами нищенствующих орденов, а дочь Бланку вступившей в какой-либо монастырь; глава XV повторяет суть его «Поучений» сыну и наследнику, что выдается за его «завещание», а в другой главе рассказывается о его паломничестве в Назарет. Затем следует часть, в которой в более или менее хронологическом порядке повествуется о первом крестовом походе (главы XXV–XXVIII с пространным описанием его скорби при получении известия о смерти матери, куда понадобилось, чтобы не отступить от хронологии, ввести рассказ о его паломничестве в Назарет), далее — о его возвращении во Францию (главы XXXI–XXXVI), о подготовке ко второму крестовому походу (главы XXXVII–XII), о Тунисском походе, смерти короля, судьбе его останков, захоронении костей в Сен-Дени (главы XIII–L) и две заключительные главы, возвращающие к исходному моменту, настойчивому сравнению короля с Иосией, из чего следует категорический вывод: «Он достоин быть причисленным к лику святых»[533].
В сочинении, как это водится в житиях святых, нет ни одной даты; Жоффруа присоединил к тематической части часть grosso modo[534] хронологическую, совпадающую, с одной стороны, с промежутком времени, когда он был исповедником короля, а с другой — соответствующую тому периоду жизни и правления Людовика Святого, который начался переломом, каковым представляется почти всем его биографам первый крестовый поход и пребывание в Святой земле. Эта купюра, оправдывая его сравнение с Иосией, в царствовании которого, согласно Ветхому Завету, тоже было два противоположных периода, одновременно работает и на процесс канонизации. Текст Жоффруа — это прежде всего свидетельство, автор которого, желая включить Людовика IX в категорию святых, представляет его в духе моделей, закрепленных за образами святых.
О действиях Людовика Святого как короля — о его манере правления своими подданными — говорится лишь в очень краткой, в несколько строк, главе VI[535]. В сжатой форме содержание книжечки (libellus) Жоффруа де Болье можно было бы изложить так: «Благочестивые нравы одного мирянина, который очень любил нищенствующие ордены и свою мать и который дважды ходил в крестовые походы, в первом из которых он попал в плен, а во втором принял смерть как истинный христианин».
Второй биограф и агиограф, насколько нам известно, монах нищенствующего ордена, не вносит изменений в текст первого и продолжает его. Доминиканец, как и Жоффруа де Болье, Гийом Шартрский был капелланом Людовика Святого в первом крестовом походе и вместе с ним находился в плену, принося ему утешение церковными службами с позволения мусульман. Вернувшись во Францию, он по прошествии пяти с половиной лет, то есть в 1259 или 1260 году, вступил в орден доминиканцев, но продолжал оставаться среди приближенных короля. Он был рядом с ним в Тунисском походе, находился при смертном одре короля и сопровождал останки короля по Италии и Франции до Сен-Дени. Гийом Шартрский собирался дополнить трактат Жоффруа де Болье, когда тот скончался, но, вероятно, вскоре умер и сам, ибо среди свидетелей процесса канонизации 1282 года его не было, хотя он вполне заслужил это право, находясь рядом с королем в самых чрезвычайных обстоятельствах.
Его краткая[536]libellus, как обычное агиографическое сочинение ХIII века, состоит из двух частей: первая называется «житие» (Vita), но более посвящена не биографии, а добродетелям святого, а вторая уделяет внимание чудесам. Не намного пережив Жоффруа де Болье, Гийом Шартрский запечатлел больше чудес, которые были явлены на могиле короля в Сен-Дени и в других местах, и собирался заполнить некоторые пробелы Жоффруа.
Он повествует о строительстве Сент-Шапели и боголюбивом поведении Людовика Святого, вспоминает крестовый поход в Египет и Святую землю, рассказывает истории, красноречиво свидетельствующие о добродетелях короля. Гийом Шартрский больше, чем Жоффруа де Болье, говорит об управлении королевством в перспективе укрепления королевской власти и об особой роли короля в служении Церкви, справедливости и миру (почитание Церкви, поддержка Инквизиции, отказ от «дурных» обычаев и наказание бесчестных должностных лиц, меры против евреев и менял, борьба с распрями и замена судебного поединка судом «свидетелей» и «доказательств», per testes viper rationes), он, как и Жоффруа, то и дело говорит о его смирении, любви к ближнему, о его «делах милосердия», а также воздержанности и аскетизме. По жанру его libellus близка к «Зерцалу государей».
Будучи, как и Жоффруа, монахом ордена проповедников, Гийом Шартрский подчеркивает расположение Людовика к братьям нищенствующих орденов и говорит о щедрых милостях, оказанных монастырям этих орденов. К числу редкостных, окрашенных его личностью моментов повествования относится пространный, изобилующий деталями рассказ о смерти короля, очевидцем которой он тоже был.
После смерти Людовика он превращает его в идеал христианского государя, в образец для подражания всем остальным королям, в короля-Солнце[537][538].
Но его исключительным вкладом является изложение почти на пяти страницах ровно семнадцати живо описанных чудес, надлежащим образом проверенных и засвидетельствованных. Эти чудеса были явлены на протяжении 1271–1272 годов. И датированы. Это, по сути, и есть те события, на основе которых оказалось возможным построить святость Людовика IX. Его жизнь измеряется добродетелями, ценность которых ни с чем не сравнима, и святость короля не зависит от человеческой хронологии.
Третий агиограф Людовика Святого — францисканец Гийом де Сен-Патю, исповедник королевы Маргариты с 1277 года и почти до самой ее смерти в 1295 году, а затем — исповедник ее дочери Бланки, вдовы инфанта Фердинанда Кастильского. Он кажется a priori наименее достоверным, если не самым неинтересным, поскольку писал после канонизации Людовика Святого, вероятно в 1303 году, по прошествии более тридцати лет после смерти короля, которого не знал. И все же, вероятно, именно Гийом де Сен-Патю дает нам наиболее полную информацию и повествует о святости Людовика Святого и о том, что сделало его достойным памяти, лучшим среди его современников. Он использовал и, вероятно, почти дословно следовал досье процесса канонизации Людовика IX, которое дошло до нас лишь в отрывках, благодаря которым можно по достоинству оценить приверженность Гийома этому важному документу[539]. Он, скорее, дает нам не сложившийся образ Людовика Святого, а образ в процессе его становления. По обыкновению XIII века Гийом де Сен-Патю составил, с одной стороны, «Житие» и в то же время, совершенно неизбежно, реестр чудес, официа